СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

— Здравствуйте! — сказали на хорошем эсперанто. — Вы встречаете меня? Я глянул под ноги и потерял дар речи.

Существо явно родилось девочкой, но за дальнейшее я бы не поручился. Маленькая, тощенькая, некрасивая до изумления. Существо тряхнуло шевелюрой в знак приветствия. Стрижка «забыл причесаться» была модна в том сезоне. Вот это номер… на арене кто-то помер.

— Джейн Графтон, — существо откинуло челку.

Я умер второй раз. Глазищи новоявленной Джейн Графтон просвечивали не хуже рентгена. Бывает, ловишь такой взгляд – твердый, внимательный, умный, и машинально вытягиваешься по стойке смирно.

— Здесь написано Дюк, — существо кивнуло на табличку. — Но это не имя, это титул, сокращение от duchess, герцогиня. Я умер третий раз. Существо тактично дождалось реанимации.

— Не нужно называть меня герцогиней, хорошо?

— Хорошо, — я откашлялся. — Александр Орлов.

Я осторожно пожал миниатюрную ладонь, на удивление сухую и крепкую. Спортсменка? Не нервничает, смотрит в упор, изучает… я что, майский жук, чтобы меня изучать?! В общем, в гляделки я проиграл. Растерялся немного, у нас на пилотажном ни одной девушки, а у атлантов, гляди-ка, целая герцогиня.

Не понимаю я этого! Есть профессии, которые девушкам показаны строго индивидуально. Я, к примеру, о чем думал, когда в шлюз нырял? «Не сейчас, так на войне, не на войне, так на дороге. Все одно, помирать! Рискну!» А женщина рисковать не может. Ее дети ждут, или, на худой конец, сказочный принц на белом коне под алым парусом. Кому этот кавалерист-маринист еще нужен?

— Александр… — замялась герцогиня, — может быть пойдем? Мы отстали.

На пути к стоянке прокатных мобилей я лихорадочно соображал, как всучить ей платежную карту. Вопрос не праздный, от карточек атланты категорически отказывались. Они прибывали со своими «банкетками»… тьфу, «кредитками»! И метались потом, где бы конвертировать. Ребята уже разъезжались.

— Орлов, ты как? — Лейла выглянула в окно и невинно затрепетала ресницами. — Справляешься? Вот кобра африканская! Я украдкой показал кулак.

— Кажется, я ей не нравлюсь, — задумчиво сказала герцогиня, провожая мобиль взглядом.

— К лучшему, — буркнул я. — Если понравитесь, жить не даст… Но все равно извините!

— Не извиняйтесь, я мало кому нравлюсь. И всегда говорю, что думаю, имейте в виду.

— Лейла беженка, — зачем-то сказал я. — Едва не погибла в море.

— Бедная! — вздохнула герцогиня, кажется искренне.

— При ней не скажите, — предупредил я и машинально тронул щеку. — Дерется.

Герцогиня посмотрела на руку, на щеку и прикусила губы. Я снова проиграл. Дернул меня черт физиономию щупать.

— Александр, давайте перейдем на «ты», — предложила герцогиня после ироничной паузы. — Нам следует наладить контакт, иначе вас накажут по комсомольской линии. После этих слов меня немножко понесло.

— Согласен, Джейн. Меня зовут Саша. Возьмешь? — я показал карту. — Или тебя накажут по аристократической линии?

— Саша, я не могу это взять.

— Почему? Очень интересно, правда.

— Потому что это некорректно. Я заведу новую карту и пополню с личного счета. Где ближайший банк?

— В Лондоне, — хмыкнул я. — В аэропорту есть терминал для обмена ваших денег на фрайгельд. Но зря ты так, — я покачал карточкой перед аристократическим носом, — это труд людей. Они с тобой поделились, чтобы ты посмотрела Союз. Теперь их труд сгорает на два процента в неделю. Ты считаешь это корректным?

— Не я же придумала такую своеобразную финансовую систему, — Джейн говорила спокойно. — На моем счете деньги растут. На твоем почему-то сгорают.

— Потому что результат любого труда «сгорает», — передразнил я. — Еда переваривается, мобили изнашиваются, а шмотки выходят из моды. Фраи – не деньги, это мера труда… как метры или граммы, только чуть сложнее. Их нет смысла копить, их нужно тратить! Отдавать свой труд и пользоваться чужим, понимаешь? В общем, нет здесь банков! Хочешь – иди, меняй, уговаривать не буду. Джейн сердито сморщила нос.

— Ладно, — решила она. — Давай свои фраи. Их, между прочим, вовсе не Маркс придумал.

— Значит, Маркс был неправ, — отрезал я, чем поверг герцогиню в ступор. Они там, в Атлантиде, думают, что мы на Маркса молимся.

Мы покатались по городу, посидели в кафе на Монмартре, поднялись на башню инженера Эйфеля. Совершили протокольный, унылый до зубовного скрежета променад. Ни руин, ни виселиц, ни серых людей в серой одежде Джейн не увидела, отчего, видимо, расстроилась и стала агрессивной. Я был хладнокровен как покойник и снисходителен как палач.

