Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

вечером девчонка разозлила его до такой степени, что он сбился с пути, пока шагал к реке, в которой купался почти ежедневно. Купание было единственным способом, помогавшим избегать удушливого жара, и ему больше нравилась проточная вода реки, чем море. Девочка отвлекла Имко своими домыслами о том, как его мать отнеслась бы к трусости сына, проявленной во время кампании. День выдался гнетуще жарким. Лучи солнца били вниз и, словно горячие пальцы, массировали его кожу. Он сбросил тунику, перекинул ее через плечо и зашагал в бесстыдно обнаженном виде. Прежде чем добраться до берега реки, ему пришлось продираться через кустарник. Внезапно Имко обнаружил, что стоит на вершине обрыва. Взглянув на изгиб реки, он понял, что до спуска ему нужно было пройти большое расстояние. Подумав, что пот усилий сделает купание еще приятнее, он зашагал вдоль обрыва и вдруг увидел ее.

Молодая женщина сидела на корточках на дальнем берегу и полоскала в воде одежду. Сначала Имко принял ^е за одну из тех горожанок, которые ютились на окраинах лагеря в жалких шалашах после того, как солдаты Ганнибала выгнали их из домов. На небольшом расстоянии от девушки стоял осел, неторопливо жевавший чахлую траву. Его присутствие почему-то не понравилось Имко, но он решил не обращать на него внимания и снова перевел взгляд на женскую фигуру. Девушка сидела в такой позе, что он почти не различал ее черты.

Когда он хотел двинуться дальше, женщина встала, откинула голову назад, повращала плечами и вытянула руки в стороны. Ее тонкая и поношенная туника, забрызганная водой, плотно прилегала к груди и животу. Столь дивное зрелище стало для Имко божественным откровением. Затаив дыхание, он любовался контурами ее восхитительного тела, пока не вспомнил, что ему нужно дышать. После нескольких недель полового воздержания его пенис стал твердым, как дубина. Он погладил его рукой и придвинулся ближе к краю обрыва.

Это была не девушка, а молодая женщина. И видят боги, она лучилась красотой! Будто издеваясь над ним, она сбросила тунику и вошла в реку. Имко сделал еще один шаг вперед, раздвигая ветви кустов обнаженными бедрами. Тем временем, девушка доплыла до середины потока и нырнула. Однако картина не стала менее возбуждающей. Идеально чистая вода позволяла видеть ее тело и вьющиеся волосы. Затем она выплыла из глубины. Ее спина и ягодицы показались на поверхности.

Имко переживал апогей возбуждения. Его пенис пульсировал. Зов плоти требовал внимания. Он больше не мог сопротивляться ему. Выпустив из руки ветвь куста, за которую он держался, Имко ухватился пальцами за менее надежную опору. Он больше не смотрел под ноги. После первого движения ладони, обхватившей пенис, он открыл рот и начал учащенно дышать. После второго движения его глаза закатились вверх. После третьего — его левая нога соскользнула с края обрыва, корпус изогнулся назад, правая пятка взлетела вверх. Еще не понимая, что случилось, он описал свободной рукой полукруг. Пальцы сжались на сухой листве и тонких ветвях. Но они не смогли удержать его. Он упал на ягодицы, обвалил с края обрыва большой пласт земли и взлетел в воздух в облаке пыли и в граде мелких камней.

Имко упал на песчаный холм у ближнего берега. Удар о землю был достаточно болезненным, однако больше всего пострадал его возбужденный член, вонзившийся в песок. Молодой человек скорчился в муках агонии и громко закричал. Женщина повернулась и увидела его. Вместо того чтобы убежать, она направилась прямо к нему, взбивая ногами шлейфы брызг перед собой. Она остановилась в нескольких шагах от Имко и излила поток оскорбительных слов. Пока девушка бранила его на незнакомом языке, он понял, что ее красота еще более удивительна, чем он представлял себе. Ее кожа сияла под солнечным светом. Казалось, она была смазана ароматическим маслом. Девушка влекла его к себе, как будто ее дух был отделен от сердитых взмахов руки и угрожающих жестов. Ее красота являла собой нечто большее, чем просто коллекцию членов, красиво сложенных друг с другом — хотя он, конечно же, рассмотрел их во всех подробностях. Волосы обрамляли лицо, словно они имели свой собственный ум и познания в художественных искусствах. Грудь призывно покачивалась, пока девушка ругала его. Мышцы бедер напрягались и расслаблялись при каждом шаге. Ягодицы i выглядели твердыми и гладкими. Мокрый треугольник волос на лобке и выше притягивал к себе внимание. Даже в момент боли и стыда, несмотря на возникшую конфронтацию и его обнаженный возбужденный пенис, он уже представлял себя с приоткрытым ртом у гениталий этой женщины - пьющим влагу, которая сочилась оттуда, словно из священного источника жизни.

Вслед за этим могли возникнуть новые мечты, однако женщина завершила свою обвинительную речь и, указав на его член, презрительно покачала головой и плюнула на землю. Затем она отвернулась, быстро переплыла реку, схватила свою одежду и ушла. Вид ее обнаженных ягодиц потом преследовал Имко несколько последующих ночей — как и зад противного осла, который затрусил за ней. Боль в паху стала еще сильней. Осел отставал на несколько шагов, словно он был ненавистным мужем, четырехногим барьером между красавицей и увлеченным поклонником. Они исчезли за холмом, оставив его одного в вечерней тишине у журчавшей речки.

Ему удалось подняться на ноги. Однако, быстро передумав, он опустился на одно колено, затем на другое и встал на четвереньки. Этого было недостаточно. Он лег на бок, поджал колени к груди и обхватил их руками. Такая поза ослабила боль в паху. Их встреча не была случайной, подумал он. Возможно, его столкнула сюда рука какой-нибудь богини. Он не стал уточнять, чья рука швырнула его на стену Сагунтума, потому что данный вопрос не имел отношения к делу. В любом случае, в его жизни появилась цель. Он попал на перекресток судьбы. Имко должен был узнать ее имя. Он — вернее, тот непризнанный поэт, который томился в его душе — попал в тенета любви.

Через некоторое время Вака услышал знакомые шаги. Девочка-призрак села на песок неподалеку от него и сказала:

— - Помнишь, мы обсуждали слово «жалкий»? Ты придал ему новый смысл.

Как странно, подумал Имко, что за короткий промежуток времени в его жизнь вошли две женщины и каждая из них стала для него пыткой особого рода. Ничто не давалось ему с легкостью.

* * *

Фабий Максим сдерживал свои легионы, как свору собак, почуявших кровь. Он стоял, опираясь рукой на плечо Публия Сципиона, и прислушивался к его словам, пока тот описывал местность