СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

На экране появился крупный мужчина в термокомбинезоне с накинутым на голову меховым капюшоном. Из-под капюшона виднелась только заиндевелая борода, да темные очки. Мужчина расхаживал туда-сюда, и снег скрипел на морозе под его грузными шагами. Рядом стояла группа человек из десяти.

— Яков Соломонович… — виновато начал один из стоявших. Витька восхищенно проговорил:

— Это же Антарктида.

— Ага, — кивнул Володька, — Гагарин – начальник станции «Восток».

6

— Яков Соломонович… — виновато начал Ветров.

Высокий грузный человек, словно только этого ждал. Он резко остановился и пробасил хриплым от мороза голосом:

— Что, «Яков Соломонович»? Пятьдесят три года Яков Соломонович. Я тебя позавчера просил к американцам на базу за силикон-графитовой смазкой съездить? Что ты молчишь, Валера? Просил или не просил?

— Просили, — понурился Ветров.

— Ты съездил?

— Съездил он, — неожиданно вмешалась Леночка Бутько своим звонким голосом. — Обменял нашу сгущенку на грампластинки.

— Представляете, — виновато и растерянно улыбнулся Валера Ветров, — виниловый альбом Орнетта Коулмена.

— А смазка?

— Нет у американцев графита, — снова понурил голову Валера.

— Ты понимаешь, что без графита мы редуктор запорем через пятнадцать минут?

— Ну, кто же мог знать? — виновато развел руками Валера, а Леночка уткнулась ему в грудь и кажется заплакала.

— Яков Соломонович, — растерянно сказал Валера Ветров, — они там внизу… погибнут?

— Отставить панику, — вновь хрипло пробасил начальник станции. — Никто не погибнет. Значит так, слушайте меня внимательно.

Гагарин на несколько секунд замолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил быстро и отчетливо:

— Ситуация на данный момент такова. Сегодня в двенадцать-тридцать семь по Московскому времени на станции «Восток» был осуществлен спуск батискафа с экипажем из двух человек. Сейчас профессор Малышев и оператор глубоководного аппарата Погосян находятся в водах реликтового озера материка Антарктида почти под четырехкилометровой толщей льда…

Подъехал вездеход со звездно-полосатым флагом на борту, из него выбрались несколько человек и подошли к собравшимся. Леночка начала быстро переводить им вполголоса.

— Проблема в том, — продолжал Гагарин, — что мы не учли возможной штормовой активности в материковом подледном озере. В результате аппарат далеко отнесло от места спуска. И это была бы не беда, поскольку вход в шахту для подъема они должны были найти по радиомаяку, закрепленному на нижней кромке льда перед спуском. Но радиомаяк был сорван. Запаса кислорода у экипажа, — Гагарин посмотрел на хронометр, — остается на два часа тридцать минут. Если учесть, что после закрепления маяка, им понадобится около часа, чтобы выйти к точке пеленга, то времени у нас в обрез.

— Сколько времени уйдет на спуск радиомаяка? — спросил один из американцев по-русски.

— Учитывая, что силикон-графита у нас нет, то чтобы не запороть редуктор, самое быстрое – час. Американец присвистнул.

— Но проблема вот в чем, — почесал рукавицей заиндевевшую бороду Гагарин, — радиомаяк необходимо закрепить, сориентировать и синхронизировать с пультом диспетчера наверху, чтобы мы смогли правильно завести аппарат в ствол шахты и управлять им, пока он сам будет подниматься по стенам. Поэтому кому-то придется спуститься вниз.

— Разрешите мне, Яков Соломонович, — немедленно выступил вперед Ветров.

— Вниз пойду я, — отрезал Гагарин.

— Я же легче вас почти в два раза.

— Авдеев! Андрюша! — крикнул начальник станции. — Сколько твой нейлон дает собственного веса?

— Двенадцать кило на сотню метров, — мрачно отозвался старший механик.

— А на разрыв?

— Тонны две при такой температуре.

— Ну, вот. Полтонны, плюс я под сотню, да маяк полтинник – запас, выходит, приличный. Отлично, Андрюша, — тихо проговорил Гагарин, и вдруг взорвался. — Я вот только одного не понимаю, Андрей. В космос летаем, на Луне второй купол ставим. На Марсе картошку сажаем! А силикон-графита на антарктической станции нет. Я уже не говорю о новом вакуумном редукторе. Как так получается? Все молчали, и Гагарин сказал, уже спокойно:

— Крепите редуктор над шахтой, готовьте маяк. Я за гидрокостюмом. Через пятнадцать минут – спуск.

