Паутина преступлений. Тайна мистера Ридера (сборник) - Эдгар Уоллес

– Простите, – улыбнулся мистер Ридер, – я все испортил. Вы предпочли бы, чтобы она была бедной… гм… но честной. Чтобы ее отец или, предпочтительнее, мать, оказались в зависимости у жестокого… гм… ростовщика… и чтобы вы еще раз сумели спасти ее с помощью того чудесного капитала, который приобрели противозаконным и совершенно аморальным образом.

Ларри побагровел. Он был мечтателем и не терпел, когда в нем не опознавали такового, не терпел настолько, что резко сменил тему.

В тот вечер Дж. Г. Ридер впервые узнал историю детства Ларри О’Райана и обстоятельства, определившие его карьеру.

– Я рад, что вы рассказали мне это, мистер О’Райан. – Крайне примечательно, что, несмотря на годы знакомства с Ларри, мистер Ридер никогда не обращался к нему иным образом. – Это делает вас более понятным, чем я до этого считал, и оправдывает, насколько возможно оправдать столь далекие от нормы тенденции… ваше предыдущее… гм… поведение. Вам стоило, конечно же, пойти к директору и рассказать ему правду. И теперь, много лет спустя переосмысливая случившееся, вы явно пришли к такому же заключению.

Ларри кивнул.

– Вы встречались с ним после этого – с воспитателем, который украл деньги?

– Нет, – сказал Ларри. – Но, наверное, встретил бы его, попади я в Уормвуд скрабз по пути в Дартмур. Лишь прирожденный подонок мог обокрасть Фартингейла, который был доброй душой и беден. К слову, на прошлой неделе я отправил ему «мартышку». Его жене сделали операцию, а я знаю, что у бедняги туго с деньгами.

– Под «мартышкой» вы имеете в виду двадцать пять или пятьсот фунтов? Я так и не сумел привыкнуть с этими спортивными терминами, – заметил мистер Ридер. – Пятьсот фунтов? Ну что ж, легко быть щедрым, распоряжаясь чужими деньгами, но мы не станем вдаваться в подробности. – Он выпрямился в кресле и забарабанил пальцами по столу. – Единожды укравший навсегда остается вором… Вы верите в это, мистер О’Райан? Но в своем сердце вы не вор. Вы юноша, который решил, что берет закон в свои руки и может оправдать свои действия справедливостью, – что, конечно, абсурдно. Если бы все рассуждали так, как вы… Но я касаюсь очень старой и утомительной темы…

Пронзительно зазвонил телефон. Мистер Ридер подошел к столу, поднял трубку и в основном слушал, ограничившись односложными ответами. Завершив разговор, он сказал:

– Боюсь, наш вечер испорчен, мистер О’Райан. Меня ждут на службе.

– Дело, должно быть, действительно важное, если уж вас вызывают воскресным вечером, – ответил О’Райан.

– Все, что сообщают мне со службы, действительно важно – вне зависимости от дня недели, – сказал мистер Ридер.

Он взял телефонный справочник, позвонил по найденному номеру и кратко изложил свои требования.

– Если вы нанимаете автомобиль, это важно.

Мистер Ридер чуть склонил голову.

– Скорее, это довольно срочно, – ответил он. – На самом деле это… гм… убийство.

Глава 4

Утром этого воскресенья полисмен, патрулирующий границу столичного региона, в точке у самого Слау, где встречаются Бакингемшир и Лондон, увидел ногу, неловко торчащую из травы. В месте, где не должно было быть никаких ног, – на диком неровном поле, пересеченном высохшими к этому времени оросительными каналами. О наличии канавы полисмен не знал, пока не открыл ворота, ведущие на это поле, и не исследовал местность.

Открыв ворота, он заметил следы автомобильных колес, ведущие дальше в поле, и увидел, что цепь с замком, крепившая ворота к столбу, разорвана. Все это полисмен отмечал механически. Он пересек неровную землю, влажную от недавнего дождя, подошел к канаве и выяснил принадлежность ноги. Нога принадлежала мужчине, лежащему на спине. Он был одет в нижнее белье и носки, и первый же взгляд на его лицо сказал полисмену о том, что случилось.

Полисмен подозвал проезжавшего мимо водителя и отправил его в участок за помощью. Прибыли полицейский хирург и скорая помощь, тело забрали. Не прошло и часа, как за это дело взялся Скотленд-Ярд.

Материалов для расследования было мало. Не за что было уцепиться, чтобы опознать погибшего: даже его одежда оказалась без ярлычков и меток из прачечной. Любопытным оказался факт, который поразил всех следователей. Нижнее белье неизвестного оказалось из чистого шелка, хотя он очевидно был рабочим: загрубевшие руки, телосложение и лицо свидетельствовали о его принадлежности к трудовому классу, но никак не к тем, кто не нуждался в заработке.

