Ведьмы Алистера (СИ) - Шатил Дарья

— Бери всё остальное.

— С чего бы это? Моих вещей там нет.

— Значит, и спать ты будешь на снегу, — пожала плечами женщина. — Давай пошевеливайся, нужно же отрабатывать плату за помощь.

Марта как раз выбралась из снега и подошла к ним. Выглядела она, мягко говоря, потрёпанной. Она забрала ту сумку, которую вчера принёс мистер Рудбриг, и слегка согнулась под её тяжестью.

— Давайте уже быстрее выдвигаться, а то мне холодно.

Коул тяжело вздохнул и забрал оставшиеся вещи. Придирчивым взглядом он окинул лес, расходившийся от них в разные стороны. Никакой дороги из жёлтого кирпича не было, точнее, ничего, даже относительно похожего на дорогу или хотя бы звериную тропу.

Кеторин закрыла багажник, лишив их даже того маленького источника света, и они оказались в тяжёлой глухой ночи, которую не пробивал даже самый маленький лунный луч — настолько небо было затянуто тучами.

— Похоже, будет снегопад, — задумчиво протянула она, запрокинув голову. — Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Они углубились в лес, идя без малейшего источника света. В такой темноте Коул не видел дальше собственного носа, а Кеторин каким-то чудесным образом умудрялась их вести вперёд. Если у неё и были ориентиры, Коул их не заметил. Его предложение воспользоваться фонарём было отвергнуто, как глупое.

— След действительно очень слабый, — сказала Марта и указала куда-то в кромешную тьму впереди. — Свет будет только мешать.

Снег шуршал под ногами; местами наст не выдерживал, и ботинки утопали в сугробах. Коул замёрз, его носки были мокрыми, а кожу на лице так стянуло, что казалось, она вот-вот лопнет. Коул никогда не любил зиму. Мама в детстве даже называла его тепличным растением, настолько сильно он не переносил мороз. Был даже год, когда он прикидывался смертельно больным всю зиму, лишь бы не ходить в школу по снегу. Прокатило лишь пару раз, а потом отец, взяв его за шкирку, чуть ли не волоком оттащил в школу.

— Долго нам ещё идти? — не выдержав, спросил Коул, когда пальцы на его ногах замёрзли настолько, что он их уже не чувствовал. Получить обморожение из-за ведьм в его планы совсем не входило.

Мороз, снег и ведьмы. Всё, что он ненавидел, в одном месте — просто бинго! Какова вероятность, что на них нападут какие-нибудь звери? Медведи или, например, волки?

— Пройдём ещё немного, а потом остановимся и разобьём лагерь, — голос Кеторин был неровным, перебиваясь тяжёлым дыханием.

То, что для Кеторин было «пройдём ещё немного», для Коула оказалось невыносимым. Он шёл, чертыхаясь на каждом шагу, и мысленно проклинал всё, что видел. А видел он не много: Кеторин, снег, деревья и Марту. Он бы ещё и луну проклинал, но та спряталась за облаками и не желала показываться.

В итоге Кеторин решила остановиться только тогда, когда небо разразилось снегом, как будто его и так было недостаточно. А так как ему было холодно, он устал, и вообще ему всё надоело, то палатку он собрал сам. Смотреть на то, как Марта крутит в руках стержни каркаса, не понимая, зачем они нужны, возможно, и было бы забавно, но не в нынешних обстоятельствах, когда её оторванность от «природного мира» стояла между ним и относительным теплом.

— Ты ведь никогда не была в походах? — спросил он, забирая короткие стержни и интуитивно собирая их в один длинный.

— Я не большой любитель отдыха на природе. Лес, речка и комары — не моё, — ответила Марта, отойдя немного в сторону, освобождая ему место для манёвра, когда он начал вдевать длинный прут в нужную прорезь. — Я за цивилизованный отдых возле бассейна с той установкой, которая отпугивает комаров. Не помню, как она называется.

— Понятно. И в походы ты с классом не ходила, и в летние лагеря тоже не ездила, — подвёл итог Коул. Для него подобное было немного странным, ведь они с Адой годами не вылезали из летних лагерей, пока сестре не взбрело в голову, что для «леди» такое развлечение неприемлемо.

