Идеaльный мир - Дим Край

Врач наложил на рану шину, где-то чего-то перебинтовал, потом махнул рукой, типа, порядок, теперь заживёт. Выписал путёвку в больницу, на обследование. Подошли пожарные и начали протоколировать, опрашивая попутно свидетелей, чего тут было, что упало, что взорвалось и откуда взялись эти два молодых человека и кто мог ещё там остаться. Кто-то кратко, кто-то эмоционально размахивая руками, как бы показывая большой взрыв, описывали случившееся. Парень с перевязанной ногой, которого я вытащил, сказал, что в доме никого больше не оставалось, по крайне мере на первом этаже, где его и придавило плитой… Добрались до меня. Я кратно изложил, что здесь произошло и мысленно молил Бога, чтобы не стребовали с меня каких-либо документов или не начали устанавливать мою личностью. К моему счастью, нечего такого не понадобилось. Они лишь записали имя и фамилию пострадавшего — его, оказывается, зовут Александр Кузнецов. А обо мне ничего не расспрашивали. Даже обидно…

После осмотра врачей — обработки ран и царапин какой-то жутко обжигающей жидкостью, и протоколирования, нам дали горячего чая. Не просто горячего — кипяток! Откуда они здесь раздобыли самовар? И ведь чай оказался — что надо!..

Меня несколько раз похлопали по плечу, мол, молодец, мужик, правильно поступил — завидный герой. Кто-то даже вслух не стеснялся высказывать — настоящий боец, ринулся на помощь другу… Вы, наверное, друзья?.. Да, нет, — отвечал я, — представляете, мы не друзья и даже не знакомы. Но я в отличие, от многих, не буду стоять и смотреть как умирают люди у меня на глазах… Знаете, не в моих это традициях…

И спустя ещё пару минут, когда пожар окончательно угас, а всё что могло осыпаться уже осыпалось, толпа зевак начала заметно редеть — все расходились по домам. Я тоже уже собрал свои вещи — пакет с промокшей едой и сумку, подаренную ещё Николаем, и собирался двинуться куда-нибудь. Но спасённый парень меня остановил, мол, куда собрался, я тебя так просто не отпущу, ты спас меня, я тебя должен отблагодарить и всё в таком духе… В итоге я лишь понял, что он намерен как минимум меня откормить и отпоить, а как максимум… а как максимум готов меня вознаградить хорошенько. Что ж, от наград я не собирался убегать, да и своевременно это как-то получается…

Приехали фургоны телевизионщиков. Начали снимать репортаж. Задавали вопросы одному пожарному, видимо главному. Нас в упор не замечали. И слава Богу! Не люблю я участвовать в каких-либо репортажах…

Мы выдвинулись прочь от места катастрофы. Александр сказал, что живёт не так далеко. Я поначалу думал, что это был его дом, и удивился, что это не его дом, и что это всё-таки было офисное здание, а не жилое. Парень упорно не хотел рассказывать, что он тогда делал в этом здании, причём один. Потом же он отметил, что это не моя проблема, и я от него отстал.

Шёл он, сильно прихрамывая, морщась от боли. Я его держал за плечо, помогая не ступать на перевязанную ногу. Шли мы медленно и очень плотно разговорились. Я практически не ошибся с возрастом, ему сейчас было 24 года, а через неделю уже стукнет 25. Он ещё отметил, что если бы не я, то не дожил бы он до своего двадцатипятилетнего юбилея. Я отмахивался, что ничего опасного не было. Плита не раздавила его там, а другая плита с третьего этажа так и не грохнулась. А значит, спасатели бы его рано или поздно вытащили. Однако он сказал, что было сильное задымление и он, вроде как задыхался, а тут раз и свет пробился и чья-то рука оказалась поблизости… Я подумал, что может быть, каким-то проведением я вовремя оказался рядом, зараза этакая, мародёр недорезанный…

Мы ещё поболтали. Больше всего говорил он, практически не переставая. Чему я был сильно удивлён — уже не ожидал встретить парня-болтушку, и радовался, что мне ничего рассказывать о себе не пришлось — да и о чём мне говорить, собственно?

Он рассказал, что не побежал в бомбоубежище, потому что 'затрахало' его это дело. В последние две недели было несколько ложных тревог, где он с толпою людей теснился в душных, сырых, наспех выкопанных бомбоубежищах. Предположив, что и эта тревога ложная и обещала по общему вою сирен небольшую бомбардировку беспилотниками, он и не стал суетиться и сломя голову бежать, как все остальные. Однако, рок! Именно в этот раз, именно в это здание, и именно в эту часть здания почему-то упала бомба. Я его подправил, что упал подбитый беспилотник и взорвался, и вроде как из зенитки его подбили. Надо же! — тоже восхитился он, — подбили! Они там, поди, охренели сами… Да, согласен. Беспилотники очень сложно сбить из зенитной установки, потому что они летят низко, и очень быстро — словно супермен промелькнул в небе, при этом страшно гудя реактивным двигателем из своей задницы. Поэтому сбить беспилотник можно разве что над чистым полем с хорошей видимостью. Их сбивают, чаще всего, 'электромагнитными сетями' — я вспоминал. Точнее, не сбивают, а создают в небе некое 'поле', в котором они теряют наземный контроль, у них возникают невероятные помехи в компьютеризированной аппаратуре и они просто сыплются на землю, не в силах лететь дальше. Также 'сбивают' направленным электромагнитным излучением — есть такое, узнал недавно. Но этот беспилотник был сбит обычным наземным орудием — это сразу видно по чёрному шлейфу дыма.

Он рассказал, что уже не надеялся на спасение. Что после оглушительного взрыва, его подбросило к потолку, или это потолок на него так резко опустился — чего он не помнил — ударился он чем-то сильно. А потом очнулся, когда всё затихло. Было темно. Было настолько темно, что он подумал, что ослеп. Пошевелился. Ногой ощутил сильную боль. Понял что чем-то тяжёлым придавлен. Встать не мог — затылком бился об потолок и удивлялся, откуда здесь, чёрт возьми, потолок. Вокруг — под ним, рядом с ним и над ним — валялись разные поломанные предметы. Он начал истошно кричать. Звать на помощь. Но никто не отзывался. Все были в бомбоубежищах — и вряд ли его слышали. Вот тогда он и понял свою роковую ошибку, а точнее в полной мере ощутил на себе чётко сработавший 'закон подлости'. Он чуял едкий дым. С каждой минутой дым усиливался. Становилось трудно дышать. Вот, тогда они подумал, что Всё. Баста! Пришёл его черёд помирать. Так глупо и так некрасиво помирать в свои неполные двадцать пять лет. Прошедшие минуты ему казались часами. Он почему-то отчаянно кричал одну и ту же безумную фразу, надрывая глотку: 'Завидуйте. Мне хана! Я сейчас умру, а Вы останетесь!..' И что-то ещё, он сам не помнил что, но до дикости безобразное и невероятно безумное… Внезапно… Он так и сказал мне. Внезапно в глаза ударил свет. Сначала он не поверил. Он читал всякие там байки про ад и рай и даже фильмы смотрел, и как всякий безбожник, истинный атеист, подшучивал над этими байками и относился к ним крайне несерьёзно. Но в тот момент он неожиданно начал верить в Бога, в Рай, куда его, как ему казалось, звали. И протянул руку. А там оказался всего лишь насего я…