Эффект Домино - Ольга Карелина

— Что вам надо, я не знаю ничего! Я всего лишь секретарша! — проговорила она срывающимся голосом, и вплотную подошедшая велька схватила её за подбородок, заставляя поднять на себя лицо.

— Врёт и не краснеет! — с притворным восхищением констатировала велька, цепко вглядываясь в глаза Триши. — Секретарши всегда больше всех знают! Организуй-ка нам быстро кофе с печеньками! А пока будем перекусывать, вот сюда, — она достала из кармана ярко-зелёную полупрозрачную флешку, — перепиши все данные о разработках твоего начальника и его пассии.

— Кофемашина не работает, — отвернула голову Триша, вырвавшись, и хаен ступил к ним с велькой.

— Может, попугаем, а, Сэра? Чего ты с ней сюси-пуси разводишь? Бабы… — презрительно фыркнул он, обнажая белые, с заметными клыками зубы, и велька закатила глаза.

— Сорен, вот тебя вообще не спрашивали, ладно? А ты, партизанка, сдвинься, я не гордая, сама себя обслужу!

Она оттолкнула стул Триши крутым бедром и забегала тонкими пальцами по сенсорной клавиатуре. Триша вцепилась руками в подлокотники, старательно изображая ужас, — но, по правде говоря, ей и без спектакля было здорово не по себе: всё-таки не так просто довериться МД за каких-то полдня…

— Куда ты их дела, а, секретутка?! — резко развернулась к ней Сэра, гневно горя малахитовыми глазами в угрожающих чёрно-красных стрелках. — Сама расскажешь, или будем по-плохому?

— Я вообще ничего не трогала!

Сэра дёрнула её стул на себя и сделала знак своим товарищам. Кункан и хаен, ухмыляясь, встали позади Триши, как будто нагоняя лишний страх, а на самом деле надёжно закрывая их с велькой от камеры. В это же окружение вступил терас, доставая ужасающего вида инъектор, и Триша завизжала, даже не прилагая особых усилий, чтобы это звучало натурально: всё напряжение, накопившееся в ней, так или иначе требовало выхода. Сэра же обратно отвернулась к компьютеру.

Спустя пару минут Триша «сломалась».

— На этом компьютере их больше нет, этих данных, — призналась она, всхлипывая, и терас спрятал свою машинку, оставляющую на коже настоящие, но безболезненные и в дальнейшем быстро рассасывающиеся гематомы. — Я отослала их своему другу… в пятую лабораторию. Это дальше по коридору. Оставьте меня!

— Окей, — недобро улыбнулась Сэра. — Тебя оставим. А это — мой подарок вашей сетке и лично твоему начальству, — она покрутила в пальцах другую, чёрную флешку и воткнула её в разъём. По экрану моноблока сразу пошли полосы. — Попрощайтесь со своими данными. А мы пока спасём остатки.

Хаен Сорен пристегнул Тришу по рукам и ногам наручниками к креслу, оттолкнул его на середину лаборатории, и все четверо дружным строем ушли в коридор. Там уже всех повёл Цезарь. Борис по сценарию должен был устроить в своей лаборатории локальный взрыв для вызова аварийного сигнала и, соответственно, недоступной иным способом помощи извне — и этим же взрывом случайно уничтожить компьютер с данными по разработкам Розы. В случае если это ему не удастся, до компа рано или поздно доберётся неостановимый вирус авторства Ханта — ну а копию информации записала с машины Триши Сэра, пока сам Цезарь якобы пытал ассистентку Пьера и главную исполнительницу в их спектакле.

Согласно плану, они вновь начали ломать дверь, что и должно было подвигнуть засевшего в лаборатории Бориса на его самоотверженный поступок. И почти снесли её, когда изнутри громыхнуло — да так сильно, что бронестекло двери пошло новыми трещинами. Сэра схватила Цезаря за руку; повернувшись, терас увидел её исказившееся лицо.

— Не так… — одними губами прошептала она и оглянулась на остальных. — Уходим! Там ловить нечего!

Отступая по навигатору, где светился проложенный Китом путь, Цезарь ещё раз оглянулся: внутри лаборатории понемногу разгоралось пламя. Оставалось надеяться, что неотрывно следящий за происходящим Кит и непосредственный участник Борис всё контролируют и Сэре только показалось, что что-то пошло не так.

Разбирательства и проверка по случившемуся проникновению затянулись до вечера следующего дня — лишь в пять Тришу выпустили от дознавателей, и она вместе с такой же бледной Розой уединились в небольшой лаборатории недалеко от их отдела. Роза трясущимися руками сделала им обеим крепкого чая и села напротив за столом, неосознанно грея о стаканчик белые пальцы.

— Как он? — тихо спросила Триша, которой было физически больно от осознания случившегося. Роза не отрываясь смотрела в стол.

