Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

11/24 апреля 1900. Вторник

Светлой Седмицы.

Такая же Пасхальная служба, как вчера, но отслуженная тремя иереями: оо. Кано, Циба и Мидзуно; я не мог участвовать, и по какой глупой причине! Вчера после ванны напился воды, которую Никанор, по недосмотру, принес не теплою, а охлажденною — оттого расстройство желудка; в старости, знать, всякое лыко в строку!

К богослужению из Иокохамы хотели быть, но опоздали матросы с «Корнилова», и капитан — бывший «Наварина», Николай Христианович Иениш; сей пил у меня чай с пасхой и куличом и рассказал много интересного; между прочим, что из России — собственно, Сибири — идет сюда, в Приамурье, корпус в 80 тысяч человек, что в Персидском заливе у нас занимается порт, что, одним словом, Россия вполне пользуется моментом нынешнего поражения Англии бурами…

Из Оказаки прибыли два христианина сопровождать меня завтра туда — врач Павел Накамура и Иона Суга, очень угрюмый на вид и весьма благочестивый.

О. Павел Сато возвратился из Иокохамы и говорил, что на Пасхальном Богослужении было там человек шестьдесят.

Слава Богу и за это!

12/25 апреля 1900. Среда Светлой Седмицы.

На пути в Оказаки и в Оказаки.

Так как христиане в Оказаки просили прибыть на их Симбокквай, имеющий состояться завтра там для всех христиан прихода о. Матфея Кагета, и я обещал, если не встретится каких–либо непреодолимых препятствий, то сегодня в шесть часов утра и отправился. Дождь лил как из ведра начиная с сего раннего часа весь день. В Сидзуока, Хамамацу и Тоёхаси христиане ожидали на станциях; виделся с ними из окна вагона, только в Хамамацу Лидия, жена доктора Моисея Оота, с несколькими христианами вошла в вагон и презентовала ящик фруктов в сахаре вареных.

В Оказаки братия с о. Матфеем во главе встретили, а в Церкви ожидало множество христиан, почему по прибытии туда, в пять часов, стали служить Пасхальную вечерню, причем о. Матфей много путал, певчие тоже; я хладнокровно останавливал и поправлял, уча служить Пасхальную службу, которую еще совсем не знают (в чем я же всего больше виноват); выходило, впрочем, все добропорядочно, потому что я благодушно учил, о. Моисей благодушно следовал, христиане благодушно молились. Проповедь — о воскресении, которым и мы ожили.

Потом разговор о церковных делах. На вопрос мой, какие же церковные вопросы или нужды намечены к рассмотрению? Ответили, к моему удивлению, «никаких». Тогда я предложил 3 варианта: 1) избрать священника для Оказаки и Тоёхаси. О. Матвей и катихизатор Василий Таде в один голос заговорили: «Думали об этом, но средств на содержание священника нет». Я ответил, что «священником, конечно, может быть избран только старый почтенный катихизатор, каковой и ныне получает не менее 16 ен от Миссии; это содержание остается за ним; нужно будет прибавить ен 9, что христиане сих больших Церквей, конечно, могут сделать». — «Не могут», — возразили. Тогда я горячо выговорил о. Матфею и катихизаторам, что «вот при этом „не могут“, которое я всегда слышу от тех, которые должны учить христиан, что „они могут и обязаны”, действительно, никогда не будет „можно”. Японская Церковь ныне содержится на гроши и копейки, жертвуемые русскими христианами, — доколе же японские христиане будут немощными младенцами, обязанными своим христианским существованием милосердию русских бедных людей!» И так далее. Молча слушали, но прок едва ли будет.

2) Находить учеников для Катихизаторской школы и Семинарии, ибо ныне особенно первая совсем иссякла.

3) Основывать везде Воскресные школы для научения детей молитвам и началам веры.

Так проговорили часов до девяти. Потом из Церкви перешли в дом катихизатора, где опять говорили, потом ужин. Когда пришлось ложиться спать, то оказалось, что благочестивые Оказакские христиане опять устроили матрац, в четверть толщины набитый ватой и фута на два длиннее моего роста, а еще говорят, что не могут прибавить на содержание священника!

13/26 апреля 1900. Четверг Светлой Седмицы.

В Оказаки.

Утром читал Евангелие от Иоанна о. Матфею, катихизаторам и христианам, чтобы узнать их мнение о переводе. Все нашли его удобопонятным и правильным; только слово «нивадзукури» в 1 стихе 15 главы «Отец Мой делатель» — не одобрили, советовали «будоодзукури».

В девять часов — обедница, отслуженная о. Матфеем, и проповедь, сказанная мною, о плодах Воскресения Христова.

В одиннадцать часов в Церкви же начался Симбокквай. Василий Таде, став у столика, на котором была ваза с цветами и стакан с водой (столик стоял налево внизу амвона) и отпив глоток воды, чтобы промочить горло, заораторствовал о цели собрания и вдруг неожиданно приплел меня — «тридцать лет–де, как второй раз прибыл в Японию» и прочее. Я должен был отвечать и сказал, что я не более как спичка, которою зажгли свечу: спичка после этого сама гаснет, и ее бросают на землю, как ни на что не годную; но вот, мол, среди вас есть почтенные люди, за Христа терпевшие темничное заключение — о. Матфей Кагета и катихизатор Павел Цуда — таких всегда в Церкви уважали, и прочее.

Врач Василий Танака, один из лучших христиан Оказаки, читал поздравительный адрес. После сего Павел Цуда поднес мне от христиан Оказаки фарфоровый сосуд вроде большой сахарницы; я, осмотрев его и не найдя неподходящих рисунков, сказал, что передам этот подарок в миссийский Собор для употребления со святою водой.

Христиане Церкви Тоёхаси читали адрес. Было уже половина первого часа. Сделали перерыв, чтобы все разошлись и пообедали, а потом вновь собрались в половине третьего часа для продолжения Симбок- квай’я, — Когда опять собрались, говорили речи: катихизатор Петр Моцидзуки — блестяще сравнивал протестанство с православием ныне в Японии, катихизатор Матфей Мацунага — вяло и плохо, катихизатор Петр Кано — преплохо, только и слышно было за каждым словом «домо», христианин из Удзуми, Хиби (отец одного из семинаристов), благочестиво — видно, что Священное Писание читает и знает. Я в заключение сказал, продолжая развитие мысли Моцидзуки, что христианство бесконечно более полезно, чем для государства только, и прочее, и прочее… Кончивши, раздавал бывшим на собрании брошюрки, которые привез, — всего пятьдесят пять; кому не достало, тех оделил иконками, которых вышло двадцать; итак, на собрании было человек семьдесят пять, кроме детей, которых я оделил самыми малыми иконками по испытании их в знании молитв, что было после обедницы, и причем оказалось, к похвале родителей и катихизатора Василия Таде, что все дети знали главные молитвы.