7

Дверь небольшого дока, где Витька и Володька наблюдали за трагическими событиями, разворачивающимися на антарктической станции, распахнулась, и в помещение влетела девочка лет десяти. Лицо у нее было заплаканным, а нос покраснел.

— Ребят-та, — заикаясь проговорила она, — там Стасик под лед п-провалился. Он маленький совсем.

И девочка громко заревела. Ребята вскочили одновременно и выбежали наружу.

Док стоял на берегу большого озера на территории Дворца пионеров. Наполовину стаявший апрельский лед местами был обломан, а десятке метров от берега, цепляясь за кромку, отчаянно пытался выбраться из воды мальчишка лет семи. Витька рванулся вперед, но Спицин жестко схватил его за рукав.

— Куда? Отставить. Один должен на льду остаться и страховать. Я иду к мальчишке, а ты назад в док, возьми багор для швартования и канат.

Витька стиснул зубы. Как бы ему сейчас хотелось сказать в лицо другу: «Что, Володенька, один решил героем стать?». Но буквально тут же он понял всю глупость своей мысли, понял, что его друг прав, а счет идет на секунды. Витька развернулся и бросился назад.

Когда он вернулся с коротким багром и канатом, Вовка уже лежал на кромке льда и протягивал малышу руку. Витька быстро привязал конец канат к дереву на берегу, взялся поудобнее и метнул другой конец другу. Канат упал метрах в двух от Спицина. Тот уже было схватил мальчишку за руку, но в этот миг лед под ним подломился, и они уже вдвоем оказались в воде.

— Держитесь! — крикнул им Витька.

Все еще стоя на берегу, он вытянул обратно канат, привязал к его свободному концу багор, а потом побежал по льду к барахтающимся в воде ребятам. У кромки льда он положил багор, лег на него грудью и протянул руку Стасику.

Мальчишка оказался совсем легкий, даже в промокшей насквозь одежде, и вытянуть его удалось достаточно быстро.

— Держись двумя руками за веревку и шагай к берегу. Понял?

Стасик кивнул. Когда Витька повернулся к воде, Володьки на поверхности уже не было. А потом прямо под собой, под прозрачным льдом, он увидел своего друга, которого затаскивало все дальше под лед. Витька поднялся на ноги, глубоко вдохнул и прыгнул в воду. Он знал, что сейчас на его часах автоматически включился секундомер и начал отсчитывать оставшиеся ему секунды жизни. Время уходило неумолимо быстро, а Витьке никак не удавалось схватить Вовку за одежду. Наконец он поймал в руку воротник и отчаянно начал грести обратно. Вот уже видна граница света и тьмы – край кромки льда прямо над ними. Последним усилием Витька подтянул друга и толкнул его кверху, к свету. А вот на остальное сил уже не хватило. Какая-то сила потянула его вниз и вбок, все сильнее и неумолимее. Вить смог только поднести к глазам руку с часами и посмотреть на время – ноль минут двадцать девять секунд. Ему-то казалось, что прошло уже не меньше пяти минут точно.

«Плохо, — подумал Витька, — очень плохо. Ну, какой из меня космонавт? Вот Русецкий в 2032-м году…».

8

Когда он открыл глаза, вокруг царил полумрак. Он лежал на боку и смотрел на звезды за окном. Ему было тепло, уютно и хорошо. Пахло лекарствами и еще чем-то знакомым и неуловимо родным. Через секунду он понял, что это одеколон отца и попытался быстро повернуться, но тут же вскрикнул от боли в забинтованной руке.

— Очнулся, утопленник?

Отец сидел рядом на стуле и улыбался. Его правая рука тоже была в гипсе и покоилась на перевязи на груди, а вдоль всей правой щеки тянулся большой свежий шрам, совсем недавно обработанный медицинским коллоидом.

— Пап, а ты разве не в Японии? Говорить Витьке было тяжело, в груди болело.

— Вот, — отец приподнял руку в гипсе, — временно списан в запас.

— А Стасик, а Вовка? — тут же вспомнил Витька.

— Тут мы. — В дверях палаты стоял стоял Стасик, завернутый в одеяло и в огромных больничных тапочках. — А Володю на процедуры повезли, будут ему горло и легкие греть. Меня уже возили. Знаешь, как интересно? Там такой большой аппарат, а в нем кабина, как в спускаемом аппарате «Заря».

Стасик, разговаривая, как-то незаметно просочился в палату и уже сидел на краю Витькиной кровати.

— И там есть кнопка внутри. Только мне сказали, что ее нельзя нажимать.

— Кнопка, — передразнил его Витькин отец. — Жаль, что тебе никто не сказал, что по льду ходить нельзя.

Стасик виновато потупился. Потом поднял глаза на Витьку и сказал смущенно: