Мир на продажу. Деньги, власть и торговцы, которые обменивают ресурсы Земли - Javier Blas

они, вероятно, сделали больше для того, чтобы помочь Владимиру Путину остаться у власти, чем кто-либо другой в международном бизнес-сообществе - даже в то время, когда он был вовлечен во враждебное геополитическое противостояние с Европой и США.

На протяжении большей части эпохи бума 2000-х годов Россия не очень-то нуждалась в деньгах сырьевых трейдеров. Она была любимицей западных инвесторов, одной из стран БРИК, чей быстрый рост и растущий средний класс делали ее неотразимой ставкой на будущее богатых сырьем развивающихся рынков. Даже после шока, вызванного захватом государством активов ЮКОСа и тюремным заключением Михаила Ходорковского, российские компании и российское государство могли легко брать кредиты у западных инвесторов и банков.

Затем, в 2012 году, Игорь Сечин, влиятельное доверенное лицо президента Владимира Путина, который давно добивался консолидации российских нефтяных активов под началом государственного чемпиона "Роснефти", согласился купить частную ТНК-BP. При оценке в 55 миллиардов долларов это приобретение стало одним из крупнейших в истории энергетической отрасли. Западные банки выстроились в очередь, чтобы одолжить "Роснефти" деньги, но Сечину требовалось больше наличности, чем мировая банковская система была в состоянии собрать даже для одной из крупнейших в мире нефтяных компаний.

И тогда в дело вступили сырьевые трейдеры. С тех пор как Сечин занял пост главы "Роснефти", Gunvor перестал поддерживать отношения с государственной нефтяной компанией (Сечин и Тимченко, хотя оба они друзья Путина, находились в напряженных отношениях и иногда даже не разговаривали друг с другом).

Теперь, когда срочно понадобились деньги, Сечин позвонил двум конкурентам Gunvor: Ивану Глазенбергу из Glencore и Яну Тейлору из Vitol. В течение нескольких недель трейдеры собрали ошеломляющую сумму в 10 миллиардов долларов, которую они предоставят "Роснефти" в обмен на будущие поставки нефти. Это была крупнейшая сделка по продаже нефти в кредит: с момента первой такой сделки, заключенной тридцать лет назад между Marc Rich + Co и Анголой, трейдеры прошли путь от займа в 80 миллионов долларов до суммы, более чем в сто раз превышающей эту.

Для Glencore и Vitol это был выгодный плацдарм в одном из крупнейших в мире экспортеров нефти. Вскоре, однако, трейдеры станут еще более важными для "Роснефти", Сечина и самой России.

18 марта 2014 года Путин подписал указ о включении Крыма в состав России после спешно организованного референдума. Запад, расценив этот шаг как незаконную аннексию части Украины, ответил усилением экономического давления на Россию с помощью санкций. Вашингтон начал с введения санкций против влиятельных лиц, близких к Кремлю, включая Сечина, ссылаясь на его "абсолютную преданность Владимиру Путину".

Летом обострились боевые действия на востоке Украины, и Запад ввел все более жесткие санкции против российской экономики - в том числе и против самой "Роснефти". Санкции в отношении "Роснефти" не блокировали все сделки с российской нефтяной компанией, но они специально запрещали долгосрочное кредитование.

Это создало огромную головную боль для Сечина. Проблема едва не стала фатальной для всей российской финансовой системы. Помимо 10 миллиардов долларов, полученных от Vitol и Glencore, "Роснефть" заняла у западных банков и инвесторов около 35 миллиардов долларов для осуществления сделки с ТНК-ВР. В конце 2014 - начале 2015 года часть кредитов должна была быть погашена. Казалось, что единственным решением для "Роснефти", лишенной доступа к международным долговым рынкам из-за санкций, было бы занять в рублях и конвертировать валюту в доллары. По мере приближения сроков погашения кредитов "Роснефти" рубль начал свободное падение, потеряв четверть своей стоимости всего за несколько часов.

Сырьевые трейдеры не были обеспокоены проблемами "Роснефти" - более того, они выстраивались в очередь, чтобы узнать, чем они могут помочь. Компания Trafigura резко расширила свои операции с "Роснефтью", а ее главный исполнительный директор Джереми Вейр в начале 2015 года назвал сложившуюся ситуацию возможностью для бизнеса. "Мы увидели нишу", - сказал он.

Но именно Glencore совершила, возможно, самый большой переворот в России. В 2016 году, когда цены на нефть все еще оставались в минусе, российское правительство испытывало нехватку денег. Сечин, всегда смелый и агрессивный строитель империй в российском энергетическом секторе, убедил Путина разрешить "Роснефти" поглотить более мелкую частную российскую нефтедобывающую компанию. В обмен он пообещал, что сможет продать часть доли российского правительства в "Роснефти" - и таким образом к концу года в российский бюджет поступит значительная сумма.

Но по мере приближения крайнего срока покупатели все реже появлялись. Сечин курсировал между переговорами с ближневосточными и азиатскими инвесторами, но ни один из них не был готов выложить миллиарды долларов за долю в "Роснефти". И снова на помощь Сечину пришла Glencore. Торговый дом не захотел выкладывать все деньги сам, поэтому обратился к правительству Катара. Тот самый катарский фонд национального благосостояния, с которым Глазенберг боролся из-за сделки с Xstrata, теперь стал крупнейшим акционером Glencore. Теперь Glencore и Катар объединили свои усилия в качестве соинвесторов в сделке по покупке части доли российского правительства в "Роснефти" стоимостью 11 миллиардов долларов.

Сечин торжествовал - сделка опровергла прогнозы о том, что ни один инвестор не решится купить долю в "Роснефти", учитывая санкции. А с помощью трейдеров Путину удалось пережить резкий экономический спад. Было бы преувеличением сказать, что сырьевые трейдеры спасли политическую карьеру российского президента, но их действия, несомненно, помогли.

На приеме в Кремле улыбающийся Путин напомнил Глазенбергу о его скромных начинаниях в торговле углем. "Хочу выразить уверенность, что ваш бизнес в России будет развиваться и развиваться успешно", - сказал президент, награждая Глазенберга и других участников сделки российским орденом Дружбы. Спустя шесть десятилетий после того, как испуганный Теодор Вайссер отправился в Москву в поисках нефти для покупки, сырьевые трейдеры были приняты с распростертыми объятиями в цитадели российской политической власти.

По всему миру деньги торговцев товарами меняли ход истории. При этом не было никаких гарантий, что торговцы - многие из которых путешествовали по миру по британским и американским паспортам и действовали с баз в Европе и Америке - будут действовать в соответствии с политическими интересами Запада.

В некоторых случаях, например во время войны в Ливии, когда компания Vitol поставила повстанцам топливо на сумму более 1 миллиарда долларов, они явно действовали в одном направлении с министерствами иностранных дел своих правительств. В некоторых случаях, как, например, в Казахстане, западные правительства были более или менее равнодушны к их деятельности.

Но в других случаях их сделки шли прямо вразрез с политикой Запада. Деньги трейдеров помогли провести референдум о независимости курдов при сильном противодействии США, которые утверждали, что это может поставить под угрозу