— Ожоги шестидесяти процентов тела, — бесцветным тоном начала она. — Тяжёлая ЧМТ. Несколько переломов. Полностью выжженная сетчатка на левом глазу, частично повреждённая — на правом. И ещё много чего по мелочи. Кома, но из неё обещают скоро достать. А вот с остальным сложнее. Минимум два года восстановления и почти без гарантии, что сможет вернуться к работе. Ну вот как так-то? Всю жизнь что-то взрывал — хоть в этот раз нельзя было способ безопаснее найти? О чём он думал вообще?

Она злилась — отчаянно и безнадёжно, и видеть эту всегда полную жизни артау в тоске и бессилии Трише было невыносимо. Хорони сглотнула слёзы и ободряюще коснулась руки Розы.

— Он выкарабкается, я знаю. Особенно если ты будешь с ним. С кем бы он ни пытался встречаться, он всегда болел одной тобой. Ты — его смысл жизни. Ты же его не бросишь?

Роза молчала, лишь стиснув зубы. Триша собралась с мыслями, чтобы ещё что-нибудь сказать и хоть как-то докричаться до неё, явно пытающейся сейчас наглухо закрыться от окружающего мира, — и как тяжело было подобрать слова, ведь у Триши никогда не было ни друзей, ни кого-то просто нуждающегося в утешении и поддержке. Но тут дверь пикнула, открываясь, и они обе вскинули головы. К ним уже шагал Пьер.

— Вот ты где, — раздражённо обратился он к Розе. — Где ты шляешься, прости за резкое слово? Мы потеряли все наши наработки, руководители рвут и мечут, а я даже не могу ответить, сколько нам потребуется времени на восстановление! И…

— Мои, — тихо проговорила Роза, и Пьер оборвал себя.

— Что, не понял?

— Мои. Это мои наработки, не ваши. Я всё это делала одна, хватит приписывать себе несуществующие заслуги.

— Святые ангелы, какая уже разница?! Пошли, ты мне нужна для профессиональной консультации.

— Консультируйся. Я тебя внимательно слушаю.

— Это приватный разговор! — бросил Пьер и, всё больше раздражаясь, ткнул пальцем в сторону Триши. Роза пожала плечами.

— Триша — твой главный ассистент. Всё, что ты хочешь мне сказать, говори при ней.

— Она — моя секретарша! И наши с тобой дела её не касаются!

— У тебя плохо со слухом? Твои проблемы: я дважды не повторяю.

Судя по лицу Пьера, он едва сдержал себя, чтобы не ударить её. Но следующий вопрос задал уже более спокойным голосом.

— Ладно. Так сколько тебе потребуется времени, чтобы восстановить наработки?

— Нисколько. Я не смогу их восстановить. Все мои записи сгинули в огне. Данные с машин стёрты. А память столько информации не держит. Ещё вопросы?

Пьер задохнулся.

— Ты серьёзно сейчас?!

— Абсолютно, — Роза сделала глоток чая и, как будто на что-то решившись, стала ещё более отстранённой. — Но можешь больше не волноваться по этому поводу. Я намерена временно отойти от работы.

— Это в смысле?!

— Борису нужен уход. Его приёмные родители уже два года как живут на юго-западном побережье, и, даже если приедут, большой пользы от них не будет. Кроме меня, никто из его друзей не способен отойти от дел, чтобы помочь ему восстановиться.

— Да ты… — Пьера явственно затрясло от злости. — Ты знаешь вообще, что в эту ночь он пришёл к этой вот, — он опять ткнул пальцем в Тришу, — трахаться?! Может, мне просто её уволить и пусть себе ухаживает? Тем более после того, что она сделала!

Триша вспыхнула, хотя и знала, что Роза в курсе всего, что было спланировано на прошедшую ночь. Артау перевела свой тяжёлый взгляд на неё и вдруг улыбнулась.

— Да мне всё равно, — сказала она Пьеру. — Я в медицине лучше разбираюсь, не обижайся, Триша. И с Борисом знакома с детства. Мне этим заниматься, кому ж ещё?

— Какое ты имеешь право бросать нас? — вскрикнул Пьер. — Как можно жертвовать своим талантом ради этого ничтожества, этого калеки, который вообще может никогда не встать с коляски? Навечно станешь нянечкой? Ты должна идти вперёд! Ты…

— Я никому ничего не должна, Пьер. Разве что себе. Своей совести, если тебе так понятней. И, если уж ты поднял эту тему… Ничтожество — это ты, Пьер, — Роза так ласково ему улыбнулась, что его передёрнуло. — Да, кстати, калека тоже. Я надеялась, что с моей помощью ты хоть парочку звёзд хватанёшь, а ты продолжаешь требовать себе костыли, чтобы скакать и дальше зайчиком. Бездарь. Бориса вы задушили — а сколько он сделал бы полезного за эти три года! Так что извини, учись ходить сам. И первым же шагом сделай тот, что за пределы моей жизни, ладушки?