Весенние заморозки (СИ) - Александр Хомяков

'Последнего также следует истребить', - вспомнил он нелепый слог письма баронов Глойдинга и Кирдинга, предупредившего их тогда о прорыве зеленокожих. Больше вестей с востока не было. Движение на тракте замерло, поток беженцев не так давно прекратился. Эйтории, некоторое время разнообразившие пустынный тракт своими стройными рядами, уходящими и уезжающими в сторону Веггарских холмов, уже некоторое время не появлялись. Собственно, Дигбран последний раз видел их в битве, которую чуть было не проиграл. Но и тогда ему не удалось перемолвиться с рыцарями даже словом. Сначала они вместе преследовали уцелевших зеленокожих, потом... потом было слишком много раненых и убитых. Когда разбитый от усталости и вернувшихся болей Дигбран смог наконец поднять голову и оглядеться, эйториев и след простыл.

Лагорис так и не смог ему сказать ничего путного на сей счет. Выдал очередную умность насчет судьбы и предвиденья, на том разговор и заглох. Дигбран в отношениях с такими вещами, как судьба, был истинным Младшим - не верил и в расчет никогда не принимал. Не столь уж долга была его жизнь, чтобы бить поклоны предопределенному. Времени не хватало.

Пыль над дорогой, успевшей высохнуть после недавнего снегопада и последовавших за ним дождей, возвещала о появлении немалого воинства. Чуть было не забили тревогу; однако эйтории, как часто повторял Лагорис, хорошо умели находить общий язык с чужеземцами, знали, как не показать свою слабость, если их было мало, и как успокоить, если оказывались в пугающем местных большинстве. Не успела рука дозорного потянуться к сигнальному гонгу, как по деревне медленно прогарцевали четверо всадников авангарда с воздетыми вверх длинными копьями. Недавние спасители нерадивых ополченцев (так до сих пор и не понимал Дигбран, кто или что сыграло решающую роль в том, что из пяти сотен ополченцев почти четыре сотни уцелело: эйтории ли, резвая трусость его недо-воинов или безумие Дигбрана с Лагорисом, вставших насмерть и ненадолго задержавших орду зеленокожих) были узнаны, подзамковая деревня радостно их приветствовала. Проскакав по деревне, они остановились перед мостом в замок и замерли в ожидании. Остальное войско было на подходе.

Переглянувшись, Дигбран и Лагорис спустились со стены замка и вышли к воротам. Железная решетка, теперь большую часть времени стоявшая опущенной, по приказу Дигбрана со скрипом поползла вверх. Подоспел Нилрух, по такому случаю прервавший увлекательное развлечение с Ахроем; втроем они вышли навстречу эйториям.

Дигбран и не представлял себе раньше, как их много. Мало кто представлял - эйтории, равно как и ардены, с веками утратили тягу к массовым сборищам, тем более если это были бродячие эйтории. Быть может, магистры эйторийских рыцарей знали, сколько всадников им подчиняется, но вот численность таких бродяг, как Лагорис, раньше не ведал никто, пока они не собрались вместе в холмистой Сиккарте. Дигбран знал, что это - не все и даже не половина. Большинство рыцарей и бродяг-пехотинцев - об этом поведал Лагорис - защищают от южан холмы Эверин.

Воин, что выехал вперед, очевидно, и был каким-то магистром - во всяком случае, богатство одежд и доспехов выделяло его среди прочих рыцарей. Был он стар - старше Лагориса, мудр глазами, усат и бородат. Истинный древний воин, высоченный, бронированный и страшный. Лагорис приветствовал предводителя эйториев коротким непонятным словом. Рыцарь встретился глазами с сородичем и сказал что-то в ответ.

-Ты бы хоть переводил, - проворчал Дигбран. Лагорис пожал плечами.

-Мы можем говорить речью арденов. Многие эйтории ее знают.

-А хоть бы и так. Чего желают храбрые воины, Старшие запада?

-Мы хотим переправиться на северный берег Арриса, - ответил ему предводитель. Языком арденов он владел безупречно, но с жестким акцентом.

-Здесь? - удивился Дигбран.

-Именно здесь. Ниже по течению Аррис шире, а паром там только один. Здесь мы рассчитываем найти помощь.

Дигбран посмотрел эйтория, коротко кивнул. Раньше Нилрух переправлял за Аррис беженцев прямо возле замка. Соорудить еще один-два парома в дополнение к уже имеющемуся было несложно.

К вечеру работа силами как миакрингов, так и эйториев, была окончена, но совместно решили, что на ночь глядя отправляться в труднопроходимые места за рекой было неосмотрительно. Старый арденский замок наполнился шумными эйториями, резко говорящими на непонятном языке, но необычно дружелюбными к местным. На короткое время замок Дубр и подзамковая деревня почувствовали себя в полной безопасности среди опытных и умелых воинов. Дигбран прикинул: всех вместе рыцарей и пехотинцев было около восьми тысяч.

Казалось бы - вот оно, войско могучее. Радоваться бы душе Дигбрана, долгожданную лютую сечу предвкушать, драки желать кровопролитной. Да только не радовалось ему. Знал - отступали эйтории. А то и вовсе уходили - кто знает? Не сообщили Старшие им ничего на этот счет.

Весь вечер Дигбран с кряхтеньем и оханьем водил магистра рыцарей по замку, показывал по его просьбе древние укрепления. Смутно надеялся, что эйторий что-нибудь расскажет о ситуации на востоке. Сам спрашивать не хотел - стыдился показывать неосведомленность.

Магистр на арденском с акцентом восхищался работой мастеров Старших севера. Дигбран сжимал зубы, чтобы не застонать при Старшем, не выдать свою слабость. Боль в костях в этот день была просто-таки зверской. Ничего о том, что его интересовало, от эйтория он так и не узнал.

За половину следующего дня эйтории переправились за Аррис и ушли. Дигбран дал им в проводники сына охотника Кантаха. Впрочем, парень должен был только вывести их к Дассигу и вернуться. Кантах и его сын были слишком ценны Дигбрану как разведчики. Безвестность с востока тяготила и настораживала, а так хоть были те, кто мог вовремя обнаружить врага и предупредить.

-Больно? - спрашивал Лагорис, втирая ему в кожу на хребте какую-то вонючую и пекучую гадость, собственноручно им изготовленную.

-Ой, - соглашался Дигбран.

-Это только начало, - успокаивал его эйторий. - Мы еще до суставов на руках и ногах доберемся, вот тогда будет действительно больно.

Бенара молча наблюдала за происходящим. Время от времени Лагорис подзывал ее; дочь Дигбрана подходила поближе, и они вдвоем что-то рассматривали у него на спине. Пару раз Бенара даже пробовала втирать мазь в спину отца; тогда Дигбран начинал орать от жуткой боли, она быстро прекращала, но неумолимый Лагорис, вновь и вновь веля своему старому другу заткнуться, подзывал ее обратно.

-Я что, вечно с тобой нянчиться буду? - не выдержал наконец эйторий. - Твоя дочь должна научиться правильно наносить и втирать мазь. Мало ли, меня рядом не будет. Ты, Дигбран, скоро к этому лекарству так привыкнешь, что без него больше не сможешь.