Обречённые. Том 1 - Павел Буркин

— Но как? Как такое может получиться?! — допытывался Мэтхен. — Нам нужно знать, к чему готовиться!

— Я видел будущее… До определённого предела. Заглянуть дальше — не могу, и до этого предела осталось всего ничего. Всё, что я теперь вижу — Бойня. Отлов последних по подземельям, болотам и развалинам. Некоторые борются… И вы среди них. Такие проживут дольше остальных, но не очень: месяцев пять самое большее, скорее — три. Как это остановить, и возможно ли такое вообще… Я не знаю. Похоже, мы к посёлку подъезжаем. Как его прежде называли? — замялся он, но тут же вспомнил. — А, Ярцево! Наверное, в честь нашего капитана, ха!

— Что, правда? — Ярцефф недоверчиво глянул на навигатор. — О, точно: Yartsevo. — Капитан включил увеличение масштаба, долго вглядывался в паутину улиц, пульсировавшие отметки частично сохранившихся зданий, зловещие символы ядерных могильников и химических свалок. Похоже, сюда гнали отходы со всей Европы. И всё-таки сам городок был в относительно безопасной зоне. То есть ночевать тут всё равно не стоит, но если полчасика прогуляться в «скафандре», ничего не случится.

— Вижу дым, — предупредил Жуха Свин. Активный и подвижный, как ртуть — и как такое получалось при его-то комплекции? Нет, он не был великаном, великан бы не поместился в танке. Коротенький, меньше полутора метров ростом, зато удивительно широкий, весь какой-то округлый, будто специально надулся. Круглая, без всякой шеи торчащая из плеч голова, лысая, вечно потная и блестящая. Сплюснутый, похожий на свиной пятак нос, заплывшие жиром глазки, крохотные, напоминающие свиные, уши. Ну, и коротенькие, похожие на продолговатые подушки руки и ноги. Глаз — три: один огромный, выпуклый, с какими-то не то сизыми, не то фиолетовыми двумя зрачками и зеленоватым белком, и два торчат над ушами, на гибких, при нужде как-то вдвигающиеся в жировые складки стебельках. Какого они цвета, Мэтхен так и не понял, похоже, вспомогательные глаза цвет меняли, как хотели. На первый взгляд — увалень, каких свет не видывал, способный только есть и спать. Но Ярцефф уже убедился в отменной реакции странного существа, и в его недюжинном уме. Вовремя заметить опасность, молниеносно принять решение, причём решение, как потом окажется, единственно верное — это к нему. Вдобавок он легче других запомнил наставления Петровича. Если кто и мог бы устранить хотя бы мелкие поломки в пути — так это он, единственный в Смоленске двадцать второго века командир танка. — Горит что-то серьёзное.

На самом деле ничего подобного он не видел: сквозь пелену смога просачивались запахи, да ещё датчик инфракрасного излучения начала прошлого века показывал зону повышенной температуры впереди. В сумме более сильный, чем обычно запах, гари и тепловая «засветка» прямо по курсу говорили о многом.

— Километров пятьдесят пять мы прошли, — удовлетворённо произнёс Ярцефф. — Меня другое тревожит: что там может гореть — ума не приложу. Придётся вылезать, смотреть. Мэтхен, идёшь со мной, остальные — сидеть в танке и не высовываться. Через полчаса не вернёмся — снимаетесь сами, командование принимает Отшельник. Его слушать, как меня. Полезли, Эр.

Когда выбрались наружу, ядовитый дождь кончился. Но небеса хмурились, свинцовый полог висел над землёй, лежал валами тумана в оврагах и поймах рек. И непрерывно тянул в лицо резкий, зловонный восточный ветер, что нёс всякую гадость из сердца Зоны. В любой момент с низкого, будто сросшегося с землёй неба снова могла политься отрава. Для разведки погода — лучше не придумаешь.

Ярцефф шёл быстро, ни на кого не оглядываясь. Мэтхен держался чуть сзади, только чтобы видеть друга в смоге, и готовился валить всякого, кто вынырнет из смога. Вскоре показались первые развалины — и сразу стало не до сетований на погоду.

Города в Подкуполье разительно отличались от тех, к которым Мэтхен и Ярцефф привыкли в прошлой жизни. Вместо купающихся в небе небоскрёбов, или живописных частных усадеб, тонущих в садах — бесконечные скопища развалин. Нет, совсем не таких, какие оставляют после себя атомная бомба или аннигиляционная бомба. Разрушения нарастали не от окраин к эпицентру, а наоборот. Именно в центрах городов, где стояли старые и самые прочные дома, порой можно было увидеть диво дивное: двух-, ила даже трёхэтажное здание под крышей, сохранившееся практически целиком. Местами остались даже неописуемо грязные, чёрные от копоти, дребезжащие в прогнивших рамах стёкла.

