Записки графа Сегюра о пребывании его в России в царствование Екатерины II. 1785-1789 - Людовик-Филипп Сегюр

Далекарлийцы хотели составить ему гвардию из 6000 охотников. «Покуда я среди вас, — сказал король, — мне не нужно гвардии; но я принимаю ваше предложение, чтобы поспешить на защиту отечества». Соседние области последовали примеру далекарлийцев: повсюду вооружались и собирались. Но вдруг Густав узнает, что Карл Гессенский готовится взять Готенборг, так как губернатор города, испуганный или подкупленный, предложил уже жителям, по первому требованию, сдаться, чтобы избегнуть беды лишиться домов своих. Густав тотчас же, рискуя попасть в руки неприятелю, переодетый, один верхом, проезжает двадцать миль в день, является вечером, не узнанный, в Готенборг и входит в дом коменданта, чтобы отдохнуть. Он находит дом пустым, без постели, без мебели: расчетливый градоначальник убрал все свои вещи. Рано утром король созвал городской совет и горожан. «Не бойтесь, — говорит он им, — ни врагов, ни осады. Помогите мне, и победа будет на вашей стороне. Я сто раз готов рисковать своей жизнью, чтобы сохранить Швеции Готенборг, это драгоценнейшее украшение моей короны». Его слова и пример ободряют самых нерешительных. Собирают всех лошадей, снаряжаются, без устали работают над укреплениями. Не было батареи на стене: ее выводят, ставят пушки, и в несколько дней крепость приготовлена к защите. Датское войско подходит к городу. Адъютант принца Гессенского, посланный с грозным письмом к коменданту, въезжает в город и, к величайшему своему удивлению, вместо коменданта видит короля, который объявляет ему, что прежде, чем сдать город, он разрушит его до основания. Датчане узнают, что они идут уже не в беззащитную страну, а должны готовиться к упорной войне.

Однако датский флот соединяется с русским. Со всех сторон, с моря и с суши, Густав был окружен, настигнут и тесним превосходными силами: его падение казалось неминуемо. Ему оставалось только спасти свою славу и пасть со своими верными далекарлийцами под развалинами отечества, но твердость спасла его. Презирают и покидают только слабых народоправителей, а королей храбрых уважают и защищают: Англия и Пруссия не хотели допустить, чтобы враги Густава победили его. Эти две державы потребовали от Дании, чтобы она отозвала свои войска. Английский министр Эллиот объявил датскому правительству, что если его войска не оставят Швеции, то английский флот будет бомбардировать Копенгаген. Сперва Швеция и Дания заключили перемирие, во время которого слабый гарнизон Готенборга был подкреплен шестью тысячами человек: между ними заметны были далекарлийцы с их косами, бердышами и аллебардами; на них были черные куртки, а на правых руках — белые повязки. Из них составили три полка. Перемирие было продолжено. Датчане отступили, начали переговоры и наконец согласились на мир. Таким образом у Густава было одним врагом менее, но оставались еще два очень прочные, — извне Россия, а внутри — аристократия.

