Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes

Сказанное отзывается во мне чудовищной дрожью.

— Что теперь будет? — выдаю в эфир практически риторический вопрос, ведь и так ясно, что ничего хорошего.

— Кстати, об этом, — парень тапает по экрану смартфона. — Я поеду уже. У Зары дядька какой-то крутой хрен в органах. Они сегодня гуляют на даче родственников, поэтому еще не разошлись. Думаю, у меня получится с ним перетереть.

Он встает, благодарит за кофе и идет в коридор.

Плетусь следом, катастрофически дезориентированная. Наблюдаю, как обувается.

— Я здесь взял всё нужное, — протягивает аптечный пакет. — Мази, таблетки, уколы. Врач расписал. Уверен, ты разберешься. Завтра днем заеду. Скинул себе контакты его рабочих мест, всем отзвонюсь утром, предупрежу, что Барс на больничном. Но пару дней тебе придется пропустить учебу, ему уход нужен.

— Марк, — спохватываюсь и стискиваю его ладонь, — спасибо тебе… спасибо, что ты был с ним… — беру вынужденную паузу, чтобы обуздать эмоции. — Я так счастлива, что у Барса есть такой друг, это после всех его лишений как подарок жизни.

— Тебе спасибо, — качает головой и кладет вторую ладонь поверх моей, — этот сукин сын хоть на человека становится похожим… Барс… он же как сигма в волчьей иерархии. Даже внутри стаи он будто всегда один. Вроде с нами, но держится автономно. Я так охренел, когда услышал сегодня просьбу помочь, что сначала даже не поверил. Раньше Барс нас всех страховал, привычно видеть его решалой, и теперь, раз ему понадобилась поддержка, я расшибусь, но сделаю всё возможное и невозможное. Разрулим, ты не паникуй, ладно?.. — благодарно улыбаюсь сквозь накатившие слезы. — Я вижу, что безнадежный волчара меняется рядом с тобой, ты умница.

Марк уходит, а я остаюсь стоять у двери и утираю влагу со щек.

Он прав, раскисать категорически нельзя. Мы сейчас очень нужны Барсу.

Умываюсь, запрещая себе плакать. Внимательно изучаю рекомендации, читаю инструкции в пачках. Откладываю в сторону то, что следует сделать в первую очередь, когда Таривердиев проснется.

И только после, изрядно упокоившись, иду в спальню. Устраиваюсь с краю и тут же тяну руку к густым темным волосам. Поглаживаю легонько и больно-пребольно прикусываю губу, чтобы вновь не разрыдаться. Щемит в груди адски.

Такой Барс беззащитный в эту секунду… родной мой.

Я ни в коем случае не оправдаю то, что произошло. Но фраза Марка о том, что Марат сам нарвался, уже многое объясняет. Если прибавить к этому историю с курьерами и добавить застарелые обиды из прошлого…

Жизнь ведь не просто так их свела через меня. Когда-нибудь та бомба, что Таривердиев несет в себе, должна была рвануть. Ему пора избавляться от этого пласта, а такие процессы легко и быстро не проходят.

Опять же — умом всё понимаю, а душа — вопит.

От страха за Барса.

Если представить, что Адамов не выкарабкается… Господи…

Прижимаю свободную ладонь ко рту. Кровь в жилах стынет.

Я так и встречаю рассвет в беспорядочных мыслях, пропуская короткие пряди сквозь пальцы.

Таривердиев спит настолько крепко, что ни разу за это время не шевелится. Я параноидально прислушиваюсь к его дыханию и наблюдаю за колебаниями грудной клетки. С ума схожу форменно.

Барс просыпается ближе к обеду. Видит меня рядом и вымученно дергает уголками опухшего рта в подобии улыбки, осторожно вскидывая руку и касаясь моей щеки с хрупкой нежностью.

Меня переполняют эмоции. На разрыв.

Я хватаю мужское запястье и прижимаюсь к нему губами.

Боже, как я люблю этого парня… я за ним хоть в преисподнюю… через землю провалюсь к самому дню. Я, черт возьми, готова к худшему раскладу… Даже к такому, где буду носить ему передачки…

— Давай помогу дойти до ванной? Опирайся на меня и, пожалуйста, давай без самодеятельности. Потом принесу тебе бульон и будем принимать лекарства.

— Лечить меня будешь? — хрипит.

— А как же! На ноги поставлю на раз-два! — провозглашаю бодро и спрыгиваю, подходя к нему с другой стороны кровати.