У памятника маршалу Жукову, освободителю Парижа, герцогиня проворчала, мол, «в крови купался». Я ответил, что купался маршал в море, насчет же крови – это в Берлин, в наци-мюзеум… и вообще, если бы кое-кто воевал, а не отсиживался на островах, крови пролилось бы меньше. Джейн обиделась и заявила, что общалась накоротке со знаменитым эмигрантом, доктором Бирком, и я совершенно неправильно понимаю свою жизнь. Я ответил, что Бирк – свихнувшийся математик, что когда захочет – вернется, границы открыты. Джейн брякнула, мол, и слава богу, что открыты, есть куда податься всяким фрикам, без которых лично ей только дышать легче. Я простодушно напомнил, что четыре британских фрика когда-то пели в Мюнхенских пивнушках, да так и не вернулись. Джейн фыркнула, что «Битлз» терпеть не может, и если бы они не шлялись по злачным пабам, стали бы богатыми людьми. Я поинтересовался, а так ли обязательно быть богатым? Есть же закон сохранения: если кто-то богат, кто-то другой обязательно беден. Джейн сказала, что стремление к богатству суть естественное желание быть успешным и свободным. Я начал закипать и спросил, а как же естественные желания одной моей чудом выжившей знакомой? Джейн заявила, что как раз у них, в Атлантиде, возможности равны у всех и дело только в умении их использовать. Я предложил не трепаться, а предметно доказать равенство своих возможностей и возможностей какого-нибудь Джо Брауна из Нью-Шитфлейса.

В общем, испортила день, зараза, да и следующие запомнились сплошным кошмаром.

Мы вернулись в академию. Герцогиня совала нос повсюду, измучила всех распросами и постоянно спорила. Чтобы я не сбегал, начала дежурить утрами у дверей.

— Ты прыгал с орбиты? — спросила она в первый же день, просвечивая взглядом.

— Случайно выпал, — процедил я, пожелав болтунам всего нехорошего.

В конце концов случилась катастрофа. Герцогиня явилась к инженерам, на семинар по социопсихологии и закатила там диспут. Она сказала, что рада знакомству с замечательными людьми (народ размяк), что много увидела, поняла и кое в чем изменила мнение (Лейла насторожилась), но один вопрос не дает ей покоя. Всеобщее равенство – это здорово, но как быть с тем, что люди изначально разные? Homo homini, бесспорно, frater est. Но все ли достойны звания homo? Например, ей, герцогине, больно видеть, как в Союз стекаются маргинальные типы, требующие гарантированного пропитания, жилья и развлечений. Ее неприятно удивило количество иждивенцев, готовых довольствоваться малым и не претендующих на развитие. Она не понимает, почему здравомыслящие люди, надежда и гордость нации, ущемляют себя и своих детей, чтобы содержать армию отщепенцев. Это не кажется ей справедливым.

Что там было, не знаю. Я ждал на подоконнике, снаружи, пока из дверей не повалил народ с красными злыми лицами. Последними выплыли Джейн и Лейла.

— Это не провокация, она действительно так думает, — сказала мне Лейла (Джейн мазнула взглядом и ушла одна). — Дискутирует жестко, умно. Ты ей помогал? Не верю, что сама сообразила.

— Сообразительная, значит, — пожал я плечами. — Отбилась?

— Боевая ничья. Я пыталась втолковать, что асоциалы перевоспитываются, она уперлась. За ней опыт веков, у меня только надежда, — Лейла покосилась на меня и вздохнула, — несбыточная, похоже.

Она запрыгнула на подоконник и достала запрещенные приказом сигареты. Я заслонил Лейлу от любопытных.

— Следующий тайм будет за нами, обещаю! Лейла отвернулась.

— А ты запал на нее, Саня, — сказала она, помолчав. — Но детскими выходками ты ничего ей не докажешь. Она птичка не твоего полета. Это со мной, козопаской, тебе было просто. Лейла криво усмехнулась.

— Ты ее хорошо рассмотрела? — вяло возмутился я. — А свои ноги?

— Рассмотрела уж, — Лейла умостилась поудобнее и вытянула ноги. — Знаешь, я бы сменяла их, не раздумывая!

Спонтанный диспут имел резонанс и требовал продолжения. Мрачная Лейла взялась готовить заседание дискуссионного клуба.

Мне же хватало других забот. Финальным аккордом рапалльских братаний традиционно считались учения по оказанию помощи, и не где-нибудь, а на базе «Челомей», в Море Змей на Луне. Куда мы и убыли всей компанией. На брифинге распределили роли. Атланты имитировали аварию на малотоннажном орбитальном грузовике, «Аннушка» имела задачей найти и спасти. Второй серией, на грузовике-попрыгунчике с номером «06», терпел бедствие я. Подготовка заняла неделю, и все это время оставшаяся на Земле Лейла что-то чувствовала, беспокоилась и звонила.