Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания - Энтони Эндрюс

исключением является ионический фриз афинского Парфенона, на котором изображены приготовления к масштабной процессии на Панафинеях и само это шествие. Скорее всего, перед нами результат коллективной работы группы ремесленников, технические чертежи для которого предоставил один скульптор – Фидий или другой мастер. Этот фриз чрезвычайно важен для нас, причем не только потому, что представляет собой блестящее произведение искусства, но и из-за того, что является уникальным в своем роде источником, из которого можно почерпнуть сведения об обществе того времени. Но, возможно, он вызывал у греков тревожность, ибо его создатель уделял гораздо большее внимание самому торжеству, чем тем богам, в честь которых оно проводилось.

Правда, увидеть это великолепное произведение, помещенное под свес крыши храма, вероятно, было крайне непросто. Нам также следует помнить, что здания, частично сохранившиеся на акрополе, – Парфенон, Эрехтейон и Пропилеи – не возвышались над пейзажем настолько же, насколько они доминируют над ним в настоящее время. Отдельные храмы в сельской местности, такие как, например, построенный в честь Аполлона в Бассах, что в горах на западе Аркадии, храм Артемиды Афайи в покрытой лесами восточной части острова Эгина, а также, возможно, храм Посейдона на мысе Сунион, располагавшийся на южной оконечности Аттики, очевидно, производили впечатление, которое, по нашему мнению, должно соответствовать понятию «монументальное здание». Однако в более значимых местностях в ходе их долгой истории в целях отправления культов образовалось неряшливое скопление зданий, в значительной степени не позволявшее ощутить монументальность каждого из них. Сохранившиеся до нашего времени фундаменты зданий, стоявших на главном священном участке в Дельфах, позволяют нам представить, как он выглядел, когда на нем стояли храмы и статуи, поднятые на пьедесталы, хотя благодаря крутому склону храм Аполлона, как и должно, возвышался над всеми остальными зданиями. С другой стороны, скала, на которой стоял акрополь, стесалась до такой степени, что теперь мы не можем представить, как выглядело это скопление зданий в те времена, когда невозможно было отойти назад, чтобы взглянуть на Парфенон, когда на своих местах стояли не только второстепенные храмы и статуи, но и многочисленные менее крупные посвящения, каменные стелы с вырезанными на них государственными указами и многое другое, что делало этот узкий клочок земли центром средоточия жизни в Афинах.

Второстепенные виды искусства, особенно вазопись, позволяют нам приблизиться к простым людям. На расписной керамике торжественные сцены из мифов и трагедий соседствуют с зарисовками из повседневной жизни, изображениями школ, званых обедов или порой мастерских, в которых изготавливают сосуд или статую. Для того чтобы представить, как выглядела общественная жизнь того времени, нам следует обратиться к аттической комедии, не забывая при этом о связанных с ней ограничениях и целях, с которыми она создавалась, которые вовсе не заключались в правдивом отражении действительности. До нашего времени целиком дошли 11 комедий Аристофана. Фрагментов сочинений других авторов достаточно, чтобы выявить их сходство, но переводить и анализировать эти отрывки без связанного с ними контекста крайне сложно, и попытки определить, чем произведения соперников Аристофана отличались от его комедий, довольно рискованны. Независимо от своего происхождения, в период своего наивысшего расцвета, в последней трети V в. до н. э., комедия была довольно шумным развлечением, полным грубых шуток и непристойностей, ее авторы уделяли большое внимание политическим вопросам, постоянно тренировали свой ум и предполагали, что публика помнит слова трагедий Еврипида, показанных незадолго до этого, хотя философские идеи и избитые фразы из произведений последнего уместны лишь в том случае, если их можно осмеивать, а комедиографу было интереснее искать цели для высмеивания политиков, чем защищать тот или иной политический курс.

Чаще всего произведения Аристофана не понимают, когда речь идет о сфере политики. На основании того удовольствия, с которым он бранит Клеона, слишком легко предположить, что он был придерживавшимся старых идеалов консерватором. Но исследователи, приходящие к этому выводу, вынуждены давать спорные и не имеющие никакого отношения к реальности объяснения огромной популярности, которой пользовался Аристофан у публики, голосовавшей за Клеона. Нет никаких сомнений, что комедиограф поссорился с Клеоном, вызвавшим его на суд совета, так как Аристофана обвинили в том, что в его второй комедии, показанной в 426 г. до н. э., во время праздника, на котором присутствовали иноземцы, высмеивались должностные лица города. Вряд ли комедиограф подвергся какому-либо наказанию, и эта ссора только добавит «изюминку» в нападки на Клеона, содержащиеся в комедии Аристофана «Всадники». В ней демос, народ, олицетворяет тугой на ухо и раздражительный старик, полностью находящийся во власти крикливого и жестокого раба-слуги, Кожевника, пародии на Клеона. Решение этой проблемы заключалось в том, чтобы найти Колбасника, который сумеет превзойти Кожевника в вульгарности и который, заключив нереалистичный союз с хором, одержит победу над их общим врагом – Клеоном. В заключительной сцене с превращением Колбасник омолаживает Демоса и возвращает его на пути предков, сам при этом каким-то необъяснимым образом претерпевает чудесное преобразование.

Примечательно, что нападки на Клеона обусловлены в основном его недостойным происхождением и поведением. Его политическая деятельность, в частности притеснение богатых и финансовое давление, которое оказывалось на союзников, упоминаются лишь в целях порицания. Складывается впечатление, будто людям нравилось все это, включая то, что их символизировал раздражительный старик. Начнем с того, что комедия была основана на буффонаде, и аплодисменты совершенно не значили, что люди будут голосовать против Клеона. Социальная критика как таковая была безвредна, так как никто не считал Клеона благородным человеком. Как это часто бывает, люди не видели сложностей в том, чтобы в подобном контексте принять шкалу ценностей высшего слоя общества. Более важным, даже несмотря на непосредственную власть народного собрания, было то, что обычных граждан отделяло от самочинной группы ораторов, составлявших единственное имевшееся в то время «правительство», непреодолимое расстояние. Они были специалистами, понимали, как идут дела, предлагали решения и занимали официальные должности. Высмеивая их и наблюдая за тем, как их колотят на сцене, люди могли выпустить на свободу довольно простые и понятные чувства.

Сам Аристофан был благородного происхождения, и его вполне могли пригласить на званый обед, описанный в «Пире» Платона. Он мог придерживаться собственных политических взглядов. Изучив комедии Аристофана, можно прийти к выводу, что он в своей нелюбви к войне зашел дальше, чем многие другие. В необычно серьезном пассаже «Лягушек», поставленных на сцене весной 405 г. до н. э., незадолго до окончательного поражения Афин, он открыто выражает сожаление по поводу нетерпимости демократов к некоторым честным представителям высших слоев общества. Но при этом собственные взгляды, как правило, не мешали полету воображения комедиографа или отождествлению простого человека с героями комедий, одерживающими победу над милитаристами, политиканами