Английские эротические новеллы - Алекс Новиков

— Подожди, мой хороший, — монахиня, отъехав от монастыря подальше, засунула для усиления ощущений себе в непоказуемое местечко два шарика из слоновой кости, скованные цепочкой. — Вот теперь ехать куда веселее!

Пони с интересом наблюдал за ней, потом съел еще один кусочек хлеба и позволил монашке снова сесть в седло.

«Этой игрушкой научила меня пользоваться матушка Изольда, — думала Хелен, вспоминая первые ночи в монастыре. — Добрая она женщина! Я точно знаю, что второй такой пары у нее нет!»

Не проехав и половину дороги, Хелен почувствовала, что благодать спускается на нее. Ноги затряслись, тело выгнулось дугой, а душа воспарила к небесам. Монахиня уже не могла ехать спокойно, и ударила пони пятками, позабыв, кто она и где находится. Пони с рыси перешел на галоп, а, увидев ручеек, не остановился, а перепрыгнул через него!

— Неужели меня берут на небо живой? — успела подумать монашка прежде, чем ударилась носом в землю.

Разумеется, Хелен не была первоклассной наездницей, а Моррис не был скаковой лошадью, так что исход прыжка был вполне предсказуем.

«Все мужики, даже лошади, грубые потные животные!» — подумала монашка, очнувшись в траве. Пони смотрел на нее с совершенно невинным видом.

— Противное животное! — женщина оказалась на траве с задранным подолом. — Прямо как тогда…

Моррис, сунув морду монашке между ног, принюхался.

«От этого двуногого создания вкусно пахнет течной самкой!» — Моррис высунул язык и слизнул вкусную солоноватую жидкость. Потом, фыркнув, проложил занятие, а Хелен решила ему не препятствовать. Приключение получалось уж очень пикантным.

— Продолжай, мой хороший! — монашка приподняла таз и широко развела коленки, чтобы лошадке было удобнее.

Пока Моррис слизывал остатки сока, монахиня успела кончить еще два раза, а потом, приглядевшись к похотливой конской улыбке, испугалась страшных зубов, и оттолкнула голову похотливого животного.

— Грех-то какой! — монашка одернула рясу и поехала в деревню. — Странно, он так любит кусаться, а меня пожалел!

Пони трусил по тропинке так, как будто ничего не случилось. Монашка благополучно вернулась обратно и в церкви долго рассматривала старинные витражи, изображающие настоятельницу с розгами и монашку, собиравшуюся продеть руки в цепи.

«Наверное, две сотни лет назад монахини тоже грешили, — подумала Хелен, — и наказание было соответствующее! Признаться на исповеди или не признаться?»

Перспектива ложиться на скамейку под розги благочестивую Хелен совсем не радовала, но ощущение общения с Моррисом было каким-то уж очень грешным, и оттого очень сладким. Вечером Хелен снова пришла на конюшню.

Увидев ее, Моррис фыркнул и замотал головой. Взгляд пони из-под челки был каким-то заговорщическим.

— Вроде тихо, — Хелен оглядела конюшню, но не заметила Катрины, мирно дремавшей на сене. — Значит, никого…

Хелен не имела никакого опыта, и не осмотрела конюшню как следует, а зря. Катрина после бессонной ночи с Линдой зашла в сенник и, не отсчитав и трех бусинок на четках, сладко уснула.

— Кар-р! — только ворон вдруг каркнул во дворе.

Услышав ворона, Моррис дернулся, зубами схватил монашку за рясу и едва ее не порвал.

— Что ты делаешь? — монахиня с ужасом вскрикнула. — Неблагодарное животное! Может, высечь тебя плеткой, чтобы ты не прыгал через ручейки? — Хелен, помолившись, взялась за скребницу и принялась чистить Морриса.

Впрочем, все молитвы вылетели из головы, когда монахиня увидела, что Моррис по-своему, по лошадиному, ее хочет!

— И почему матушка Изольда не купит тебе подружку? — Хелен, закрыв дверь на засов, стала раздеваться. — Честное слово, я великая грешница, — она вся дрожала от возбуждения, — гореть мне в геенне огненной!

Ее щеки пылали огнем, а тело бросало то в жар, то в холод. С одной стороны, перспектива розог, а с другой…

Пони с удивлением смотрел на монашку: смущенная с растрепанными волосами, она издавала приятный запах, сводивший животное с ума.

Катрина, смотрела страшный сон: отец собрался ее высечь, и привел посмотреть на экзекуцию не только братьев, но и прадедушку Максимилиана.

— Сегодня мы накажем нашу великую грешницу! — Максимилиан руководил экзекуцией. Напрасно Катрина молила о милосердии. Казалось, все мужчины в ее роду сошли с ума и ходят только одного: надругаться над ее несчастным телом. Из сонного кошмара ее вывел стон Хелен.

— Вот это да, — прошептала она, увидев Хелен, танцующую нагишом перед лошадкой, — у нас что, в монастыре не только привидения, но и ведьмы есть?

Взгляд Хелен излучал похоть круче, чем матушка Изольда при первом близком знакомстве. Казалось, ее глаза просто искрились от желания и возбуждения.

Мало того, что монахиня стояла перед конем совершенно без одежды, она взяла большую морковку, вставила ее между ног и повернулась к животному.

— Хочешь? — спросила она. — Свежая, сладкая!

Пони подошел, и начал обнюхивать промежность.

— Мой маленький Моррис! — монахиня улеглась на солому и раздвинула ножки!

«Вот это Хелен! — подумала Катрина, высунувшись из убежища. — Кто бы мог подумать!»

Пони, схрупав морковку, начал облизывать выбритое местечко.

— Прости ее грешную! — Катрина шептала молитву.

Тишину на конюшне прервал нежный стон: Хелен вздохнула, выгнулась дугой, и, простонав что-то нечленораздельное, без сил упала на солому, но пони не собирался останавливаться.

Моррис не торопясь, облизывал монашку между ног, видимо соленая жидкость, выделившаяся после оргазма, пришлась ему по вкусу. Катрина была сама в полуобморочном состоянии от пережитого зрелища: между ног зачесалось, и очень захотелось в свою келью, в объятия строгой подруги.

Моррис облизнулся, тряхнул головой и встал в ожидании подачки. Монахиня, поняв, что Моррис вполне заслужил награду, протянула еще одну морковку, но тот впервые в жизни отказался, и тихонечко заржал!

— А, ты тоже хочешь? — монахиня, увидев возбуждение Морриса, нырнула ему под брюхо, обхватила член рукой, и принялась облизывать. От прикосновений рук и языка член рос прямо на глазах!

Пони весь напрягся, присел на задние ноги. Катрина видела, как вздулись вены на ногах и боках лошадки. «И почему Моррис ее не кусает? — подумала Катрина. — Неужели ему это нравится?»

— Вот это страсть! — тихо сказала Катрина, подобравшись поближе. — Наверное, Хелен ведьма и знает лошадиное слово! А меня это чудовище за попу укусило, и так больно!

Одними ласками и лизанием дело не закончилось. Монахиня, потеряв остатки стыда, встала на четвереньки.