Янтарин - Катерина Шишканова

— Поосторожней, Ваше Высочество, — он скосил глаза. Принцесса тихонько ругнулась, отряхнула руки и поплелась дальше. Вертэн ухмыльнулся. Слишком гордая, чтоб даже ответить — только плотнее губы сжала. Девчонка совершенно изменилась, как только ступила на мраморные плиты белого храма, стала угрюмой и неразговорчивой. Дурочка, неужели правда считает, что Он вот так вот сразу решит встретиться с новой гостьей? Сначала этот гад доведёт до отчаяния — засунет в какой-нибудь затхлый уголок потемнее, сутки-другие запретит приносить еду и даже ходить мимо, чтоб ни один звук не доносился до ушей новоприбывшей.

Вампир мимо воли сглотнул. Фениксы горды и взрывоопасны. Он потёр обожжённое запястье — в прямом смысле взрывоопасны. И тем не менее принцесса Фелишия всего лишь молодая заброшенная чёрту на рога девчонка. Не неженка, но и до воина, как вампиру до херувима. Дурёха благородная! Лучше бы бежала без оглядки, а не совала голову в пасть к некроманту. Слишком похожа на королеву Фиону — такая же гордая, независимая, бесстрашная. Дура! Та тоже не побоялась Повелителя Душ, а в итоге что?

…Перед глазами всплыло лицо с такими же налитыми огнём глазами. Суровое, жёсткое. И прекрасное. Обливающий призрением взгляд, надменно кривящиеся губы, которые она покусывает от досады и злости на саму себя. И он лежит перед ней, придавленный её ногой, обездвиженный, беззащитный. Она на это и купилась, когда снесла голову какой-то гадине, замахнувшейся на, как она думала, человеческого воина. Уже потом увидела клыки и жёлтые вампирьи глаза. Но пришпилить к земле безоружного не смогла.

— Убирайся с глаз моих, — шипит она и вновь бросается в гущу схватки — вытаскивать из окружения светловолосого пацана с золотыми глазами. Ха! Пока она добежала, сопляк располосовал пятерых и ещё двум наподдал пинком, чтоб не мешались под ногами.

А он лежит на земле и оглушённый пялится её вслед, словно пацан.

И он же первым засёк тварь, на которую ни она, ни златоглазый не обратили внимания. Никогда не обращали — отвешивали пинки и всё. А зря, одна из таких гадин подобрала стрелу, подскочила к севшему невдалеке золотому дракону и…

Коридор вильнул влево. Вампир сглотнул ещё раз. Не так давно он на своей шкуре прочувствовал все прелести проснувшейся… совести? Душевности? Тоски по живому сердцу? Говорят, вампир из палаца тоже однажды пересмотрел свои приоритеты, хотя бы постарался смыть кровь с рук, потому и попал в услужение людям. Вертэн пока что не был готов на такой радикальный шаг, как подрабатывание нянькой, но и убивать просто ради забавы или в угоду сильным мира сего не тянуло. Тем более этого всклокоченного птенца. Возможно, когда-нибудь потом, когда она повзрослеет и в полной мере пропитается ненавистью к кровососам, как когда-то весь её клан. Возможно, тогда у него и проснётся желание рвать и ломать. Или он схватит её, взболтает и попытается вспомнить — за что же они должны ненавидеть друг друга…

Птенец опять споткнулся. Схватилась за стену, чтоб не упасть. В носу зачесалось от крови. Вампир закрыл глаза и шумно выдохнул сквозь стиснутые клыки. Любопытно, как же с рефлексами справляется его соплеменник?

— Вам сюда, — как и следовало ожидать — маленькая затхлая комнатушка, забитая паутиной и пылью. Втянул чутким носом воздух. Тонкий приторный запах въелся в ноздри. — Искренне надеюсь, вы не боитесь крыс.

Она зашла в камеру, сощурила полыхнувшие огнём глазища.

— А чего вас бояться, только и того, что щериться научились.

— Ну ладно, маленькая злюка! — схватил за локоть, рванул на себя.

— Ну что? — вместо того, чтоб испугаться и завизжать, как порядочная девица, она сама приподнялась на мыски, чтоб нос к носу поравняться с кровососом. — Укусишь меня? Начинай.

И рванула шнуровку на горле.

— Идиотка! Нашла где перья распускать!

Ещё сильнее сжал локоть и поволок по коридору прочь от просмердевшей крысами камеры. Она пыхтела следом, не в состоянии вырваться. Хе-хе. Вырваться! Как будто из его рук когда-то можно было освободиться!

— Пусти! Пусти, гад, а не то клыки повышибаю.

Он громко хмыкнул, давая понять, какого мнения о физической силе принцессы. Тогда она извернулась и впилась клычатами ему в ладонь. Дурень! Мог бы и вспомнить, что от благородства в девке только звание венценосной особы. От матери разве что цвет волос да глаз остался. Замашки совершенно хамские.

Когти впились в ладонь, чтоб не рвануть девчонку.

— Вертэн.

Ноги вросли в пол. Фелиша не успела затормозить и впечаталась в сгорбившуюся спину, урча от забившего рот большого пальца — хе-хе, будешь знать, как распускать зубы.

Фелиша перевела взгляд на окаменевшую спину вампира. Ей показалось или кровосос постарался прикрыть её собой? От кого?

— Вертэн, куда вы ведёте пленницу, если вам были даны чёткие указания оставить её в склепе?

Тёмная фигура слилась со стеной, совершенно не затронутая факельным светом. Принцесса дёрнулась, но не смогла двинуться с места. Отчасти, потому что была оглушена резанувшим слух голосом, отчасти, потому что рука вампира впилась в её запястье, сжимая до хруста в костях.

— Никак вас приставили надсмотрщиком надо мной, — невесело, с затаённым рычанием прошептал вампир, ещё сильней стискивая руку девчонки за своей спиной.

— Скорей, соглядатаем, — усмехнулся его собеседник, — дабы… удержать от опрометчивых поступков.

Фигура вышла из темноты, поскрипывая доспехами. Гнутыми, как всегда и представляла себе Фелиша, всякий раз, когда думала о нём.

— Диметрий!!!

Как только вывернулась? Проскочила мимо Вертэна и бросилась на шею брату, восковой фигурой застывшему против оскалившегося вампира. Бледный, поседевший хуже отца, а в свете факела увечья на его некогда красивом лице стали ещё отчётливее и страшнее. Полосы от волчьих когтей взбугрились и исказили левую скулу, впечатанный сверху крест разбух и покраснел, словно недавно его обновили, а губы, с которых раньше не сходила весёлая слегка ехидная улыбка, теперь кривились будто от мерзкого запаха под носом. И от этого рваный шрам на них был ещё более отчётлив и неприятен. Что там говорила Таша, когда проводила её из столичного кабака: "Увидишь Диметрия, не пугайся, на самом деле не всё так плохо"? Куда уж хуже! В душе Фелиша была готова ко многому — к новым увечьям, к отсеченным конечностям — особенно эта мысль посещала после знакомства с Вертэном, когда дракон в капусту изрубил нападающих — но не к этому. Её брат, её обожаемый старший брат, совершенно не изменился внешне, если не считать седых волос, даже вмятины на сбруе явно сам выправлял, и всё же… холодные руки легли на плечи принцессы. Она едва удержалась, чтоб не вскрикнуть — пальцы впились с такой силой, с какой даже Вертэн не смел удерживать свою пленницу. Лицо без единой эмоции, будто каменное. Только и того, что черты знакомые — чужое, неродное.