Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

— А что делать с моими лекарствами?

— Ты можешь принимать их с небольшим количеством воды до тех пор, пока к тебе не придет твое видение. Так ты отключишься от всего. А затем мне придется вмешаться, чтобы помочь тебе вернуться.

— Не знаю, смогу ли я, готов ли.

— Ты готов. Я уверяю тебя в этом.

— Это должно быть в четверг? — уточнил Лукас, и Джозеф утвердительно кивнул. — Но мы договаривались о пятнице… — произнес юноша и умолк, заметив суровый взгляд старого индейца. — Хорошо… Я уверен, что Лео поможет мне уговорить родителей.

— Такой пост люди нашего народа совершают при вступлении во взрослую жизнь и повторяют затем столько раз, сколько хотят. Раздетые догола, удаленные от всего и всех, они подвергают свое тело прямому воздействию солнца по утрам и холода по ночам, без воды и пищи. Так мы, индейцы, находим свой путь.

— Почему я должен это делать? Не поздновато ли для инициации?

— Нет. Ты должен освободиться от всего поверхностного, найти свое истинное «я» и подготовить тело к тому, чтобы принять сон или видение. С этого момента ты станешь одним из наших.

Джозеф опять умолк и начал напевать индейскую песню. «Научи свой ум доверять интуиции, доверять внутренней мудрости, чувствам твоего тела и благословениям твоего духа…» — повторял он снова и снова, раскачиваясь взад-вперед. Когда человек-медицина остановился, он посмотрел Лукасу в глаза, и юноша сказал:

— Не думаю, что ты и я далеки один от другого, несмотря на то что родились за тысячи километров друг от друга и принадлежим к разным культурам.

— Всему, что я знаю, я научился у природы, — спокойно произнес Джозеф. — Она научила меня простым вещам, имеющим огромное значение. Например, белый человек живет в условиях изображенного, оцененного и приравненного к деньгам пейзажа. Мы, как говорил Чарльз Истмен Охайеза, получаем впечатления от реального пейзажа, оцениваемого только нашими чувствами. Ничему лучшему из того, чему мы уже обучились у деревьев, дождя, солнца, гор, животных, цивилизация нас не научила… Наш Аакбаадаатдиа всегда в нас, в то время как вы забываете о своем боге. Белый человек возомнил себя властелином природы, краснокожие люди ощущают себя ее частью. Мать Земля — место, где покоятся наши предки, и вся окружающая природа напоминает нам о них. Земля — наш ежедневный и священный храм, и поэтому, по мнению индейцев, она нуждается в заботе и уважении. «Цивилизованные люди» испытывают под землей ядерные бомбы, бросают в моря то, что называют радиоактивными отходами, вырубают леса, убивают животных в количествах, значительно превышающих их жизненно необходимые потребности. Не буду даже говорить о том, как они обращаются со стариками, женщинами, детьми… Верь мне, мы совсем другие.

— Но не все люди, которых считают предположительно цивилизованными, одинаковы…

— Ты уже не такой, как они. Ты начинаешь думать и вести себя как «дикий» человек. И хотя в дальнейшем ты не будешь слышать о нас, скорее всего, ни ты, ни твои друзья уже не будете такими, как все «цивилизованные».

Джозеф встал, достал из своего рюкзака бутылочку и передал ее Лукасу.

— Я приготовил тебе настойку из трав. Пей ее маленькими глотками, она поможет тебе подготовить свое тело. Верь в свои силы… Завтра придешь?

— Нет, не смогу. Завтра у меня дела, — сказал Лукас, вспомнив о свидании с Орианой. Он ни за что на свете не хотел бы пропустить эту встречу.

Джозеф закрыл глаза и через какое-то время улыбнулся. Казалось, он прочитал мысли юноши. Перед человеком-медициной Лукас чувствовал себя обнаженным. Никогда ранее ему не приходилось встречать человека, который обладал бы такой интуицией и мудростью.

— Хорошо, — снова взяв слово, сказал Джозеф своим громовым и суровым голосом. — Мы увидимся в четверг. Брэд и я пойдем с тобой. Если захочешь, тебя сможет сопровождать кто-нибудь из твоих друзей. Однако наступит момент, когда дальше ты пойдешь один. Ты наедине померяешься силами с природой. Каждая душа должна в одиночестве встретиться с Солнцем, самым мощным из небесных тел. И еще тебе придется научиться преодолевать ночной холод. Я буду, как уже сказал, поблизости, хотя ты меня не увидишь.

— А куда мы отправимся? — с беспокойством спросил Лукас.

— В самое безлюдное и высокое место этих земель.

— Здесь только одно такое место — гора Орла во внутренней части страны. Она получила свое название из-за большого количества орлов, которые водились там. Правда, уже давно не видно ни одного из них.

— Вот туда и отправимся.

— Нам предстоит пройти довольно большой путь, чтобы не попасть на северную сторону горы, которую считают проклятой. Попытаемся подняться по ее южному склону, что гораздо проще.

— Неважно. Мы, индейцы, привыкли много ходить пешком. Несмотря на то что я кажусь тебе стариком, я смогу пройти столько же, сколько и ты.

— О, конечно! — сказал Лукас.

Выйдя из типи, они увидели Брэда и Лео, которые были такими потными, как будто только что закончили тренировку в спортзале.

— Лукас, мы хорошо поборолись… — Не успел Лео закончить фразу, как позвонили в дверь.

Все переглянулись, и Джозеф жестом указал Брэду, чтобы они спрятались на чердаке, в котором находились трубы и устройства для кондиционирования воздуха. Брэд помог Лукасу подняться первым, затем настала очередь Лео, и Джозеф подставил свое колено для того, чтобы Брэд сумел подняться одним прыжком.

— Кто там? — громко спросил Джозеф.

— Иктоми! — послышался грубый голос из-за двери.

Джозеф не открывал двери до тех пор, пока не увидел, что чердачный люк наконец закрылся. Хладнокровнее, чем обычно, человек-медицина поздоровался со своим учеником. Иктоми пришел один. Он поднял правую руку, как это делает человек, собирающийся произнести клятву, и поздоровался.

— Haw! Какими судьбами? — осведомился Джозеф на апсалоке. — Когда ты приехал?

— Пару дней назад. Мне было непросто найти тебя. Ты не отвечаешь на мои телефонные звонки, и никому ничего о тебе не известно.

— Не думаю, что тебе сложно найти кого-то, если ты задашься этой целью.

Иктоми довольно улыбнулся, потому что все знали, что он был лучшим следопытом в индейской резервации.

— Сколько времени ты пробудешь здесь? — поинтересовался брат Виноны.

— Вернусь, когда смогу увезти с собой в Монтану тело Кендаля.

Лукас и Брэд слушали беседу, затаившись на чердаке. Через отверстия вентиляционной решетки они могли видеть разговаривавших людей. В то же время Лео не понимал ничего из того, о чем шла речь, апсалоке казался ему каким-то непостижимым языком.