Эксперты, изучавшие следы автомобиля, тоже не пролили света на происшедшее. Машина была большая, от тела избавились предположительно между двумя часами ночи и четырьмя утра. По изгибу следа полиция заключила, что машина приехала из Лондона. Вот и все, что удалось выяснить. Движение по Бэс-роуд субботними вечерами всегда было оживленным, ни один из патрульных полисменов не видел автомобиля, сворачивающего на поле.

Кое-что стало очевидным мистеру Ридеру в тот же миг, как в его распоряжении оказались факты, а это произошло не раньше позднего вечера. Владелец машины должен был провести разведку данного поля и заранее решить, где именно собирается избавляться от тела. Он должен был знать о существовании цепи, удерживавшей ворота, и о канаве на поле.

Само поле было собственностью небольшой компании, скупающей землю в этом районе, – «Лэнд дэвэлопмент корпорэйшн», с офисом в Сити. Компания специализировалась на покупке подходящих под застройку участков и продаже их на льготных условиях.

К тому времени, как мистер Ридер закончил личное расследование, уже стемнело.

– А теперь, – сказал он, – я хотел бы взглянуть на этого бедолагу.

Его отвели в сарай, где лежало тело убитого, и главный инспектор пересказал мистеру Ридеру краткий отчет врача:

– Его били по голове, череп расколот, признаков других травм не обнаружено, но доктор сказал, что имеющихся достаточно для практически мгновенной смерти. Использовали, скорее всего, железный лом или нечто настолько же тяжелое.

Мистер Ридер ничего не сказал. Он вышел из сарая и подождал, пока закроют дверь за замок.

– Если бы мы могли опознать его… – начал инспектор.

– Я могу опознать его, – негромко ответил мистер Ридер. – Его зовут Бакингем, бывший констебль службы столичной полиции.

В течение двух часов Ридер изучал записи, расположившись в офисе инспектора Скотленд-Ярда. Личное дело Бакингема оказалось весьма неприглядным.

Погибший был сотрудником службы столичной полиции на протяжении двадцати лет. За это время он получил шесть выговоров за поведение, порочащее звание констебля, и один раз с трудом избежал исключения из рядов полиции. У него была долгая история алкоголизма, дважды он представал перед комиссией по обвинению в получении взяток – в первый раз от букмекера, второй раз от человека, которого он арестовал и впоследствии отпустил. Со временем он вышел на пенсию без пансиона и перешел служить в пригород. Подробности новой должности Бакингема были недоступны, в бумагах содержался лишь его последний адрес.

Ридер назначил себя ответственным за это расследование. Он отправился в маленький дом в Саусварке, где проживала жена Бакингема, сообщил ей печальную весть. Она восприняла новость очень спокойно, поистине философски.

– Я не видела его уже три или четыре года, – сказала она. – За всю жизнь единственными деньгами, которые он мне прислал, были десять фунтов на прошлое Рождество, но я бы и этого не получила, не застань его на улице с девчонкой – ужасным и явно больным существом! – и не устрой ему выволочку.

Она была слегка непоследовательна в своем негодовании, поскольку вполне спокойно рассказала Ридеру, что вновь вышла замуж, полагаясь на закон, известный только бедным и определенно не известный юристам: если муж бросает свою жену и не видится с ней больше двух лет, она вправе вновь выйти замуж. Миссис Бакингем воспользовалась этим законом и, несомненно, была снова замужем.

К кричащему факту двоеженства мистер Ридер остался равнодушен, напирая исключительно на вопрос, где работал погибший. Но и здесь он наткнулся на глухую стену. Муж ни о чем ей не рассказывал, и, по-видимому, на протяжении всей супружеской жизни его отношение было крайне скрытным во всем, что касалось финансового положения и личных дел.

– Он был мне плохим мужем. Он мертв, и я не хочу очернять его память. Но поверьте мне, мистер Как-вас-там-зовут, я не буду по нему горевать. Он трижды бросал меня за время нашего брака, а однажды подбил мне глаз, за что я его до сих пор не простила. Это был правый глаз, – добавила она.

Мистер Ридер мог поинтересоваться, в чем состоит столь значительная разница между подбитым правым и левым глазом, но не стал уводить допрос в этом направлении.

Женщина смогла рассказать ему только то, что ее муж нашел работу за городом, что он зарабатывал много денег и, когда она видела его в городе, был «одет с шиком, как джентльмен».