«Если», 2011 № 06 - Журнал «Если»

Быстрым шагом «Дон Педро» направился к выходу из галереи — Салли едва поспевал за ним. Незнакомец прошагал мимо скульптур на постаменте из автомобильных покрышек и свернул вниз по лестнице в одну из маленьких боковых улочек. Салли почти потерял его из вида, когда «Дон Педро» остановился, чтобы поговорить с туристами. Мужчина и женщина походили на американцев — наверное, из-за одинаковых широких улыбок. Они рассматривали то, что «Дон Педро» вынул из пакета. У Салли мучительно заколотилось сердце.

— Не берите это у него! — закричал он по-английски. Возможно, грамматически фраза была выстроена неправильно, но интонация и растрепанный вид Салли сыграли свою роль: туристы вернули предмет «Дону Педро» и, испуганно переговариваясь, скрылись в переулке.

— Ты кто такой? — скривился незнакомец.

— Я работаю в музее, — Салли ткнул пальцем в нашивку на униформе. — Я видел вас. Вы… воруете вещи.

«Дон Педро» расхохотался раскатистым смехом.

— Ворую? И что же, позволь спросить? Картины? Скульптуры? Чертовы книжки?

— Покажите, что у вас в пакете.

«Дон Педро» хищно оскалился:

— Ну, если ты так настаиваешь, держи! — он выхватил из пакета предмет и швырнул его Салли. Тот инстинктивно поймал его здоровой рукой.

Это был шар — один из множества, нарисованных на картине. По размеру и весу он напоминал подарочные шары на Рождество или на праздник Трех Королей, где внутри стеклянной сферы кружился искусственный снег. Только эта переливалась всеми цветами радуги, а вместо снега в ней всплывали фрагменты картины, иногда лицо Галы, иногда усатое лицо самого Дали… Как будто частичка памяти художника отразилась в шаре.

— Как вы это сделали? Как вынули его из картины?

Незнакомец отбросил напускную веселость — ее сменила злость.

— Подсматривал, паршивец? Вместо того чтобы заниматься своими ведрами и тряпками, шпионил за мной? — он шагнул к Салли, обдав едким запахом пота. — Что ты видел?

— Вы продали девушке часы! Сунули руку в картину! И достали… это. — Салли покосился на шар. Казалось, он нагревается у него в ладони.

— Ну, да, — неожиданно равнодушно согласился незнакомец. — А тебе какое дело? Законов я не нарушал.

Салли на мгновение опешил. Он ожидал, что вор будет оправдываться или попробует напасть на него и отнять магический предмет. Вместо этого мужчина достал из кармана помятый и несвежий носовой платок и вытер себе лоб.

— Можешь представить, как я удивился, когда у меня в первый раз это получилось. Случайно, конечно… Собирался сунуть руку в сумочку одной дамочке, но оступился и угодил рукой в картину… Подумал, что попал в какой-то кисель. Мерзкие ощущения, как и сама картина… Нащупал что-то — и вытащил одни из этих жидких часов. Кстати, они лучше всего продаются.

— Продаются?

— Ну да, туристы просто с ума сходят от всяких штук в стиле Дали. А эти вещи… сам понимаешь… очень в стиле. Я бы даже сказал, они и есть этот стиль. Платят, между прочим, хорошо.

Салли не мог поверить своим ушам. Этот человек говорил о чуде… о волшебстве! И это чудо он попросту продавал?

— Если бы я мог выбирать, — продолжал «Дон Педро», — то вытаскивал бы из картин наличные. Ты не знаешь, Дали не рисовал деньги? Мне все равно, какой он там художник, но с его картинами у меня лучше всего получается. Пробовал работать по Пикассо — одну бесформенную массу добываю, как пластилин. А тут хоть что-то…

У Салли кружилась голова. Шар в ладони нагрелся так, что начал обжигать кожу.

— Я вам не позволю…

Вор сделал шаг вперед — щелкнуло складное лезвие, и Салли почувствовал, как в живот ему упирается острие.

— Я вижу, ты не понял, дружок… Ты мне даром не нужен, но если встанешь у меня на пути или раскроешь рот… — он надавил на лезвие сильнее, — пожалеешь. Видел шрам у той тетки с картины, где лебедь? Она попробовала мне помешать. Пнула ногой. Дура! Только подумай, я же могу ее всю вытащить наружу! Тепленькую. — Вор хищно улыбнулся. — А что, формы у нее ничего, я бы позабавился. Жаль, что здесь это все надолго не задерживается.

Вор резко отступил назад, и в этот момент шар в руке Салли превратился в бесформенную вязкую массу. Запахло гнилью, кожу как будто обожгло огнем. По рукам и одежде Салли потекли мутные потоки грязной жидкости, которая словно разъедала саму душу. Голова закружилась — точь-в-точь как в тот день, когда его хватил удар, и Салли упал.

Лежа на спине, он видел только слепящее ярко-синее небо. Его накрыла тень: черный силуэт «Дона Педро» заслонил солнце.

— Как тебе этот маленький сюрприз? Неприятно, правда? Я тоже в первый раз чуть концы не отдал. Теперь предпочитаю долго не держать эти штуки в руках.

«Дон Педро» сместился в сторону, и луч солнца снова ослепил Салли.

— Лучше бы тебе сдохнуть, сынок. Но если оклемаешься, не переходи мне дорогу. Я этого не прощаю. И к той толстухе на картине я еще вернусь, можешь мне поверить!

Веки не слушались, солнечный свет выжигал Салли глаза. В висках застучало, голова раскалывалась от боли. «Второго инсульта я не переживу», — успел подумать Салли и провалился, в пустоту.

— Чего это с тобой? Эй, Салли… Салли, ты слышишь меня?

Салли открыл глаза и увидел над собой расплывчатое испуганное лицо Диего. Охранник тряс его за плечо:

— Живой? Ох, напугал ты меня. Что случилось?

Салли вяло шевельнул языком:

— Потерял сознание… Приступ…

Язык слушался, но Салли сразу ощутил странный масляный привкус во рту.

— Вставай.

Диего помог подняться на ноги.

— Святая Мария, — воскликнул охранник, отступая. — Да ты грязный как черт! Что случилось?

Салли оглядел себя. Серая форма была перепачкана краской.

Через двадцать минут, лежа на койке в комнате охраны, куда ему помог добраться Диего — правая нога совсем не слушалась, ненужной обузой волочась за телом, — Салли обдумал произошедшее. И чем яснее прорисовывалась сложившаяся ситуация, тем тяжелее становилось на душе. «Дон Педро» превосходил его во всем: крепок, нагл, самоуверен, а главное, обладал волшебным даром, и никто не поверит калеке-уборщику, если только…

Если только «Дон Педро» не совершит ошибку. Если он и вправду настолько безумен, чтобы мстить женщине на картине, — сделать это при свете дня он не сможет.

Салли не мог усидеть на месте и с трудом выбрался из комнаты. Спустился на первый этаж. Туристы недоуменно глядели вслед хромому человеку, измазанному краской.

Диего стоял возле входа в музей, глазея на голубей, которые дрались за кусок хлеба. По загорелому лицу струился пот.