Но правилом было сохранение первых, отчасти вторых этажей. Или просто каменной коробки со стенами, но без перекрытий. Так они и стояли, ветхие, потрескавшиеся, почерневшие от непогод и покрытые вездесущей слизью, постепенно разрушаясь без заботливых человеческих рук. Мэтхен не сомневался: настанет день, и только холмы земли будут напоминать о великой стране. Но этот день придёт не скоро… Если не постараются забарьерцы.

…Отсюда, с поселковых окраин, был отчётливо слышен рёв машин. Сомнений не оставалось, в посёлке одни чистильщики. Но почему тогда не слышны автоматные очереди, крики погибающих мутантов, стоны раненых?

— Мэтхен, ты что-то понимаешь?

— Никак нет, командир.

Словно в ответ на его слова, впереди раздался гулкий, какой-то приглушённый взрыв. Ярко полыхнуло, в смоге растеклось мутное багровое зарево. Донёсся нарастающий рёв пламени.

— Напалм, — хрипло произнёс Ярцефф. — Поздно мы явились, они уже дочищают. Делать тут нечего. Но и уходить — шум заметят. Стоим, ждём, пока эти не уйдут.

Расположились удачно, в крошечном, лишённом даже уродливых кустов овражке — скорее, вонючей канаве, по дну которой лениво текла какая-то гадость. Уже из окрестных домов овражек не просматривался, теряясь за грудами развалин и каким-то мусором. Он немного напоминал окоп полного профиля, просто уродливо изогнутый. Самое то, если надо незаметно пересидеть налёт.

Грохнуло ещё раз, мутное зарево ширилось, расползаясь во все стороны. Что там горит? Напалм? Судя по запаху, который донёс восточный ветер, именно он. Но в совершенно чудовищных количествах, в ход шли десятки, если не сотни тонн сразу. «И это на планете, где последние запасы нефти вычерпали почти век назад! — подумалось Мэтхену. — Вот на это горючки не жалко… Уроды!»

Теперь было так светло, что оба жмурились, вжимаясь в липкую землю. Мэтхен и сам прищурился — всё-таки полтора года вечного полумрака давали о себе знать. Стало ощутимо теплеть, в спину потянул набирающий силу ветер.

— Огненный шторм? — вспомнил он, как называлась такая штука.

— Он, родимый, — так же шёпотом произнёс Ярцефф. — В миниатюре. Ничего себе, костерочек подпалили! Ладно, кроме напалма, гореть там нечему, они наверняка уже ушли. Сейчас погаснет, и пойдём посмотрим.

— Что там смотреть? Там и не останется ничего!

— Нет, мне просто интересно, для чего прорву горючки спалили. На трупы ста литров хватило бы за глаза. А слизь выжигать нет смысла. На всё Подкуполье всё равно не хватит. Понял?

— Да, что-то непонятное. Но это целый час ждать…

— Оно того стоит, Мэтхен. Сидим, как мышки.

Ярцефф оказался прав: горело ярко и жарко, но недолго. Пламя утонуло в пелене смога уже через полчаса. Но капитан ждал — ему не улыбалось нарваться на какой-нибудь патруль, или боевой беспилотник, способный охотиться за отдельными людьми. Ну, или мутантами: красавица, не красавица — какая пуле разница? — Подъём! Пламя погасло, и эти наверняка убрались.

Превозмогая внезапный страх (как часто недавние соотечественники нагоняют жуть!), Мэтхен поднялся — и нехотя побрёл по обугленной, спёкшейся в стекло земле. Даже сквозь кондиционер «скафандра» пробивалась гарь, крупные чёрные хлопья, как снег, кружились в нечистом воздухе и бесшумно ложились — на плечи и головы людей, на выжженную землю, на оплавленный бетон развалин. Земля и стены ещё дышали жаром, без «скафандров» пришлось бы туго. Но Ярцефф решительно шагал в самый центр городка, где ещё недавно бушевало пламя.

У здания, ещё недавно двухэтажного, а теперь полностью выгоревшего и провалившегося в себя, он остановился. Внимание привлекла куча чёрных, хрустких обломков. Капитан бестрепетно сунул руку в пышущую жаром груду — и извлёк почерневшую, оплавленную, растрескавшуюся кость.

— Ага, вот и посельчане. Надо же, не поленились стащить мясо в одно место… Зачем — всё вроде выжигали?.. Это ещё что… Воздух!

Они едва успели порскнуть за покосившуюся стену, когда из мутного неба наплыл монотонный рёв грузового гравиплана. Грузовой-то он грузовой, а вооружён дай боже. От него не уйдёшь: с таким же успехом он может ползать по земле, по горам и болотам — убежать можно лишь на такой же машине. «Только бы наши стрелять не додумались!» — подумал Ярцефф. Боевая машина пехоты полуторавековой давности против гравиплана — металлолом.

Но гравиплан пронёсся над головой, не снижаясь. Не увидел? Или просто сообщил, куда надо, не отвлекаясь от поставленной задачи? Ярцефф не знал, и по всем правилам следовало уходить — как можно скорее, по возможности путая следы и ставя мины с растяжками. Но как раз когда капитан решился встать, рёв снова стал нарастать.