Владимир Высоцкий. По-над пропастью - Ю. Сушко

В Домодедове парижский рейс встречал сияющий Абдулов. И фазу затормошил, заговорил, сообщая последние новости, передавая приветы и так далее.

— Так, в Матвеевское тебе ехать нет смысла. Володька утром умотал, там наверняка не убрано и жрать нечего. Поехали прямо к нам. Мама ждет, стол накрыт, все в порядке. Переночуешь у нас, а завтра я тебя отвезу на самолет в Таллин. Все будет о'кей! У Володьки все в порядке, он уже звонил. Ждет.

— Сева, ты хоть объясни, что за пожар? Почему вдруг Таллин? Я ничего не знала...

— Да там целая интрига. Ты ж знаешь своего мужа-хитрюгу. Насколько я знаю, где-то месяц назад в театре побывали ребята с эстонского телевидения, решили сделать с ним часовую передачу, песни, роли и так далее. Пригласили в Эстонию.

— И что, Юрий Петрович согласился?

— А он не мог не согласиться! Володька ребятам подсказал: прежде чем заводить разговор обо мне, сделайте интервью с шефом. Он в Прибалтике любит отдыхать, у него там друзья. Они так и сделали. Сделали сюжет с Любимовым. Он расчувствовался, как всегда, завел свои истории. А когда они спросили, можно ли пригласить на съемки в Таллин вашего Владимира Высоцкого, легко махнул рукой: да пускай съездит на недельку, развеется. Вот так все и получилось...

В Таллинском аэропорту Марину встречал Владимир с огромным букетом роз на длинных стеблях Рядом стоял какой-то высокий парень, который скромно поклонился и представился: «Мати Тальвик».

Гостей поселили в лучших апартаментах интуристовского «Таллина».

— Марин, а ведь тебе тут собираются устроить официальную встречу, — улыбался Владимир. — Я не шучу. Вот Мати уже звонили из ЦК, они каким-то образом пронюхали, что ты прилетаешь, и вот теперь маются в сомнениях, как лучше организовать прием. Ты ведь не только актриса, но и тоже как бы член французской, правда, компартии. Что делать будем?

— А ничего не будем, — Марина в такие моменты всегда собиралась и говорила твердо. — Ничего. Объясните им, пожалуйста, — обратилась она к Мати, — что я здесь как частное лицо, приехала к мужу. На свидание. Это можно?

— Конечно.

— Вот и отлично!

В самом деле, все получилось без лишней суеты и проблем. Неделя — целая беззаботная неделя! — в прелестном старом городе Таллине. Чудесная, почти летняя погода. Мати и его жена Алиса оказались хорошими гидами, знали, куда повести гостей, что показать: Вышгород, Ратушная площадь, парк Кадриорг... Каждый кабачок, ресторанчик был своебразен и уютен — «Мюнди баар», «Кянну Куук».. А варьете «Астория»?.. Ночные прогулки по узким улочкам. Один из вечеров был посвящен сауне на окраине Таллинна, в Мяннику, в окружении соснового леса. А в подвале там был оборудован тир, где можно было пострелять из старинных арбалетов...

— Ну, а делом когда займемся? — устав от отдыха, спросил Владимир.

— Завтра. Студия уже заказана. Я за вами заеду в гостиницу в двенадцать.

Когда Тальвик приехал в «Таллин», в номере Высоцкого на столе уже лежало три листа бумаги.

— Мати, я тут кое-что набросал для передачи. Посмотри. Пусть эго будет называться «Маска и лицо», хорошо? Там примерно все, о чем мы говорили в Москве...

Тальвик взял листки, профессионально быстро пробежал наи- Ососою «Готовый сценарный план! По нему и пойдем...»

В студии было тепло, если не сказать жарко. Марину усадили в кресло сразу за камерами. Высоцкий предложил:

— Начало сделаем такое: в камере — ведущий и актер. Представь скромно: «У нас в гостях — актер Московского театра на Таганке Владимир Высоцкий...» Ну, парочку вопросов о биографии, только творческой, хорошо?..

Запись делали без перерывов, уложились в пятьдесят пять минут. Потом посмотрели на мониторе — все остались довольны...

А завтра вновь была Москва и знакомые таганские подмостки, «Гамлет» прошел как надо. Веня Смехов смотрел из зала, похвалил: «Великолепно».

Потом на юбилейной афише 400-х «Антимиров» Высоцкий ему написал:

Только Венька — нету слов! —Четыре-Старожил Антимиров!

Хотя каламбуры это, конечно, Смехова парафия. Как он однажды выдал, увидев гигантскую люстру: «Какой светильник раз ума повис!»?!. Гениально! Этому не научишься, это свыше...

— Зато рифмы у тебя случаются просто потрясающие, — утешала Высоцкого Белла Ахмадулина.

В их отношениях с Беллой присутствовал элемент нежного обожания. Она рассказывала: «Со мной он всегда радовался, блистал... При мне он нисколько не тушевался. Я уверена, свое место он знал и знал, что место это единственное. Но при этом он искал суверенности, независимости от театра, от всего, чему он что-то должен. Ему, конечно, более всего хотелось писать... Он был замечательным артистом, прекрасным человеком — добрым, милым, щедрым. Но полагал он себя, прежде всего, поэтом. И был абсолютно прав. А место его в литературе — оно одно, оно уникально...»

Даря Высоцкому свой сборник «Стихи», Ахмадулина написала: «Володя, как я люблю тебя! Как я счастлива, что — ты! Марина, моя нежность к тебе, мое безмерное восхищение — как объяснить? Люблю. Целую. Белла».

Он после ей ответил:...И пели мы Белле.Молчали мы Белле.Уйти не хотели,Как утром с постели...Идите смягчиться не к водке,а к Белле!.

Вспоминая Высоцкого, Ахмадулина грустила: «...Вот на этих ступеньках он сидел, читая нам стихи и совершенно искренне горюя об их неиздании. Я очень старалась ему помочь, пробить туманное и непонятное сопротивление официальных лиц. Но что я могла... Я иногда шутила: «Володька, меня скоро выгонят из Союза писателей, иди на мое место»... А как ждал Володя своей книги при жизни, как удивительно наивно, по-детски хотелось увидеть ему свое слово напечатанным...»

Постепенно он, как строгий редактор, стал выстраивать свои выступления, как небольшие стихотворные сборники. Обязательно повторяя при этом: «Мой цензор — моя собственная совесть...»

В компании друзей-приятелей он пел что попросят или пробовал совсем новые песни, проверяя их реакцию на его стихи, Волнует ли тема, удачен ли ритм, точны ли слова, сравнения, акценты. На публичных выступлениях четко определял последовательность исполнения, начиная с ударного, легко узнаваемого, «братские могилы», например, звучали в начале чаще всего. Дальшe — две-три песни серьезные. Потом постепенный переход к шуточным, а затем — вновь резкая смена тематики — в зависимости от настроения аудитории и своего собственного. И кода — тоже что-то такое, с восклицательным знаком — «Парус» или «В суету городов...».

И главное — быть предельно собранным, держать себя в руках, помнить: