Мона - Дан Сельберг

Он снова набрал номер. Связи не было. За последние несколько часов это была вторая плохая новость. Первая заключалась в том, что мелкая стерва «Моссада» выжила при взрыве. Каким образом, оставалось неясным. Она была ранена, но жива. Синон должен довести дело до конца, но займется этим позже. Сейчас нужно как можно скорее направить Ахмада в тоннель и убить шпиона. Синон в очередной раз набрал номер. Он скользил взглядом по светящейся стене, окружавшей Старый город. На этот раз звонок прошел. Ахмад ответил после четвертого гудка.

В окрестностях Хан-Юниса, Газа

Они спорили и атаковали друг друга. Проверяли технику, силу и свои знания. После более часа дискуссий об алгоритмах «Моны» Самир Мустаф расслабился, казалось, удовлетворенный ответами. Если сравнить их спор с собеседованием, то самый трудный этап был позади. Самир оставил Эрика, и он в растерянности тихо сидел на пыльных пледах, пытаясь успокоить бушевавшие мысли. В помещении было холодно, воздуха не хватало. Других людей Эрик не видел.

Наверное, он должен ненавидеть Самира? Матс Хагстрём умер, а Ханна тяжело больна. Может быть, смертельно. Но виноват ли в этом Самир? Он создал вирус, чтобы нанести вред компьютерам и цифровым сетям. Он и думать не мог о том, что вирус сможет влиять на физическое состояние людей. Не творение Самира повлияло на Матса и Ханну, а его собственное. «Майнд серф». Эрик сам был виновным. Или соучастником. Они оба несут ответственность. По-разному. В разных формах.

Самир вернулся. В руках он нес поднос с чаем и маленькими печеньями разных цветов. После перерыва дискуссия приобрела более теоретический характер. Эрик глотнул жасминового чая и одновременно с этим свободной рукой стер математическую формулу, которую написал в пыли на полу. Самир покачал головой:

— Никому пока так и не удалось выполнить алгоритм Лова Гровера.

Эрик поставил чашку обратно на металлический поднос.

— Все верно, но Мэтью Нэйворд доказал, что некоторые операции вполне возможны.

— Вы хотите сказать, что выводы Питера Шора были релевантными?

Эрик кивнул:

— Абсолютно. Скрытые алгоритмы для разложения числа на простые множители. Я сам использовал его вариант в «Майнд серф».

Самир долго недоверчиво смотрел на Эрика.

— Вы много говорите о квантовых данных. Что вы думаете о сингулярности применительно к квантовому компьютеру?

— Вы про научную фантастику? Сценарий будущего, когда мы создаем искусственные квантовые компьютеры с более развитым интеллектом, чем у нас самих, а они потом захватывают мир?

Самир молчал. Эрик взял ярко-зеленое печенье, проглотил его за раз и продолжил:

— Как я уже сказал, научная фантастика. Апокалиптическая теория, не привязанная к реальности.

В голосе Самира появились резкие нотки:

— Уже сегодня мы можем при помощи техники делать довольно апокалиптические вещи.

Эрик встретился с ним взглядом.

— Вы имеете в виду «Мону»?

Самир ответил вопросом.

— Много ли вы работаете с ИНС?

— С искусственными нейронными сетями? В «Майнд серф» я работаю с генетическими алгоритмами. А что?

— Согласны ли вы с тем, что человеческая нервная система и наиболее сложные ИНС очень похожи?

Эрик кивнул:

— Без сомнения. Они самовосстанавливающиеся, а узлы напоминают наши собственные нервные клетки.

— Согласны ли вы также с тем, что у биологических и компьютерных вирусов есть много общего?

Эрик оторопел. Впал в ступор. Неожиданно потерял уверенность. Самир наморщил лоб.

— Я сказал что-то бредовое?

Могло ли это быть совпадением? Эрик смотрел на мужчину напротив, пытался вычислить, играет ли тот в циничную игру. Самир все знает? Эрику стало неуютно. Он почувствовал себя неуверенно. Глаза Самира были темными и безжизненными, непроницаемыми. Эрик откашлялся и с усилием попытался улыбнуться, сомневаясь, что ему это удалось.

— Я согласен. Есть много сходств. Но и много различий.

— Это правда. Но чтобы создать лучший компьютерный вирус в мире, а для меня другие варианты были исключены, мне пришлось сначала полностью изучить биологические вирусы. Как они функционируют, как размножаются, как строят защиту. И, что не менее важно, как они нападают на хозяина.

Эрик смотрел в пол. Самир взял желтое печенье с блюда и продолжал, понизив голос:

— На самом деле можно сказать, что «Мона» — первый в мире биологический компьютерный вирус.

Тель-Авив, Израиль

Кружка с грохотом ударилась о стену рядом с большой картой Израиля. Брызги кофе и фарфор полетели на стопки бумаг и папки, сложенные на полу. В юности Давид Яссур был известен своим темпераментом, но потом научился себя контролировать. До определенной границы. Теперь она перейдена. В трубке молчали. Давид судорожно сглотнул и попытался успокоиться. Было поздно, и он устал. Давид зашипел в маленький динамик:

— Так когда вы в последний раз получали сигнал от Эрика Сёдерквиста?

Ларри Лавон робко ответил:

— В Эреце. Шесть с половиной часов назад.

— Какого хрена вы ждали триста девяносто минут, прежде чем позвонить?

Тишина. Давид бросил трубку на стол и обошел комнату кругом. Он не мог позвонить Меиру Пардо и сообщить, что они упустили шведа. Бен Шавит уже проинформирован об успехах, и Меир работает над комплектованием оперативной группы. Давид снова подошел к телефону.

— Ларри, теперь слушай очень внимательно.

— Слушаю.

— Переверни всю Газу. Слышишь, что я говорю? Взорви каждый чертов тоннель, обшарь все дома и дворы. Если в течение трех часов вы не найдете цель, я организую полномасштабную атаку, и проводиться она будет за твой счет.

В окрестностях Хан-Юниса, Газа

Ему стоило воспользоваться случаем и раскрыть карты. Комментарии Самира о сходстве между компьютерными и биологическими вирусами были призывом. Шансом спросить об антивирусе. Но Эрик слишком боялся. Вместо этого он поменял тему разговора, за что сам себя возненавидел.

— Что вы слушаете? — Он кивнул на наушники, висевшие у Самира на шее.

Сначала Самир не понял, о чем его спрашивают, но потом достал из кармана красный айпод и взглянул на него.

— Последним я слушал Иоганна Пахельбеля, «Hexachordum Apollinis».[104]

Эрик одобрительно закивал.

«Шесть струн Аполлона».

Самир разглядывал собеседника с тем же выражением лица, каким оно было, когда он говорил о теориях Шора. Возможно, скептически или просто настороженно.