Изменившая армия все еще оставалась в бездействии против русских. Возмутившиеся начальники ее надеялись, подобно императрице, с которою они согласились, что сейм принудит короля к миру и к перемене правления. Но Густав скоро рассеял эти обманчивые ожидания. Он вдруг явился в столице, и народ встретил его с торжеством. Он решился одним ударом поразить опаснейших своих врагов. Еще будучи в Готенборге, он созвал сейм, который собрался в столице. Является король, собирает представителей четырех сословий в чрезвычайное заседание, излагает перед ними положение дел и свои сношения с европейскими державами, объявляет им, что, подобно им, желает мира, только не бесславного, и что не знает другого средства достигнуть его, как энергическим продолжением войны. Наконец он предложил им выбрать тайный комитет из 30 членов, с которыми бы он мог совещаться о нуждах отечества. Духовенство, крестьяне и большая часть горожан высказались в пользу мнения короля и за войну; они все были согласны насчет выбора своих депутатов. Только одно дворянство старалось затруднить ход дела, отсрочивать и замедлять решения. Своим образом действия оно восстановило против себя другие сословия и вывело короля из терпения. Король приготовил все к перевороту: собранные и хорошо обученные войска готовы войти в Стокгольм при малейшем знаке. Король собрал членов сейма в большую дворцовую залу. Торжественно благодарил он представителей духовенства, граждан и крестьян за их преданность к нему, за усердие, с которым они его поддержали, и за любовь к отечеству. «Но вы, дворяне и воины, — сказал он, — вместо того, чтобы примером своим руководить других, вы глухи к призыву родины и слушаетесь только страстей ваших». Затем, после нескольких укоров своим противникам и обращаясь ко всему сейму, он заключил свою речь следующими словами: «Я не могу, не должен допускать, чтобы дворянство своим бездействием поддерживало врагов наших. Мне нужно содействие, нужно, чтобы войско и флот не нуждались в одежде, оружии, деньгах; в противном случае я объявляю заранее, что если разорят наши берега, с огнем и мечем пройдут по Финляндии и даже с угрозой подступят к этой столице, то никто не посмеет упрекнуть меня. Виновны будут только те, которые, вместо того, чтобы отказаться от своих замыслов на управление государством и от мести против меня, соглашаются лучше видеть неприятеля в Стокгольме и русского министра предписывающим мне законы. Они полагают, что, затрудняя и замедляя ход дел, они заставляют меня согласиться на постыдный мир; но скорее эта рука отсохнет, чем подпишет какой нибудь акт, унизительный для моего отечества. Лучше пусть сорвут с меня или раздробят на голове моей эту корону, которую носил Густав-Адольф, — потому что если я не могу носить ее с равною ему славою, то хочу, по крайней мере, оставить ее преемникам моим незапятнанною». За тем он распустил собрание, приказав дворянам совещаться о способах вознаграждения великого маршала, который принес жалобу, что он обижен.

Негодование и упрямство дворян возрастало тем сильнее, чем более прочие сословия оказывали привязанности к королю. Граждане и крестьяне послали к королю депутацию, прося его употребить все возможные меры, чтобы принудить сейм к решительным действиям: этого только и добивался Густав. Тогда, уверенный, что большинство за него, он велел захватить тридцать главнейших ораторов из дворян и заключить их в Фридрихсгоф. В тоже время забрали командующих и офицеров финской армии, которые были в сношениях с Россиею, и отдали их под военный суд. Пользуясь, для усиления своей власти, этим успешным оборотом дел, король составил, вместе с тремя преданными сословиями, новый конституционный акт, который он назвал: актом союза и безопасности. Целью его было утвердить королевскую власть, ослабить дворянство уничтожением большей части его привилегий и утверждением в монархии демократического равенства, чтобы предотвратить новое усиление анархии. Одно место его речи достаточно объяснить мысли его: «Народ совершенно свободный, — говорил он, — рожденный в одной и той же стране, возделывающий одну землю, признающий одного Бога, не должен быть разделен во мнениях относительно прав, которых все граждане безразлично могут требовать себе». Первая статья этого акта признавала власть короля наследственною, с правом охранять государство, начинать войну, утверждать мир, заключать договоры, назначать должностных лиц и миловать виновных. Вторая статья допускала горожан в высший трибунал короля. Третья дозволяла низшим классам приобретать дворянские земли, потому что, по словам этой статьи, «равенство должно возвышать, а не унижать шведов; свободная нация должна пользоваться равенством прав». Четвертая статья предписывала придворную службу одному рыцарскому сословию. Пятая и шестая статьи оставляли чинам право обсуждения военных издержек и королевских предложений. Прочие статьи подтверждали все положения 1772 года, которые не были противны новому постановлению. Акт этот отдан был на рассмотрение сейма. Одни только дворяне отказались принять его. После трехнедельных, оживленных совещаний и тридцати-трех речей за и против, дворяне единодушно отвергли предложенный им акт. Для окончания спора король объявил маршалу сейма графу Левенгаупту, что он не только может, но должен от имени сейма и своего сословия подписать конституционный акт, принятый большинством голосов. Дворянство протестовало и даже прибегло к покровительству прусского короля, чтобы через его посредство вынудить некоторые уступки в свою пользу.