Цветы Белого ветра - Мария Митропольская

— Ишь какой цветочек нежный! — буркнул служитель муз, размешивая деревянным черпаком похлебку. — Чеснок ему, видите ли, не нравится! А мне, может, готовить не нравится!

В тот день Вискола подвела безмерная усталость. Вместо полноценного дневного отдыха, ему приходилось трястись в седле. Исходящий от похлебки едва уловимый чесночный дух, вампир списал на несвежесть птицы и на полное отсутствие у сложника кулинарных талантов. Трапеза проходила вполне обычно: Эсбер читал свои стихи, а экс-ведьма увлеченно внимала ему, напрочь позабыв о еде. Поэтому когда выпучивший глаза Вискол подскочил, словно ужаленный и принялся истово отплевываться, она попросила его уйти в лес и придуриваться там хоть до самого рассвета.

— Для тех, кому моя стряпня поперек горла, есть дельное предложение сидеть голодным! — сразу же оскорбился служитель муз. — Вроде взрослый человек, а все туда же — паясничает!

Не на шутку разъяренный Вискол отшвырнул миску в сторону и ломанулся в ближайшие заросли кустов. Теперь о его перемещениях можно было догадываться только лишь по характерному треску веток.

Обеспокоенная Веста вооружилась деревянной ложкой и принялась ковыряться в густой похлебке, внимательно изучая состав кулинарного "шедевра".

— Каким образом здесь появился чеснок? — Она вскочила на ноги, а висящие на ее груди обереги угрожающе звякнули. — Кто его сюда добавил?

Сложник запихнул свернутый свиток со стихами под свой ремень и с невозмутимым видом принялся доедать похлебку.

— Бесспорно, это сделал ты, потому что больше некому! — обличительным тоном заявила Веста.

— Ну хорошо! Признаю свою вину!

— Ты нарочно?

— Нет! — отпирался Эсбер.

— Враки! Даю коготь на отсечение, что о своей неприязни к чесноку Вискол говорил громко и отчетливо!

— Это случайность!.. Я забыл!.. Не изойдет же он от этого пятнами!

— Не знаю… На всякий случай, от меня ни на шаг, и положи свой ненаглядный чеснок себе за ворот.

— Зачем это? — сложник был немало озадачен такой реакцией на его "невинную шутку". — Ну что он так окрысился? Не отравы же я насыпал, в конце-то концов!

"Уж лучше бы отравы! — подумала Веста, обеспокоено озираясь по сторонам. — Отрава ему нипочем!"

Вампир, от которого так и веяло раздражением, недовольством и чесночным духом, явился сразу же после заката. Он "дружески" обнял за плечи Весту, причем так сильно, что она едва не взвыла от боли, и отвел в сторонку, "дабы поговорить". Вообще-то их разговор трудно было назвать таковым потому, что разгневанный Вискол орал на нее, через каждые два-три предложения вставляя одну и ту же фразу: "Что этот белобрысый прыщ себе позволяет?", а бывшая ведьма оправдывалась как могла. Она увещевала, умасливала и уговаривала его обойтись без драк и ссор, и уж тем более, без жертв. В итоге, разъяренную сторону утихомирило умышленное упоминание Весты о том, что сложник считает Белозора виновником всех произошедших с ними злоключений. Вампир задумчиво провел рукой по своему опухшему от съеденного чеснока лицу и изрек, что служитель муз, несомненно, разбирается в людях и может быть он, Вискол, даже сможет простить ему эту гнусную выходку с похлебкой.

Осень спешила укрепить свою власть над землями рекоставов. Сорвав последний наряд с деревьев, она оставила одну и ту же неприглядную картину запустения. Низкое небо, нависшее над оцепеневшим от первых заморозков лесом, время от времени сыпало то мелким, неприятным дождем, то белой крупой.

Совместная поездка ведьмы, сложника и вампира подходила к концу. Опечаленный данной неизбежностью Вискол даже перестал вспоминать об инциденте с чесноком. К слову, после того злосчастного дня Эсбер и так был освобожден от своей главной обязанности, то есть от стряпни. И сложник ликовал, мысленно отплясывая неистовый танец радости.

Как-то раз служитель муз обратил внимание на то, что Вискол спит только днем, а если даже и не спит, то все равно, ближе к вечеру выглядит вполне бодро. Конечно же Эсбер слышал о вампирах, однако все услышанные истории и легенды он воспринимал как плод чьей-то неуемной фантазии. Впрочем, даже если бы он уверовал в них, то эта вера никоим образом не помогла бы вывести Вискола на чистую воду, потому как познания сложника о нежити были слишком скудны для того чтобы строить догадки в правильном направлении.

— Сдается мне, все это потому, что ночами ты сидишь в трактире за прилавком! — разглагольствовал сложник. — И все дело заключается в привычке. То есть, ты постепенно привыкаешь засыпать и просыпаться в определенное время. Вот у дядьки моего, в Смежных Жнивках рано встают и рано ложатся… Да уж!.. Это вам не город!

— Спасибо, что просветил, Эсбер, — голос экс-ведьмы был полон сарказма. — Очень умное наблюдение.

— Всегда рад… Вест! Что за тон? Снова издеваешься?

Вампиру были глубоко безразличны все эти подколы и теории. Он вообще предпочитал ехать молча. Так, в полудреме, закутавшись в плащ и надвинув на лоб капюшон, Вискол приводил в порядок свои мысли.

"Как мне повезло, что здесь нет Белозора! — думал он, стараясь не вникать в начавшиеся дебаты своих спутников. — Как же я надеюсь на скорую кончину этого выскочки!"

Причина подобной нелюбви к магу крылась в том, что когда-то Северин отбил у Вискола невесту, а в один прекрасный день избавился от вампирши, мотивировав свой поступок тем, что та пыталась на него напасть. И этот аргумент оказался достаточно веским, хотя бы для того, чтобы Совет Десяти всецело встал на сторону обвиняемого мага. А позже произошла темная история, в которой главным лицом являлся убитый высший вампир Феррус и о которой судачили добрых полвека. В смерти Ферруса обвинили его ученика, Белозора. Однако совет еще раз принял сторону мага, на этот раз из-за недостатка улик.

Не смотря на то, что с тех пор прошло предостаточно времени, и Северин даже успел переродиться, Вискол все так же сильно желал возмездия, но и тут все было не просто. Потому что существовал сдерживающий фактор, которым была… Веста. Она считала мага своим лучшим другом и, вдобавок к этому, являлась лучшей подругой горящего жаждой отмщения вампира. Получалось что-то вроде порочного круга.

Впрочем, квитаться с магом в одиночку, Вискол никогда бы не решился, потому что прекрасно понимал, кто станет безоговорочным победителем подобного поединка. Вот если бы всей вампирской семьей напасть на Белозора, тогда…

Вампир отвлекся от невеселых мыслей: он и его спутники все еще пересекали растянувшийся рядом с болотищами лес, а чутье подсказывало, что еще час назад этот лес должен был обернуться раскидистым полем.