Антология современной словацкой драматургии - Иван Буковчан

ЭГОН растерянно садится.

Я однажды тоже попробовал. В самую неожиданную минуту. Твоя мама была как раз тобой беременна, когда я собрал чемодан и точно так же от нее ушел. Я ушел от беременной жены к другой женщине, потому что был уверен, что так и надо. Это называется помутнением сознания. Такое оправдание для подлецов. А на самом деле… как бы выразиться поприличнее… Короткое замыкание. Конечно, это еще прилично сказано… Одним словом, я ушел и стал жить с другой женщиной. Мы собирались уехать вместе в Канаду. Хотели начать там все сначала. Но в конце концов она уехала одна. Без меня. С другим, который был повыше ростом и побогаче… Поэтому не эмигрировали и мы с мамой… хотя тоже хотели… мама не могла себе представить, что однажды где-нибудь встретит ее… там за границей… в этой Канаде. Потому что туда должны были уехать и мы. И хотя я к маме вернулся, все равно навсегда остался подлецом. Мама мне никогда это не припоминала, она же такая великодушная. Для нее было очень важно, чтобы ты не узнал этого о своем отце… Она в два раза великодушнее, чем мы с тобой, вместе взятые.

Мертвая тишина. Словно на миг остановилось время.

Так вот, мама имеет на это право… Мне надо идти, а то закроют.

ОТЕЦ расправляет зонт, собирается уходить. ЭГОН сидит неподвижно. Он в шоке.

ЭГОН. Отец.

ОТЕЦ. Что?

ЭГОН. А потом ты маме изменял?

ОТЕЦ. Я должен отвечать?

ЭГОН. Должен.

Молчание.

ОТЕЦ. Нет. Больше никогда… Не ожидал?

ЭГОН. Не ожидал. (У него в глазах слезы, за которые ему не стыдно.) Отец…

ОТЕЦ. Что?

ЭГОН. Я тебя ужасно люблю.

ОТЕЦ. На улице только дождь или еще и ветер?

ЭГОН. Еще и ветер.

ОТЕЦ. Ну и мерзость. Снова всю дорогу будет выворачивать зонт. Тебе не кажется, что как-то слишком часто идет дождь? Может, скоро будет потоп. Было бы самое время. А нам пора бы строить ковчег.

ЭГОН. У Терезы и Душана родился сын.

ОТЕЦ. Это хорошо, мужики нужны. Нужно новое поколение. Совершенно новое. (Уходит.)

ЭГОН остается на сцене один. Он вот-вот заплачет. Давно уже он не плакал. Но если бы сейчас у него спросили, он ответил бы, наверно, что счастлив. Темнота.

22

Немая сцена. АРНОШТ играет на рояле, МАГДА сидит за компьютером, переписывается в чатах, это новое занятие стало для нее неодолимой страстью, благодаря анонимным разговорам по Интернету она становится наконец такой, какой хочет быть, ДОЛИНА пакует чемодан, его движения продуманны и размеренны, мать ЭГОНА ожидает с чемоданом перед железными воротами, на нее льет дождь, ОТЕЦ сидит на лавке на перроне, пытаясь удержать над головой зонт, ДУШАН сидит у постели, на которой лежит ТЕРЕЗА с маленьким ребенком, и держит ее за руку, ЭГОН целуется с ТАМАРОЙ, неспеша снимает с нее одежду и несет к кровати. Все поют на медленный тягучий мотив песню с такими словами:

Давайте улетим за облака,Как улетают каждый разМинута, месяц, год от нас.Нажмем педаль на газ,Взлетим же ввысь сейчас.Замедлим несколько шаги,И души наши так наги,О чем давно мечтали мы,Теперь осуществится.Постой, не торопись,Постой, остановись,На миг остановись.С туманом порезвись.Помчимся лихо по волнам,Ты не грусти напрасно.Ведь просто так понять,Что жизнь прекрасна,Жизнь прекрасна.

Темнота.

23

ТАМАРА и ЭГОН лежат на постели. ЭГОН курит.

ЭГОН. Ты что-нибудь получила от этого?

ТАМАРА. И ты еще спрашиваешь?

ЭГОН. Потому что не знаю.

ТАМАРА. Да, я получила от этого чудесное ощущение. У меня всегда от этого чудесное ощущение.

Молчание.

Я встретила сегодня Терезу с младенцем.

ЭГОН. Да что ты. И на кого он похож?

ТАМАРА. На тебя.

ЭГОН. Это что, юмор времен наших отцов?

ТАМАРА. Нос у него — Душана, а губы Терезины.

ЭГОН. Думаешь, у всех нас есть столько всего от других? Например, от родителей?

