Пламенный клинок - Крис Вудинг

исполнил обещание, данное Кейду, провел его сквозь все ужасы и лишения. Мир обошелся с Ареном хуже некуда, но он все преодолел. И теперь ощущал глубочайшее спокойствие, неведомую прежде уверенность в себе.

Позади раздался всплеск: это Фен окатила себя водой. Купальщики должны были вымыться до того, как погрузятся в лохань; для этого в бане имелись каменный желоб и колодец, возле которого наготове стояли ведра с ледяной водой из подземного ручья. Когда Фен залезла в лохань, Арен отвел взгляд и тут же подивился, как быстро воображение само все дорисовало. Обычно он мечтал о веселых, соблазнительных и фигуристых девчонках — полной противоположности Фен; но, пусть он и совладал с желанием посмотреть на нее, для этого понадобилось усилие воли.

Чтобы отвлечься, он повернулся к Кейду:

— Мне кажется, я мог бы никогда не вылезать из этой бани.

— А? — откликнулся тот. Словно завороженный, с расслабленным выражением на лице, он уставился на Фен, нырнувшую в лохань рядом с Викой.

Арен понизил голос до шепота:

— Тебе никогда не говорили, что пялиться на людей в бане — дурной тон?

Кейд обиженно насупился.

— Я задумался, вот и все.

— Не сомневаюсь. А что стало с Астрой? Помнишь такую?

— А что стало с Сорой? — язвительно парировал Кейд. — Помнишь такую? Квадратноголовую девку, которая держала тебя на привязи, хотя непонятно, что ты в ней нашел.

Арен усмехнулся.

— Что было, то было. Думаю, обе они остались в прошлом. И сам Шол-Пойнт остался в прошлом. Теперь надо смотреть в будущее, а оно переменчиво, словно водный поток. — Для наглядности он помахал рукой в воздухе, всколыхнув пар, но внимание Кейда уже переключилось обратно на Фен.

Арен умолк. Он понял, что его друг влюбился по уши. Кейда было уже не спасти.

Фен заметила, что Кейд не сводит с нее взгляда, и холодно посмотрела ему прямо в глаза, а он ответил ей простодушной улыбкой.

ГЛАВА 32

— Ну, значит, король призвал Джоспера к себе во дворец и принял его в тронном зале в присутствии всех вельмож. — Кейд отхватил кусок куриной ножки, которую держал в руке, слегка поерзал на месте и оглядел слушателей. Еще не прожевав, он театрально возвысил голос, изображая короля: — «Ты сразил драккена, разорявшего мою страну, восстановил мое благосостояние и избавил меня от вероломного сводного брата! Проси, и я исполню любую твою волю! Титулы! Замок! Сундук золота!»

За неимением салфетки Арен утер губы рукавом. Набив живот до отказа и изрядно выпив, он преисполнился благодушия. Стол перед ним загромождали тарелки, на которых еще недавно лежали запеченные голуби, хрустящий бекон, рассыпчатая картошка с растрескавшейся кожицей, теплый хлеб и сало, сыр, яблоки и соленья. Теперь от всего этого мало что осталось. Остальные расслабленно откинулись на стульях, насытившись и повеселев от эля, готовые слушать историю о Джоспере, Рассветном Страже. Только Граб отвлекся, с чудовищным усердием уплетая свиную рульку, запеченную в повидле.

— «Мой государь!» — воскликнул Кейд. Изображать хмельное лопотание Джоспера ему удавалось особенно убедительно, потому что особо притворяться не приходилось. — «Все это я совершил, не спорю, но отнюдь не по собственному почину. Видишь ли, мясной пирог, который остужался у меня на подоконнике, похитил исполинский ворон. И все подвиги я совершил с единственной целью: отобрать мой чудесный пирог у этого пернатого чучела! Поэтому, если ты желаешь исполнить любую мою волю, пусть будет так: отряди мне сотню человек, и я отыщу этого ворона, заставлю его расплатиться за все злодейства и отниму пирог, который так долго ускользает от моих челюстей!»

Киль ухмыльнулся, а Вика хихикнула, но Арен знал, что сами смешное еще впереди.

— Тут король опешил, — продолжал Кейд. — «Но ведь с тех пор, как начались твои поиски, минули год и один день! — промолвил он. — Пирог наверняка съеден, а если и нет, он зачерствел настолько, что сама Каменная Матерь обломает о него зубы. Если ты прекратишь свои поиски, я отдам тебе в жены мою младшую дочь Алессу. Ее красота известна всей Пламении, тебя восхитит ее ум, а ее изящество, как говорят, посрамляет звезды».

«Государь, — ответил Джоспер. — Все это хорошо и замечательно… но умеет ли она готовить?»

Все разразились смехом, Киль ударил кулаком по столу, а Граб испуганно поднял взгляд от свиной рульки. Кейд слегка поклонился, его слушатели захлопали в ладоши, после чего он сел рядом с Ареном и снова приложился к элю.

— Готов поклясться, ты уже рассказывал мне эту историю, — шепнул ему Арен. — Но, насколько я помню, тогда героя звали Гойль Невезучий и все было на кроданский лад.

Кейд пожал плечами и ухмыльнулся, глядя в кружку.

— Я ведь понимаю, кому о чем рассказывать.

Арен приобнял его за плечи.

— Ты отличный друг. Я тебе говорил?

— Да, но я всегда готов услышать это еще раз, — ответил Кейд и потянулся за ломтем хлеба и куском сыра.

Арен откинулся на спинку стула, чувствуя в животе приятную тяжесть, а в голове — легкое кружение. Горели светильники, в двух каминах ярко пылало пламя. В одном конце общего зала располагалась стойка, за которой стоял трактирщик-ксуланин; его черная кожа блестела, словно обсидиан. Рядом хлопотала служанка.

В зале находились и другие постояльцы, числом около двух дюжин. Одни теснились у очагов, другие сидели за столиками в темных кабинках, третьи околачивались у трактирной стойки. Двое пьянчуг в потрепанных матерчатых шапочках и перчатках без пальцев распивали флягу сливовой настойки. Трое босканских купцов перешептывались друг с другом, в своих диковинных одеждах напоминая кургузых жуков, которые водятся в пустыне. Их лица скрывались под куполообразными капюшонами из дубленых шкур, так что в тусклом свете были видны только носы и бороды, а от экзотических сигар, которые они курили, поднимался едкий дым. В углу молча трапезничало кроданское семейство с телохранителем-брунландцем. В дальнем конце зала лютнистка-сардка настраивала инструмент, а сидевший с ней за одним столом харриец в доспехах суровым взглядом обозревал помещение.

«Никогда не видел, чтобы в одном месте собралось столько разного народу», — подумал Арен. Мир, который он знал в Шол-Пойнте, казался теперь маленьким и далеким.

Из всех присутствующих только молодая сардка притягивала его взгляд. Она была хороша собой, исполнена томности и одета в узорчатое платье, отороченное кружевами. Рукава окаймляло серебряное шитье, вокруг запястий и лодыжек обвивались тонкие цепочки с подвесками, в уши было вдето множество сережек и колец. Черные волосы, закрепленные гребнями и шпильками из халцедона и янтаря ниспадали на спину. Кожа у нее была ненамного темнее, чем у оссиан (сарды выглядели смуглее,