Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

— Нельзя, там всеми овладели протестанты.

В это время пришел Павел Накаи для перевода; о. Павел Савабе, должно быть, желая похвастаться перед ним, продолжая разговор со мною, обратился к нему, изъясняя:

— Когда–то (когда еще в Тоса не было ни одного протестанта) приглашали меня туда для проповеди, давая 50 ен в месяц, по я отказался; и прислали протестантских проповедников; ныне там Катаока Кенкици — сила и протестантов, и либералов…

— Отчего же вы, о. Павел, не отправились тогда на вашу родину по приглашению на проповедь, когда, к тому же, и я вас просил о том?

Молчит о. Павел. И я, в самом деле, не могу до сих пор понять, почему он всегда так упорно отказывается от дела проповеди и Церкви в своем родном городе; не раз уж я истощал просьбы отправиться ему в Тоса, и всегда бесполезно. Просил я лишь о. Павла не говорить таких речей, что ныне (в какой уж сотый раз?) излиял предо мною и отчасти пред Павлом Накаи, который совсем повесил нос от них; в кругу молодых катихизаторов и вообще христиан способны такие речи только зло приносить, повергая людей в печаль и уныние, тогда как юной Церкви нужен бодрый взгляд вперед…

Из тюрьмы весьма частые письма, да какие умные иногда, как сегодня два! Книг просят для научения вере; разумеется, оные щедро им и посылаются, хоть крупица блага выйдет, даст Бог! Не оберешься от просьб в Женскую школу: вчера о двух просили, сегодня еще о двух — где же всех поместить! Отвечается сообразно просьбам и лицам — или обещается прием, по открытии вакансий, или отказывается.

Был командир пришедшего вчера вечером в Иокохаму нашего военного судна «Адмирал Корнилов» Иван Илларионович Петров с нашим морским агентом здесь Александром Ивановичем Русиным.

28 марта/10 апреля 1900. Вторник.

Утром Илья Яци пришел сказать, что уладили свое примирение с женой; она уговорила своего отца примириться, и все они втроем 13 числа придут ко мне сказать, что совсем помирились; жена Яци вернется к нему, но предварительно Яци просит целый год подержать в Женской школе ее для возможно полного научения вере и христианским обычаям. Все это ладно, если вновь не расползется. Яци совсем слаб характером, и я боюсь, что опять восстановят его против жены; а в Исиномаки есть кому сделать это; сегодня же оттуда пришло ко мне письмо от некоего Андо, по–видимому, приятеля Яци (утром Яци просил принять сестру сего Андо в Женскую школу), в котором он страшно поносит жену Яци и требует развести его с ней. Говорил я Яци, что он может отправиться в другое место для проповеди, не возвращаясь в Исиномаки, но он непременно опять хочет туда — «дело–де у него там большое» — ну и расстроят. Впрочем, к выходу жены его из Женской школы он непременно будет переведен в другое место.

Еще письма о разладе катихизаторов с женами, и разом от двух: Авраам Яги пишет, что жена его никак не хочет возвращаться к нему, все требует развода; Савва Сакурода пишет, что жена ушла от него и тоже ни за что не хочет жить с ним. Написано им обоим, чтобы ни под каким видом не соглашались на развод, а старались опять сойтись с женами; и Сакурода, кроме того, наставление мягко обращаться с женой; слышно, что он бил ее — человек он грубый.

О. Тит Комацу пишет негодовательное письмо против Романа Фукуи за его выход из сотоза с Оно и Мисима для совместной проповеди и просит принудить его держаться сего союза; к нему–де в Оцу те приходили проповедывать, а он не хочет идти к ним. Но я просьбы о. Тита исполнить не могу; самочинный этот союз, некое подражание протестантам, по моему мнению, с самого начала никуда не был годен.

Два чиновника из Министерства внутренних дел приходили — «буду ли я платить положенную с иностранцев подать с их доходов или с жалованья?»

— Как же не платить, коли положено, — разумеется, буду.

Тут же высчитали сколько: 1/50 часть моего жалованья — 3695 рублей или ен, выходит — 73 ены 90 сен мне отныне нужно платить ежегодно японскому правительству подать, внося двукратно по частям в Податное правление (Зеймукин).

Был священник с крейсера «Адмирал Корнилов» о. Михаил, вдовый молодой священник, родом из Архангельской губернии. В разговоре с ним я узнал, что в Нагасаки наших русских человек четыреста, а священника нет. Грустно мне очень стало за них; в такие великие дни, как Страстная и Пасха, наши православные останутся без христианского утешения, и тотчас же я решил отправить туда о. Вениамина; раз — для них, другой — для заведения там миссионерского стана. Думал было направить его туда летом, после нашего Собора, но он и там может столько же успеть в японском языке, как если бы жил здесь. Чтобы лучше увериться, что о. Вениамин там совершенно необходим, я послал телеграмму консулу Василию Яковлевичу Костылеву — «будет ли там судовой священник к Страстной и Пасхе для русских христиан?» И вечером же получил ответ:

«Никакой судовой священник здесь не ожидается».

Так как о. Вениамина не было дома, то не мог с ним поговорить.

О. Феодор Мидзуно вернулся из Коофу; крестил шестерых, из которых двое взрослых научены катихизатором Николаем Абе, который не нетрудится и ведет себя хорошо — все больше стихи сочиняет.

29 марта/11 апреля 1900. Среда.

Утром сказал о. Вениамину:

— С Божиею помощью отправляйтесь в Нагасаки для удовлетворения духовных потребностей наших русских христиан, находящихся там, и для заведения миссионерского стана — образования Японской Православной Церкви и так далее.

Он охотно принял назначение, и так как ныне уже 6–я неделя Великого Поста, то, чтобы поспеть к Страстной, положено ему завтра утром отправиться по железной дороге до Кобе, оттуда всегда есть суда в Нагасаки — Я занялся приготовлением его к пути, а он отправился в гости к о. Михаилу на «Адмирал Корнилов» в Иокохаму, куда о. Михаил вчера пригласил его. Дал ему антиминс, ящик с Литургийскими сосудами, дароносицу, мирницу, напрестольные кресты и Евангелие, два священнические облачения, стихарь и все прочее, потребное для отправления богослужений — все совершенно новое; также круг богослужебных книг, запас церковных свечей и прочее.

Фома Танака прислал письмо за подписью трех церковных старшин в Вакаяма, что они согласны на перевод от них Фомы в Оосака, и просят вместо него Гавриила Ицикава. Отвечено, что перемещение должно состояться после Пасхи, чтобы христиане ни в Вакаяма, ни в Какогава не остались на праздники без катихизаторов и молитвы.

Был Павел Павлович Смысловский, состоявший учителем русского языка в школе в Саппоро и ныне, по закрытии той школы, переходящий учителем русского языка в Правительственную школу здесь в Токио; говорил про христиан в Саппоро — совершенно безучастны к нуждам храма, так же — священники и катихизаторы; а последние слишком деликатны представлять христианам о церковных нуждах; сам Смысловский и жена его — очень усердные христиане; помогали Церкви в Саппоро и жили по–братски с японскими христианами там, которые и проводили их оттуда с братским усердием.