— Что, и даже ругаться не будешь?

Я замираю, откинув одеяло, и медленно поднимаю на него полный обожания взгляд. Отрицательно качаю головой:

— Только любить, нянчиться и выполнять все капризы.

В его настороженных до этого момента глазах вспыхивает теплота.

— Вот это я сорвал джекпот…

— А раньше считал меня наказанием, — подтруниваю и крайне бережно беру под локоть.

Таривердиев очень слаб, но упрямо просится под душ. Я отказываю, но этот чистюля сахарный прет ослом. Тогда иду на компромисс и велю ему стоять смирно, пока сама намыливаю и смываю. У него еще хватает наглости отпускать грязные шуточки… а мне остается только смеяться.

Убеждаю себя, что всё наладится. Мы справимся вместе. Не поддаюсь унынию. У меня просто нет права подводить его.

Укладываю Барса на перестеленную кровать и кормлю куриным супчиком. Он ест мало, я не настаиваю на большем. Даю нужные лекарства и вооружаюсь мазью. Прохожусь по всем гематомам на теле, а затем осторожно обрабатываю лицо. Особое внимание уделяю швам на лбу, меняю пластырь. Вычитав в интернете, что при сотрясении полезно прикладывать холодные компрессы, подвергаю подопечного и данной экзекуции. И ему так нравится, что награждает меня блаженным стоном. А вскоре засыпает.

Измученный, бледный, обессиленный.

Даже не представляю, каково такому самодостаточному парню находиться в столь плачевном состоянии.

Ничего не могу с собой поделать, из меня сочится любовь, я всё время прикасаюсь к нему, то и дело проверяя своего больного во время сна.

Марк приезжает где-то к четырем, Таривердиева мы не будим. Тихо сидим в кухне, и парень рассказывает о том, что удалось разведать.

— Пока ничего не ясно. Но мне посоветовали накатать ответную заяву и привлечь свидетелей, я вечером съезжу в бар и переговорю с парнями, которые видели, как Марат нарывался.

— Как он, ты знаешь?

— Очухался. Но еще в реанимации.

— Слава Богу… — выдыхаю облегченно.

— Вся засада в том, что у него отец при лавэ. Сама понимаешь, какую силу имеют связи и деньги… Большие деньги.

Не нахожусь с ответом. Конечно, не ребенок, всё осознаю. Деньги еще можно достать бескомпромиссно, я бы привлекла обоих наших дедушек при надобности, а вот связи…

— Не дрейфь, мы тоже еще погрыземся, — подбадривает, видя, что я сникла. — Никто не сдастся просто так.

— А ваше с Зарой сватовство?.. — прикладываю пальцы к пульсирующим вискам. — Это же послезавтра…

— Расслабься, ничего страшного, родители завтра прилетают, всё пройдет по плану, но без Барса. А на помолвке зажжем…

Марк улыбается так уверенно, что я действительно успокаиваюсь. А после традиционной чашки кофе провожаю парня.

Следующие три дня проходят в схожем режиме. Барс спит, бодрствуя лишь несколько часов в сутки, в течение которых ест, принимает лекарства, уколы и… нежно тискает меня по мере своих возможностей.

На четвертый ему становится гораздо лучше, он прекрасно справляется с ванной без моей помощи, проглатывает отменную порцию завтрака и даже распускает лапы, посягая на мое тело. Но я его обламываю и привычно укладываю в постель.

Когда Таривердиев засыпает, я решаюсь сделать то, что свербит в голове со дня драки.

Пишу Миле, интересуясь здоровьем Марата. Когда она отвечает, удивляюсь, что в сообщении нет претензий ко мне. Напрашивается вывод — девочка не в курсе, кто именно обработал ее брата. Делаю еще один шаг — прошу скинуть, в какой больнице Адамов.

Получаю локацию и… вызываю туда такси.

56. Лус

— Как хорошо, что ты приехала, — Милана встречает меня на первом этаже.

Я сочувственно жму в руках ее ладошку, не обнимаю, ведь мы не так близки. Да и потом, если бы она знала правду, не была бы со мной такой любезной. Не хочу переходить черту и быть лицемерной. Поэтому молча иду за ней.

Поднимаемся на лифте и идем через длинный коридор, оказываясь будто в другом мире. Оно и ясно — платный корпус. Прямо с порога в глаза бросается разница — картины на стенах, куча медперсонала с добродушными улыбками.