Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X - Ракитин Алексей Иванович

Прошли сутки, прежде чем Суинни более или менее взял себя в руки и… полностью замкнулся. Он потребовал адвоката и перестал проявлять интерес к происходящему вокруг, просил только пить или покурить. Тут, конечно же, можно подумать над тем, надо ли было успокаивать Суинни после задержания, может быть, следовало поступить прямо наоборот — пригрозить убийством при попытке бегства и потребовать чистосердечного сознания? Да, такая грубая манипуляция была бы незаконна, но быть может, она оказалась бы гораздо результативнее с точки зрения эффективности следствия.

Юэл Суинни после задержания в коридоре Департамента полиции Тексарканы с некоторыми полицейскими, упомянутыми в очерке. Крайний слева — помощник шерифа Тиллман Джонсон, уже в XXI столетии рассказавший о многих деталях поиска «Ночного охотника» в своих аудиовоспоминаниях. Второй слева — Чарли Бойд, задержавший жену подозреваемого Пегги Суинни возле угнанной её мужем автомашины. Четвёртый слева — детектив полиции штата Макс Такетт, благодаря которому эта история и была успешно «раскручена». Между Бойдом и Такеттом стоит сам Юэл Суинни. Личности двух стоящих справа мужчин не установлены [это какие-то детективы полиции штата].

В конце концов, детективы из Арканзаса решили предложить Юэлу Суинни допрос с использованием «сыворотки правды» — sodium pentothal’а.

К исследованиям в области химических средств, способных спровоцировать у человека потерю контроля за собственной речью, медиков подтолкнули наблюдения за воздействием наркоза. Торможение, развивающееся в гипоталамусе, провоцирует у людей, погружающихся в сон, довольно любопытные эффекты — от нецензурной брани до весьма интимных откровений. Причём внятность и внутренняя логичность такого рода разговоров напрямую связана как с продолжительностью засыпания под действием наркоза, так и типом последнего. Опыт применения пентотала в годы Второй мировой войны при допросах военнопленных показал, что этот препарат вызывает заметное и устойчивое торможение реакций в коре головного мозга без погружения человека в глубокий сон. Допрашиваемый впадал в состояние, весьма похожее на гипнотический транс, с тем существенным преимуществом, что для вызывания такого состояния требовалась не особая речевая стратегия, а обыкновенная внутримышечная инъекция. Человек после укола делался заторможенным и безвольным, в сон, однако, не погружался и был способен адекватно реагировать на внешние команды. Допрошенный в таком состоянии человек зачастую рассказывал то, в чём никогда бы не признался, оставаясь в ясном сознании.

Но одно дело допрашивать с использованием «препарата правды» военнопленного в условиях фронтовой обстановки, когда сам факт принадлежности к вражеской армии является достаточным основанием для признания человека врагом, и совсем другое — в мирное время, когда свобода подозреваемого ограждается конституционными нормами и не ограничена каким-либо особым поражением в правах. Не существовало юридического прецедента применения sodium pentothal’а в период следствия, к которому прокуратура Арканзаса могла бы апеллировать. Вместе с тем у всех, кто работал с Юэлом Суинни, крепла уверенность в том, что только таким образом удастся доказать его причастность к убийствам «Ночного охотника». Что интересно — адвокат подозреваемого не стал возражать против допроса с использованием «сыворотки правды» и рекомендовал подзащитному не отказываться от инициативы следствия, заявив всего два встречных требования, надо сказать, весьма умеренных. Во-первых, такой допрос должен быть однократным, а во-вторых, в ходе допроса не должно использоваться слово «убийство», дабы исключить возможность внушения подзащитному.

После долгих колебаний и консультаций на уровне руководства штата прокурор Бойл Такетт (Boyd Tackett), однофамилец детектива, но не его родственник, санкционировал допрос Юэла Суинни с использованием «сыворотки правды». Предполагалось, что такой допрос будет проведён всего один раз, в виде исключения. Задачи были поставлены самые умеренные — добиться от допрашиваемого информации о том, где он хранит оружие. Найдя оружие, полицейские предполагали доказать его тождественность тому пистолету, которым пользовался «Ночной стрелок». Дальнейшее обвинение становилось уже делом техники.

