Венецианская маска - Розалинда Лейкер

Мариетта все еще не решалась поднять на мужа глаза, ее голос дрожал.

— Думаю, я знаю, что ты сейчас хочешь сказать.

— Что я увидел сходство? Да, именно так. Как только Елена улыбнулась, мне показалось, что перед нами стоит взрослая Элизабетта. В тот момент все встало на свои места. На следующий день, когда я танцевал с Элизабеттой перед зеркалом, я увидел в ней ее мать так четко, будто она сама открыла мне истину.

Мариетта провела ладонями по лицу и запустила пальцы в волосы, положив голову на колени.

— Я не знаю, как это вынести!

— Именно так я чувствую себя сейчас.

— И все же ты еще ничего не сказал!

— Я люблю девочку. Я всегда принимал ее за свою родную дочь, слишком долго, чтобы считать ее кем-то посторонним. Она не виновата в том, что так сложилась ее судьба. Что же случилось с нашим ребенком? У тебя был выкидыш?

— Ребенок родился мертвым.

— О боже!

Мариетта медленно подняла голову и отбросила волосы назад. Доменико закрыл глаза от острого душевного страдания. Запинаясь, она стала рассказывать ему, как все произошло. Но он не открыл глаза, даже не пошевелился.

Когда же Мариетта закончила свой рассказ, не забыв сказать и о том, что в Элизабетте не течет кровь Селано, он не сдвинулся с места. Должно быть, он был на пределе, так как продолжал молчать.

— Ты ненавидишь нас обеих? — прошептала она в страхе.

Открыв глаза, он посмотрел на нее.

— Если я и чувствовал когда-либо ненависть, то только не к вам с Элизабеттой. У меня было достаточно времени здесь, чтобы оценить свою жизнь и понять, что для меня важнее. Мне было спокойно, потому что я знал, что ты с нашей дочерью вместе, несмотря на то, как она была рождена.

— Я надеюсь, что после сегодняшней ночи забеременею опять.

Она не могла говорить громче, тяжесть разоблачения давила ей на голосовые связки. Он промолчал, она отвернулась от него и зажала трясущиеся губы пальцами, но тут же почувствовала, как его рука медленно отодвигает волосы с ее лица.

— Если этого не произойдет, — произнес Доменико тихо, — то вовсе не от недостатка нашей любви друг к другу.

Мариетта посмотрела на него, и он улыбнулся серьезно и придвинул ее к себе, она опустила голову на его плечо. Казалось, они вместе преодолели огромную пропасть и теперь отдыхают в безопасности на другом краю.

Когда капитан Тсено открыл дверь в шесть часов, оба были одеты и стояли обнявшись. Следуя инструкциям капитана, Мариетта и Доменико немедленно обменялись последним быстрым поцелуем, и она вышла из камеры. Как они и договорились, она не стала оборачиваться, чтобы взглянуть на него еще раз. Он не хотел, чтобы она запомнила его лицо, пересеченное тюремными решетками, хотя сам смотрел, как она удаляется.

Когда Мариетта вышла из тюрьмы, Себастьяно уже ждал ее. Слезы, которые она сдерживала при прощании с Доменико, теперь хлынули рекой, и она была благодарна Себастьяно, который помог ей забраться в ожидающую их гондолу.

После этого события, день за днем, Мариетта не могла думать ни о чем, кроме условий, в которых находился Доменико, она даже забывала поесть, а по ночам не могла спать. В магазине Лукрецию наставляла одна из помощниц, и первое занятие неоднократно откладывалось, пока Мариетта не почувствовала, что в состоянии начать обучать ее. Элизабетта, словно чувствуя, что мысли Мариетты далеко от нее, стала беспокойной и непослушной. Это доставляло Мариетте еще больше хлопот, так что порой она не могла собраться с силами. Адрианна и Елена, которым она рассказала о своем визите в тюрьму, очень волновались за нее, но ни один из данных ими советов не помог.

Однажды утром, проснувшись, как обычно, ни свет ни заря, Мариетта почувствовала знакомую тошноту. Так как причина ей стала сразу понятной, то естественный приступ рвоты она перенесла со все более нарастающей надеждой. В тот день Адрианна и другие работники магазина заметили, что настроение у Мариетты улучшилось. Уже задолго до этого Мариетта не сомневалась, что беременна. Но только в этот день она решилась сообщить новость Доменико. Письмо, которое она в конце концов получила в ответ, говорило о том, что он рад так же, как она.

Сестра Сильвия и Джаккомина вместе с Бьянкой зашли к Елене после полуденного сна, но обнаружили, что ее нет дома. Решив использовать время с пользой, они направились к Адрианне.

Бьянку попросили сходить за Мариеттой в соседний магазин. Помощница проводила ее в кабинет. Мариетта, посмотрев на нее поверх бумаг, улыбнулась, приятно удивившись, и тут же отложила кассовую книгу.

— Я мешаю тебе работать? — спросила Бьянка.

Она вытянулась и стала стройной.

— Совсем нет. Садись. Я не ждала увидеть тебя так скоро здесь снова. Ради такого случая не грех сделать перерыв.

Бьянка объяснила ей, почему она пришла.

— Мы застали синьора Селано во дворце, он предложил нам остаться на полдник, но монахини решили иначе. Он чрезвычайно озабочен моей игрой на флейте, постоянно спрашивает про мои успехи. Я сказала ему, что скоро поеду в Падую с оркестром на концерт.

— Правда? Это чудесно. Я пела там несколько раз. Это замечательный старинный город.

— Синьор Селано тоже так сказал. — Она мечтательно улыбнулась, рассеянно играя со своим медальоном на серебряной цепочке. — Я бы еще не столько услышала об этом месте, если бы мы остались. Какой же он славный человек! — Она вздохнула и опустилась на спинку кресла. — Елена не понимает своего счастья, живя в таком великолепном месте и с таким замечательным мужем.

Мариетта смерила ее задумчивым взглядом. Не мечтает же девушка о Филиппо? Несмотря на то что Бьянке было уже девятнадцать лет, из-за пиетского воспитания она легко поддастся на комплименты и улыбки опытных мужчин, хотя сама ведет себя очень скромно в мужской компании. В Пиете Мариетта часто замечала, как Бьянка постоянно краснеет и быстро убегает, когда мужчины начинают обращать на нее внимание.

— Внешность не должна сбивать тебя с толку, — посоветовала Мариетта.

Но девушка не нуждалась в ее совете.

— Я и не сужу по внешности, — ответила Бьянка, искренне веря в свои слова. — Я никогда не слышала, чтобы Елена говорила о нем плохо.

— Я уверена, ты такого от нее и не услышишь, — ответила Мариетта ровным тоном. Елена открывала тайны своего сердца только ей и Адрианне. Острое чувство ответственности за свою крестницу вдруг вспыхнуло в Мариетте, хотя она была ненамного старше Бьянки. — Я хотела спросить, не хочешь ли ты поработать в магазине масок ассистенткой. Мне нужна помощница, а у тебя будет своя комната. Мы с Элизабеттой будем рады принять тебя у себя.