Александрийское звено - Стив Берри

Между глаз Хаддада оказался ствол пистолета.

— Покажи мне их.

— Если вы не знакомы с древнееврейским или арабским языками, они вам мало что скажут.

— Повторяю в последний раз, старикашка: либо делай по-моему, либо сдохнешь. А потом я разберусь с твоими подручными.

Хаддад пожал плечами.

— Я просто хотел помочь.

Сейбр понятия не имел, являются ли разложенные перед ним рукописи и кодексы именно тем, что нужно Альфреду Херманну, да его это и не волновало. Теперь он был намерен руководить всем сам.

— Это труды, написанные во втором веке философами, которые занимались исследованиями в Александрийской библиотеке, — сообщил Библиотекарь. — В те времена евреи только начинали становиться серьезной политической силой в Палестине, доказывая, что они присутствовали в Палестине с древних времен, и утверждая свое якобы священное право на эти земли. Однако эти ученые определили, что в древности евреев там не было. Они изучили хранившиеся в библиотеке древнееврейские тексты Ветхого Завета и выяснили, что истории, передававшиеся евреями устно, сильно отличаются от их интерпретации в текстах, особенно наиболее древних. Похоже, с течением времени эти истории все больше адаптировались к политическим потребностям евреев на их новой родине, которой стала Палестина. Они попросту забыли свое собственное прошлое в Западной Аравии. Если бы не географические названия, оставшиеся неизменными, и не первоначальные тексты Ветхого Завета на древнееврейском, об этом так никто и не узнал бы.

Библиотекарь указал на один из кодексов.

— Этот гораздо более поздний. Пятого века. Именно тогда христиане захотели, чтобы Ветхий Завет был включен в их Библию. Эти труды ясно дают понять, что переводы изменялись таким образом, чтобы привести Ветхий Завет и нарождающийся Новый в соответствие друг с другом. Это была осознанная попытка переменить учение, историю, религию и политику.

Сейбр смотрел на книги…

Библиотекарь указал еще на одну стопку пергаментов, находившуюся в прозрачном пластиковом контейнере.

— Это самая древняя Библия, имеющаяся у нас. Она написана за четыреста лет до Рождества Христова и, разумеется, на древнееврейском. Единственный в мире экземпляр. Насколько мне известно, самый старый экземпляр Библии, имеющийся за пределами этих стен, датируется девятисотыми годами нашей эры. Не это ли вы ищете?

Сейбр ничего не ответил.

— Странный вы человек, — проговорил Библиотекарь.

— Что вы имеете в виду?

— Знаете ли вы, сколько сюда приходило Приглашенных? На протяжении веков их были многие тысячи! Если бы у нас была гостевая книга, она производила бы неизгладимое впечатление. Первым, в двенадцатом веке, стал Ибн Рушд Абу-аль-Валид Мухаммед ибн Ахмед, арабский философ, который критиковал Августина и ставил под сомнение учение самого Аристотеля. Свои исследования он проводил здесь. Хранители тогдашних времен решили, что пришла пора разделить Знание. Но — избирательно. Имен Приглашенных история не помнит. Так, какие-то мужчины и женщины… Но это — те мужчины и женщины, которые когда-то попались на глаза Хранителям и стали Приглашенными. Фома Аквинский, Данте, Петрарка, Бокаччо, Пуссен, Чосер… Вот какие люди бывали здесь, в этой самой комнате.

Здесь писал свои «Опыты» Монтень, здесь же, в Комнате знаний, Фрэнсис Бэкон сформулировал свое знаменитое утверждение: «Все знание — область моего попечения».

— Мне это что-то должно говорить?

Старик развел руками.

— Я лишь пытаюсь познакомить вас со сферой ваших обязанностей. Вы же сами сказали, что собираетесь стать Библиотекарем. В таком случае вам будет оказана огромная честь. Наши с вами предшественники встречались с Коперником и Кеплером, Декартом и Робеспьером, Бенджамином Франклином и даже с самим Ньютоном. Все эти образованнейшие люди получили здесь многие знания, а мир много получил благодаря их способности понимать и распространять эти знания.

— И ни один из них не рассказал о том, что побывал здесь?

— А зачем? Мы не ищем известности. Во многом благодаря этому они и получили всемирное признание. Наша обязанность заключалась в том, чтобы помогать им, оставаясь в тени. Сумеете ли вы продолжить эту традицию?

Поскольку у Сейбра не было ни малейшего намерения позволить кому-либо еще увидеть это место, он задал вопрос, который его действительно интересовал:

— Сколько здесь Хранителей?