Но действительность — в который уже раз! — обманула ожидания следователей. Юэл Суинни, получив инъекцию пентотала, уснул. Видимо, в силу некой специфики организма он обладал пониженной способностью переносить препараты такого типа. Во всяком случае, по уверению полицейских врачей, полученная Суинни доза точно соответствовала официально утверждённой дозировке препарата (которая зависела от возраста и веса человека). Попытки разбудить Суинни и провести-таки допрос успехом не увенчались.

Провал был полнейший. Представители прокуроры штата отказались даже обсуждать допустимость повторного допроса с использованием «пентотала». Как ни велико было желание объявить о разоблачении «Ночного стрелка из Тексарканы», следствию пришлось смириться с тем, что Суинни невозможно будет осудить за убийства людей. Единственное, в чём доказательно можно было его обвинять, так это в угонах автомашин.

То, что Юэл Суинни полностью замкнулся и отказался от какого-либо сотрудничества со следствием, было не очень хорошо, но всё же объяснимо и в каком-то смысле нормально [такую линию поведения часто выбирают опытные уголовники]. Гораздо хуже для следствия оказалось то, что начала чудить Пегги Суинни. Эта женщина на протяжении 2-х недель в общей сложности дала 4 развёрнутых варианта признательных показаний, и все они радикально различались. То она утверждала, будто лично видела, как её муж стрелял из пистолета в людей… затем отказывалась от сказанного и говорила, будто только слышала выстрелы… потом говорила, что такого не говорила и начинала утверждать, будто видела, как Юэл выбрасывал в разных местах вещи убитых… и даже обещала отвести туда детективов. В окончательной версии своих «воспоминаний», если её россказни можно так назвать, женщина заявила, что вообще не помнит, чем занимался её муж 22–23 февраля, 23–24 марта, 13–14 апреля и вечером 3 мая 1946 года. Говоря о последнем случае, Пегги уточнила, что в тот день она и Юэл ушли из её дома, где жили некоторое время до того, ввиду ссоры с её старшей сестрой Миртл. Пара на одну ночь поселилась в отеле. Юэл тем вечером якобы оставил её одну в номере и ушёл до утра. Это было важное, и притом проверяемое сообщение, вот только проверка показала, что ни Юэла Суинни, ни его жену Пегги в названном ею отеле никогда не видели.

Предложение Пегги показать детективам места «сброса» её мужем улик звучало очень заманчиво, ведь убийца забирал некоторые мелкие вещи жертв, и не только, кстати, мелкие [вспоминаем саксофон Бетти Джо!]. Если Пегги действительно смогла бы привести полицейских на то место, где будет найдена вещь, принадлежавшая кому-то из убитых «Ночным охотником», то это оказалось бы таким капканом, из которого Юэла не смог бы вытащить даже самый талантливый адвокат. Детективы, следуя указаниям Пегги, совершили 3 поездки по дорогам в окрестностях Тексарканы, тщательно обыскивая те кусты и ямы, в которых якобы должны были находиться выброшенные вещи убитых её мужем людей, и ничего не нашли. Вообще ничего, все поездки оказались безрезультатны.

То есть показания Пегги Суинни не позволили следствию заполучить какие-либо вещественные улики. Только одни слова… Впрочем, даже и на слова этой женщины полагаться было никак нельзя. Адвокат Пегги недвусмысленно заявил окружному прокурору, что Пегги не станет свидетельствовать в суде против мужа.

Даже сейчас, спустя многие десятилетия, поведение этой женщины оставляет массу безответных вопросов. Выдумывала ли она свои россказни? Если да, то зачем? Если нет, то почему одно и то же событие она излагала по-разному 4 раза? Причём убедительно и в целом правдоподобно. Это совсем непросто, попробуйте на досуге убедительно рассказать одну и ту же историю в 4-х разных вариантах, не рассказывая при этом истинный 5-й вариант! Можно подумать, что у Пегги имелись некие проблемы психиатрического характера, и она, находясь в стрессовом состоянии после задержания, просто пересказывала на допросах некие видения или сновидения — такое предположение выглядит не очень правдоподобно, но… психика может играть с человеком злые шутки, такое бывает.