Английские эротические новеллы - Алекс Новиков

Трое мужчин схватили ее и протащили к аналою. Налитые полушария грудей соприкоснулись с холодной поверхностью стола, и от этого девушка проснулась в холодном поту. Рядом спокойно похрапывала Линда.

«Вещий сон!» — подумала Линда.

Перед утренней молитвой Катрина еле стояла на ногах.

После этой ночи между монашками зародилась любовь. Подруги едва могли дождаться отбоя, чтобы поскорее встретиться в кровати. Дни шли своим чередом, и каждый миг усиливал в Катрине жар невыразимых чувств, которые разбудил в ней монастырь. В общем, веселье духа, излучаемое грешной матушкой Изольдой, передавались всем сестрам. Не было внутри монастырских стен и тени уныния или той иссушающей душу отрешенности, которые так часто иссушают души монашкам. Устав был достаточно строг, но матушка Изольда почитала молитвы искренним покаянием за первородный грех. Она сумела пробудить в сестрах это понимание смысла молитвы, и все, что им надлежало совершать для соблюдения устава, было исполнено жизнерадостности и добросердечия, которые вносили проблески высшего бытия в земную юдоль. Сестры проводили бесконечно сладкие часы, а время от времени каялись, и получали изрядную порцию розог…

Глава шестая. Моррис — монастырский пони

Женщина — это химера, ее внешность приятная, прикосновение смрадное, ее

общество — смертельно опасное. Она горька как смерть, как дьявол, потому что

дьявол и есть смерть

Хелен, монашка, ухаживающая за монастырским пони, ничем не выделялась среди сестер. Никто бы не сказал, что монашкой является обладательница этого милого личика, карих раскосых глазок, доставшихся от кельтских предков, небольшого носика, слегка вспухших губок, курчавых каштановых волос, и стройной фигурки. На первый взгляд, не монашка, а настоящий ангелочек, не расстающийся с четками и молитвенником. После жуткого изнасилования, учиненного паломниками, родители не нашли ничего лучшего, как отдать слегка тронувшуюся умом девушку в монастырь, для поправки душевного здоровья.

— Двенадцать служанок Девы Марии символизируют женские добродетели. — Проповедовала матушка, благословляя монашек на хозяйственные работы. Имена их — Умеренность, Замкнутость, Стыдливость, Внимание, Благоразумие, Робость, Честь, Усердие, Целомудрие, Послушание, Смирение, Вера![156]

Матушке Изольде казалось, спокойная размеренная монашеская жизнь пошла на пользу Хелен. Никто бы не сказал, что под этим ангельским личиком прячется страстная женщина. В обязанности послушания Хелен входил и уход за Моррисом, упрямым и своенравным животным. Все монашки старались держаться подальше от этого лохматого, низкорослого и очень вредного животного. Послушание было весьма суровым: Моррис любил кусаться, а Хелен сумела найти с ним взаимопонимание.

Стараниями монахини серый с черными пятнами пони всегда был чист, вычищен и весело ржал, увидев приближающихся монашек.

— Infernum in equum pelle[157] Противное гадкое животное! — рассуждала Катрина, разок пообщавшись с Моррисом. — И почему он так любит кусать, и именно за попу? Не понимаю, как Хелен умудряется с ним управляться?

Катрина была только рада, что ей в качестве послушания достались цыплята. Только вот заглядывая в конюшню за соломой, Катрина стала замечать в глазах животного какой-то мужской интерес.

— Domine miserere miseri Helene[158] — крестилась Катрина и старалась как можно скорее покинуть конюшню.

Матушка Изольда, от глаз которой в монастыре было не скрыться, несколько раз исповедовала Хелен, но ничего не добилась.

— Эх, грехи мои тяжкие, — вздыхала матушка Изольда, как говорил Тертульен: «Ты должна всегда пребывать в трауре, лохмотьях и раскаянии, чтобы искупить свою вину за погибель рода человеческого. Женщина, ты врата дьявола, ты первая прикоснулась к древу Сатаны и нарушила божественный закон». — Вот искупаем мы грехи наши!

— Malum![159] — Монашки крестились и старались держаться от пони подальше.

Хелен усердно молилась, и выполняла послушание.

— Может, продать его Аврааму на колбасу? — шушукались они.

Впрочем, настоятельница любила пони, подарок одного графа, и не спешила с ним расставаться. — Ну что, чудо-юдо лохматое, опять репейников на хвост нацеплял? — Хелен взяла гребенку и принялась за пони. — И когда же ты уймешься?

В ответ лошадка только фыркала, да похотливо поглядывала на монашку. «Будь наш Моррис мужчиной, — мечтала монашка, — впрочем, и конем ему тоже неплохо быть! Кормят, поят, чистят, работой не перегружают. Одним словом не жизнь, а жизнь в монастыре! Зачахнет животное без подружки!»

Помолившись, монашка начала собирать Морриса на службу: надо по монастырским делам съездить в ближайшую деревню, повидать Авраама и сделать заказ на новую партию лечебных микстур.

— Не мотай головой, упрямец, — она надела уздечку, — дам хлебца!

Уговаривая лошадку таким образом, женщина положила вальтрап, закинула на спину Моррису седло. Хорошо, что пони был низкорослым, и маленькой Хелен не приходилось тянуться.

— Какой ты у меня лохматый! — монахиня начала застегивать подпругу и как бы случайно схватила конский пах. — Надо ехать, а тебе бы сейчас кобылку! Может, согласятся деревенские тебя развязать?

Пони встрепенулся и фыркнул от негодования. Весь монастырь знал, что Моррис девственник, как тот монах, что дал благочестивый обет безбрачия.

— Ну, что же ты, — монахиня, решив, что Моррис захочет кусаться, сильно испугалась, и отдернула руку, — я тебя в обиду не дам! Ешь свой хлеб, и поехали!

— Эй, Хелен, — женщину позвала Катрина, — я возьму соломки для цыплят!

Катрине не удалось стать свидетельницей выходки Хелен.

— Конечно! — монахиня перекрестилась и по-женски уселась в седло.

— Прости меня, грешную! — подобрав одеяние, монахиня погнала коня по полю. — Интересно, а как бы ты себя вел, увидев молоденькую кобылку? Вот у людей все просто! Увидели паломники меня, грешную, и все!

Монашка вспомнила гнилые зубы и пропахшее чесноком дыхание насильников. Вокруг мирный сельский пейзаж не предвещал никакой беды. Светило солнышко, порхали бабочки, и даже ворон, вестник несчастий, не каркнул ничего девушке вслед, решив полакомиться конским навозом с не переваренными зернышками овса.

Вот только с молитвами во время поездки не получилось. Моррис бежал тряской рысью, и нежная плоть похотливой монашки терлась о седло.

Тут уж стало не до молитв. Вспомнились похотливые мужские руки, срывающие с нее одежду и растягивающие несчастную жертву на траве. В те времена паломники, путешествующие от одного святого места к другому, мало отличались от разбойников и с женщинами поступали как с законной военной добычей. К сожалению, юная Хелен тогда убежать не успела…