— Девять. Наши ряды заметно поредели.

— Где они? Я видел только двоих!

— Монастырь большой. Братия выполняет свои обязанности.

Сейбр махнул пистолетом.

— Вернемся в первую комнату. Мне там нужно кое-что взять.

Старик пошел к выходу.

Сейбр размышлял над тем, не пристрелить ли его прямо сейчас, но Малоун к этому времени, должно быть, уже понял, что происходит. Теперь он либо ждет его в противоположном конце лабиринта, либо пробирается по нему.

Как бы то ни было, старик оказался весьма полезным.

80

Малоун завернул за последний угол и увидел дверь, по обе стороны которой стояли фигуры крылатых львов с человеческими головами. Ему было известно значение этого символа: разум человека, сила зверя и вездесущность птицы. Открытые мраморные двери висели на бронзовых петлях.

Они с Пэм вошли внутрь и огляделись. Малоун вновь подумал о том, сколько времени могло понадобиться для того, чтобы создать такое. По плиточному полу диагонально тянулись разделенные узкими проходами ряды стеллажей с ячейками, каждая из которых была заполнена свитками. Малоун подошел к одной из них и взял верхний. Документ был в замечательном состоянии, но он не решился развернуть его. Заглянув в пергаментную трубку, Малоун увидел, что текст вполне читаем.

— Никогда не думала, что может существовать нечто подобное, — сказала Пэм. — Просто уму непостижимо!

Малоуна поражало все, что он видел здесь, но самое сильное впечатление производила сама комната. На одной из блестящих красных стен он заметил слова на латыни: AD COMMUNEM DELECTATIONEM. Ради всеобщего блага.

— Хранители совершили нечто необыкновенное.

На стене было выгравировано кое-что еще. Малоун подошел ближе и внимательно рассмотрел вырезанную в камне схему. Пояснительные надписи были также на латыни. Он вслух перевел для Пэм их значение.

— Пять комнат, — сказал он под конец. — Они могут находиться в любой.

Внимание Малоуна привлекло движение у дальней двери. Он увидел Джорджа Хаддада, а затем Макколэма.

— Пригнись! — велел он Пэм и приготовил оружие.

Макколэм тоже заметил его, толкнул Хаддада на пол и выстрелил. Малоун упал на мрамор, используя находившиеся между ними полки в качестве укрытия.

— Ты быстро перемещаешься, — сказал Макколэм.

— Боялся, что ты без меня соскучишься.

— Библиотекарь составил мне компанию.

— Вы успели познакомиться?

— Он чересчур болтлив, но дело свое знает.

— Что теперь? — спросил Малоун.

— Боюсь, тебе и твоей бывшей придется замереть.

— Ты помнишь, я говорил, что не советую узнать меня с худшей стороны?

— Брось ты, Малоун! Я зашел так далеко, что теперь не собираюсь оказаться в проигравших. Знаешь что, давай устроим честный поединок: только ты и я. Прямо здесь. Если выиграешь, старику и твоей бывшей ничего не грозит. Согласен?

— Ты сам назвал условия. Действуй.

Хаддад слушал обмен репликами между Малоуном и Сейбром. Эти двое должны были разобраться между собой, а ему предстояло заплатить свой долг. Он снова вспомнил того Хранителя, с который судьба столкнула его много десятилетий назад, когда он, тогда еще молодой человек, смотрел в исполненные решимости глаза незнакомца. Он тогда просто ничего не понял. Но теперь, увидев библиотеку, став ее главным Хранителем, он знал то, что еще тогда, в 1948 году, было известно тому несчастному.

Он убил невинного человека без всякой на то причины. И жалел об этом всю свою жизнь.

— Встань, — велел Сейбр Библиотекарю. Старик поднялся на ноги. — Ну ладно, Малоун, я начинаю. Вот он, идет. — Он махнул пистолетом, глядя на Хаддада. — Иди.

Библиотекарь медленно двинулся по проходу между рядами стеллажей. Сейбр оставался на месте, укрываясь за дальним концом одного из рядов.

Отойдя на тридцать шагов, библиотекарь остановился и обернулся. Его взгляд словно проник в самую суть Сейбра. Что-то в облике старика предупреждало его об опасности. Тот будто заранее знал, как станут развиваться события, и был готов к этому. Сейбр подумал, не убить ли библиотекаря сейчас, но это могло лишь пришпорить Малоуна, а он этого не хотел.

Пока не хотел.

Малоун являл собой единственное препятствие на его пути к конечной цели. Когда он разделается с Малоуном, старик окажется в его полном распоряжении.