Небо и корни мира - Юлия Тулянская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Яромир поднялся к себе. По дороге ему пришел на ум обрывок разговора, который он услышал случайно. Двое постояльцев говорили между собой, что этот мальчик – хузари, кочевник из пустыни. «Что хузари делать в городе? Где его племя?» Яромир прошел мимо и, что говорилось дальше, не слыхал.
Однажды утром, возвращаясь в гостиницу из кабачка, Яромир встретил у калитки четверых хузари. Он догадался, что это люди пустыни, по их одежде, такой же, как у его соседа. У двоих были бороды с проседью, у одного – короткая еще совсем редкая бородка, а четвертый – безбородый юноша с тонкими усиками. На улице еще не было прохожих, только изредка попадались разносчики воды.
«Эге!» – подумал Яромир. Ему стало понятно, кого ждал в портовой гостинице мальчик.
Шалый вздыбил шерсть на загривке, прижимаясь к ногам хозяина. Яромир взял пса за веревку и повел во двор.
Грохнула ставня. Яромир обернулся. Он увидел, как его сосед в одной нижней рубашке выпрыгнул из окна. На груди у него темнело пятно, и Яромир побился бы об заклад, что это кровь.
Приземлившись на ноги, мальчик коснулся рукой земли и выпрямился, сделав несколько нетвердых шагов. Молодой хузари с бородкой тоже перемахнул через подоконник. Седой показался в оконном проеме и спокойно остановился там, глядя во двор. Они заметили Яромира, но не обращали на него внимания: воины пустыни пренебрегли безоружным чужеземцем.
Яромир сделал пару шагов на середину двора и остановился. Паренек в своей окровавленной рубашке затравленно огляделся и, неожиданно бросившись к нему, вцепился ему в рукав. Почти тотчас он упал на колени и склонил голову, словно ожидая, чтобы чужак решил его участь. У Яромира вырвалось тихое восклицание. Воины-хузари смотрели на него без всякого выражения на смуглых и бледных лицах, оттененных иссиня-черными волосами.
Яромир знал, что без оружия не справится с четырьмя вооруженными, и только как мог дружелюбно скалил зубы.
– Эй, хозяин! – окликнул он седобородого в оконном проеме, по его неподвижности и спокойствию догадываясь, что он вожак. – За что?.. – Яромир опустил ладонь на плечо застывшего у его ног мальчика. – Разве он в тех годах, когда может сделать большое зло?
Старик наверху тоном человека, вершащего справедливый суд, отвечал:
– Ты чужой. Можешь уходить.
Гостинца в трущобах порта была не тем местом, где люди сбежались бы на крики и шум.
Яромир ощутил, как вздрагивает плечо юноши под его рукой, сжал его покрепче, наклонился, встряхнул:
– Беги, парень: тут недалеко базар, там люди. Беги!
Но тот продолжал цепляться за его рубашку, не поднимая головы и не делая попытки встать. Воины поглядели на седого, ожидая его решения.
– Ладно… – пробормотал Яромир и громко сказал. – Хозяин! А за тридцать драхимов отпустишь парня живым? Смотри, когда дело дойдет до драки, все вчетвером вы отсюда тоже не уйдете. Знаешь, что это?! – он протянул к хузари свои клейменые руки. – Я был на каторге за такие злодейства, каких вы и во сне не видали! Я зарезал столько людей, что считаю кровь за простую воду! Мне терять нечего: моей вдовой останется виселица! Тридцать драхимов – и отпусти нас с пареньком без драки, а, хозяин?
– Ты хочешь его купить? – спокойно, чуть дребезжащим голосом проговорил в ответ старший хузари.
– Верно! – обрадовался Яромир.
– Я согласен на твою цену.
Яромир торопливо распорол засапожником пояс:
– Вот золото. Ручаюсь головой, у менялы за него можно получить тридцать драхимов.
Когда он рассчитался с подошедшим молодым воином, седобородый, ни слова не говоря, отошел от окна.
Так толком и не поняв, что за сцена разыгралась с его участием, Яромир наклонился к юноше, которого продали ему как раба.
– Ну? – вдруг с каким-то заискивающим выражением, которого и сам от себя не ждал, произнес он. – Отчего у тебя рубашка в крови? Пойдем-ка в дом: я погляжу, что с тобой.
Он поднял молодого хузари с колен, но тот бессильно прислонился к его груди.
– Ах ты… – выдохнул Яромир, тронутый до глубины сердца.
Джахир, как большинство хузари, совсем не умел читать. Про Вседержителя и пророков он знал только то, что говорили старшие.
Зато он много знал о лошадях, о змеях в пустыне, о гибких саблях хорошей стали, о том, как бросать аркан, как нужно почитать и слушаться старших. Ему не нужна была книжная грамотность. Все в законе племени было ясно: смерть лжецу, смерть трусу, вору, неверной жене, ослушнику воли вождя или старшего родича. Прочее было можно.
Хузари грабили караваны, перерезая глотки купцам, или охраняли их от других племен пустыни, если купцы нанимали их для этого. Пленников держали в ямах, пока они не издохнут или за них не пришлют выкуп.
Джахир недавно стал воином. Мужчины его семьи во главе с дедом провели над ним обряд посвящения. Ему велели сказать наизусть молитву, и он без запинки сказал. Затем воины долго проверяли, как он ездит верхом и владеет саблей. Джахир на скаку одним ударом срубил голову козленку. Испытание закончилось, а ему еще хотелось рубить и скакать.
Но главную проверку мальчик должен был пройти через неделю. Старшие взяли его с собой охранять богатый караван, хозяева которого дорого заплатили хузари за безопасный путь.
Ночью Джахир от волнения не мог заснуть, слушая привычную с детства перекличку шакалов в пустыне. А утром забряцало оружие, взрослые с красивыми лицами бесстрашных воинов приняли из рук рабов коней, и Джахир выехал вместе с ними, замирая от восхищения при мысли о том, какой у него тонконогий и норовистый конь, какая острая сабля.
Ему хотелось, чтобы на караван напали разбойники и он бы испытал в бою то удивительное упоение, о котором ему рассказывал старший двоюродный брат, тоже молодой, но уже опытный воин. И вдруг из-за барханов взаправду показались такие же смуглые всадники, как его отец, дядя и братья, на таких же тонконогих конях и с такими же острыми саблями. Завязался бой. А потом Джахир увидел, как от удара одного из врагов рухнул с коня с залитым кровью лицом его дядя, а двоюродный брат Джахира, который еще недавно рассказывал об упоении боем, ринулся наперерез разбойнику. Но разбойник еще одним ударом рассек грудь и ему. Тут Джахир сам оказался лицом к лицу с порубившим его родичей чужим воином. Тогда мальчик совершил то, что было хуже смерти. Он испугался и повернул коня. Сабля свистнула мимо. Джахир ударил коня ногами и во весь опор помчался в сторону от караванной дороги, сам не зная, куда. А на дороге дрались с разбойниками отец, три родных старших брата, и еще один двоюродный, и сын их старого свояка, и его младшие братья…
Джахир не знал, вернулся ли кто-нибудь из них домой. Сам Джахир домой уже не поехал. То, что он сделал, означало позорную смерть по приговору старших. Он бросил своих в бою! Воин должен презирать собственную жизнь точно так же, как презирает чужую, а он испугался умереть вместе с родичами… «Неужели их всех убили?» – гадал Джахир.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});