ТАМАРА. У кого-то больше, у кого-то меньше…

ЭГОН. Я бы хотел, чтобы у моих детей было все свое… ТАМАРА. Не иметь ничего от тебя — это бы им, наверно, не грозило. А я не могла бы в этом поучаствовать?

ЭГОН. В чем?

ТАМАРА. Ну, в твоих детях…

ЭГОН. В качестве няньки?

Смеются.

ТАМАРА. Слушай…

ЭГОН. Слушаю.

ТАМАРА. Во мне что-то бешено растикались биологические часы.

ЭГОН. А я-то думаю, что тут так тикает? Вроде — тик… ТАМАРА. Вроде — так… Мы могли бы вместе сходить полюбоваться на счастливую семейку…

ЭГОН. Ну да, могли бы. Ты бы ничего не имела против? ТАМАРА. Нет.

ЭГОН. Мне с тобой хорошо, понимаешь? У тебя и вправду в глазах любовь. Море любви… Закурим?

Закуривают.

ТАМАРА. Думаю, тебе надо бы согласиться. Я про радио. ЭГОН. Да, наверно. Я зайду к Михне.

ТАМАРА. Мама не звонила?

ЭГОН. Нет. А твой отец?

ТАМАРА. И он тоже.

ЭГОН. Разве все это не странно?

ТАМАРА. Не знаю. Такова судьба.

ЭГОН. Странная судьба. Уйти от человека, который был рядом столько лет…

Входит МАТЬ, сцена с ней может быть и воображаемой, и реальной.

МАТЬ. Кто бы говорил! Ты сам не умеешь ничего другого, кроме как уходить.

ЭГОН. Извини, это совсем другое. Я ни от кого не уходил через тридцать лет.

МАТЬ. Это все равно, через сколько лет. В этом случае — абсолютно все равно. В этом случае время — всего-навсего эпизодический персонаж… Думаешь, у меня нет права на счастье?

ЭГОН. С отцом ты не была счастлива?

МАТЬ. Я была, возможно, довольна, но не счастлива. Я уже не чувствовала любви!

ЭГОН. А сейчас ты ее чувствуешь?

МАТЬ. Сейчас я полна любви, Мишко.

ЭГОН. Не называй меня «Мишко», мама.

МАТЬ. Я — твоя мать и буду называть тебя как хочу… Мне хотелось бы, чтобы ты меня понял. Отец меня поймет… (Плачет.)

ЭГОН. Он уже тебя понял. Не плачь. (Сам готов заплакать.) Думаю, что и я тебя понимаю. У каждого есть право на счастье.

МАТЬ. Силу любви человек может понять по тому, чем он может ради нее пожертвовать.

ЭГОН (смеется). Кто это сказал? Гёте?

МАТЬ (смеется сквозь слезы). Зубоскалить — единственное, на что ты способен.

ЭГОН. Мама…

МАТЬ. И не возражай. Вспомни, сколько тебе лет. Название «молодое поколение» к тебе уже не относится. Так что нечего за него прятаться.

ЭГОН. Господи, да какое же я тогда поколение?!

МАТЬ (растерянно). Ну… среднее. На грани молодого и среднего. Собственно… я не знаю…

ЭГОН (смеется). Мамочка, милая, ну ты и комик…

МАТЬ (неожиданно истерически кричит, резко поменяв тон). Эгон!! Опомнись!! Какую жизнь ты ведешь?!

ЭГОН (озадаченно). Мы ведь сейчас занимаемся твоими проблемами, а не моими?

МАТЬ (медленно). Ты постоянно прячешься за какими-то сомнительными взглядами, а ведь тебе в твоем возрасте уже пора стать членом общества, начать работать на свое будущее. Ты всем пренебрегаешь, ты высокомерный, самоуверенный… думаешь только о себе… Думаешь только о себе. Только о себе!! Ты постоянно прячешься за какую-то свободу… А ты вообще знаешь, что такое свобода?

ЭГОН (еще более озадаченно). Мама. Ты меня очень озадачила.

МАТЬ. Свобода — это ответственность, сынок. Это одна из самых серьезных сторон ответственности в жизни. На тебя свобода свалилась прямо с неба! А мне пришлось вытесать ее из камня… Понимаешь? Мне пришлось стоять за нее босыми ногами на раскаленных углях… Мне пришлось долгие годы копать колодец, чтобы напиться чистой воды и умыть лицо… И когда я потом посмотрела в зеркало, то испугалась своего отражения. За время этой копки я потеряла, просрала, извини, но именно — просрала… всю свою жизнь. Я увидела перед собой в зеркале старуху. Мы ради вас эту Свободу выстояли в очередях, милые дети… и ни хрена за это не получили. (Плачет от отчаяния, ее рыдания глухие, болезненные.)