— Мама не любила отправлять меня куда-то одну, — призналась Марта, растирая замёрзшие руки в перчатках. — А я не особо просилась. В школе я никогда не была душой компании, держась особняком.

— О, неужели над маленькой ведьмой издевались? — Коул собрал второй прут и принялся вдевать и его.

— Нет. Никогда такого не было. Я просто не общалась с ними. Даже не знаю, как это назвать, — девушка пожала плечами. — Я никогда не любила детские игры и подобного рода времяпрепровождение. А когда начались вечеринки, я считала себя выше этого. Всегда спрашивала себя: «Эй, ну что ты там забыла? Будешь пить чай в сторонке, пока другие упиваются до бессознательного состояния?»

— Теперь понятно, — Коул принялся закреплять палатку, но в снегу это было задачей под звёздочкой. — Я знаю, как это называется: бабуля в теле молодой девушки! Чересчур ответственная и слишком рациональная. Тебе ментально восемьдесят, не так ли?

— Наверное, — хохотнула Марта. — Хотя мне иногда кажется, что давно перевалило за сто двадцать.

— Стареешь, — усмехнулся Коул, вытаскивая упавшую ветку, чтобы положить на один край палатки. Закрепить её крюками он так и не смог, так что с одной стороны пришлось привязать к дереву, чтобы ту не унесло ветром, пока они будут спать, хоть и понимал, что с ними внутри палатку вряд ли сдвинет с места.

Пока Коул с Мартой возились над местом для ночлега, Кеторин разложила костёр, если это можно было так назвать, потому что увидеть горящую металлическую пластину мужчина был точно не готов.

То был небольшой круг, на котором горел огонь, и Коул не знал, как реагировать на происходящее. С одной стороны, он чертовски замёрз, с другой — магический огонь, чёрт возьми! Неужели они не могли разжечь обычный? Собрать парочку веток и поджечь. Разве это так сложно? Но, когда на одной стороне весов — обморожение, а на другой — шаг в сторону от принципов… Коул всё же сел на корягу возле огня.

Марта устроилась рядом, и мужчина увидел, что ей так же холодно, как и ему. Она протягивала руки к костру и растирала пальцы в перчатках, пытаясь согреть их. Её уложенные кудряшки, с которыми она пришла сегодня утром, уже давно растрепались ветром, а сама она вновь была похожа на ту привычную ему уставшую Марту.

Кеторин приготовила всем чаю и достала из своего рюкзака бутерброды. Они оказались с ветчиной и каким-то странным на вкус соусом. Коул был чертовски голоден, а потому съел без каких-либо возражений. Благо, пока что это был обычный человеческий голод, вызванный усталостью.

Они сидели у костра, пили горячий чай и тихо разговаривали. Кеторин объясняла Марте, что в городе им придётся разделиться, и Марта сонно кивала, а её голова то и дело клонилась к плечу Коула.

И он бы, наверное, скинул девушку, если бы сам не начинал дремать. За время «заточения в башне» он отвык от физической нагрузки, и события последних дней умотали его. Коул клевал носом, попивая свой горячий чай, который согревал его изнутри, ещё больше настраивая на сон. Постепенно теряя нить разговора, он заснул, встрепенувшись лишь тогда, когда Марта потрясла его за плечо и предложила пойти в палатку. Позёвывая, Коул тут же последовал её совету и побрёл туда, где его ждал спальный мешок.

***

Ещё никогда в жизни Марте не было так сложно проснуться. Веки слиплись и не хотели подниматься, в глаза как будто песка насыпали, а во рту стоял привкус желчи. Чувствовала она себя, мягко говоря, паршиво, словно её пропустили через соковыжималку и оставили лежать на холодной земле. Хорошо хоть, что дали большую грелку, которая приятно подогревала её правый бок.

Сознание было каким-то вялым, и девушка никак не могла взять в толк, с чего бы кому-то давать ей грелку. Да и почему ей вообще так холодно?

Марта всё-таки разлепила глаза и уставилась на брезентовый потолок. Сонным мозгом пытаясь проанализировать происходящее, девушка завертела головой из стороны в сторону. Она лежала в палатке. В лесу. А грелкой оказался Коул, к которому она прижималась в поисках тепла.

Кеторин же в палатке не было. Похоже, та проснулась раньше.