Не мешайте палачу - Александра Маринина

Но Юра Коротков все-таки оказался провидцем. Стасов, несмотря на уговоры и предупреждения, конечно же, рассказал все Анастасии. Причем не скрывал своего намерения с самого начала.

– Ребята, поймите, – говорил он Юре и Николаю, – когда работаешь сложную комбинацию, нельзя ставить ее успех в зависимость от случайностей. Нельзя ничего скрывать от Насти, иначе все может сорваться из-за нелепого недоразумения. Она скажет одно неверное слово, сделает один неверный шаг – и все полетит к черту.

– Гордеев не велит, – вяло сопротивлялись оперативники. – Он нам головы поотрывает, если мы ей проболтаемся.

– А вы молчите. Я сам проболтаюсь. С меня какой спрос?

Они препирались долго, но больше для очистки совести. В конце концов очевидно, что Владислав прав.

Ирочка Асланова начала с Минаевыми игру в обмен квартирами и быстренько подписала со Стасовым договор, который должен был выполнять функцию охранной грамоты. За это актриса одного из московских театров была вознаграждена внеочередной постановкой квартиры на охрану в ПЦО, отметкой о прохождении ежегодного техосмотра ее автомобиля и комплиментами по поводу ее артистического дарования.

После этого Стасов немедленно сел на «хвост» Антону Андреевичу, не особо стараясь прятаться, но и не нарываясь. Все должно выглядеть естественно. В конце второго дня Владислав понял, что Минаев его засек, в начале третьего дня появились наружники, а к концу третьего дня как раз и разыгралась сцена в конспиративной квартире генерала. Все прошло даже более благопристойно, чем ожидал Стасов, который совершенно серьезно готовился к тому, что его будут бить. И, как говаривал великий Остап Ибрагимович, «возможно, ногами». Обошлось без битья. Владислав изо всех сил разыгрывал удивление и смущение, узнав, что объект, за которым он следит по заказу Ирины Вениаминовны Аслановой, является не больше не меньше как генералом ФСБ. Потом пришла очередь картины под названием «Профессиональная солидарность», или «Не могу молчать». Загвоздка была в третьем действии. По замыслу авторов спектакля оно должно было играться под лозунгом «Ты – мне, я – тебе», но тут уже многое зависело от самого Минаева. Затея могла и провалиться. Он мог не испугаться. Мог не обратиться к Стасову за содействием. Мог просто не поверить. Он мог сделать все что угодно.

К счастью, не сделал. Двадцать лет сыщицкого стажа даром не прошли, Владислав Стасов всегда славился своим умением выполнять поставленные перед ним задачи. Он был изобретателен, пластичен, виртуозен, чутко угадывал настроение собеседника и ход его мыслей, и если бы работникам уголовного розыска давали специальных «Оскаров» за артистичность, он несомненно ушел бы на пенсию лауреатом.

Но на пенсию он ушел никому не известным подполковником.

Павла Сауляка «встречали» на всех вокзалах и в аэропортах. Его не должны были задерживать. Только зафиксировать прибытие и вести дальнейшее наблюдение. Генерал Минаев остался под присмотром Коли Селуянова. Стасова он теперь знал в лицо, а Коротков не рисковал светиться, ибо Минаев в любую минуту мог встретиться с Чинцовым, а рядом с Чинцовым обязательно окажется либо Яковлев, либо Обидин, которые прекрасно помнят Юру по Самаре и Уральску.

На следующий день после встречи со Стасовым генерал посетил дом в Графском переулке. Селуянов смог определить только этаж, но на этаже находилось четыре квартиры, и в какую из них заходил Антон Андреевич, ему установить не удалось. Убедившись, что из Графского переулка Минаев отправился домой, Коля спокойно развернулся и поехал в отделение милиции муниципального округа «Алексеевский». Уже через полтора часа он знал, кто живет в этих четырех квартирах, а девочки из паспортной службы обещали помочь с фотографиями. В двух из четырех квартир жили коренные москвичи, в других двух – приезжие, но жили они в этом доме давно и уже успели хотя бы раз обновить либо паспорт, либо фотографию.

Сидя в теплом кабинете, Селуянов мужественно боролся со сном, голодом и желанием выпить. Именно в такой последовательности. Потому что больше всего ему хотелось спать. Если нельзя поспать, то хотя бы поесть. А если и этого нельзя, то налейте мне стакан, чтобы я сразу забыл и про сон, и про еду. И вообще про все. Про детей, которых бывшая жена увезла в другой город к новому мужу. Про пустую огромную квартиру, в которую не хочется возвращаться, потому что там пыль, скука и одиночество. И там никогда не пахнет вкусной едой. Кроме тех дней, конечно, когда туда приезжает с ночевкой закадычный и задушевный друг Юрка Коротков, у которого, наоборот, в квартире теснота, скандалы и болезни. Никакой скуки и уже тем более никакого одиночества. Юрка любит вкусно поесть и умеет эту вкусную еду приготовить, а он, Селуянов, только есть умеет. Насчет приготовить у него всегда было туго. Но в отличие от большинства сыщиков, вынужденных питаться от случая к случаю чем Бог пошлет и умеющих есть все, что дают, Коля Селуянов не мог есть то, что ему не нравилось. Он не мог есть невкусную еду. Даже если был очень голоден. Поэтому он пил. Сначала чтобы заглушить любовь к жене и тоску по детям. Потом – чтобы заглушить голод. Потом – чтобы не плакать от одиночества. А потом привык. Но норму свою знал и соблюдал ее неукоснительно. Во время работы – ни капли. Только вечером, дома. Стакан, распределенный на три порции. Двести пятьдесят граммов в три приема.

– Коля, вы спите? – раздался у него над ухом девичий голосок.

Николай встряхнулся, с удивлением поняв, что действительно уснул. Он смущенно взглянул на молодую женщину, стоящую перед ним с пачкой картонных карточек. Стройная, невысокая, упакованная в серые форменные брючки, голубая рубашечка заправлена внутрь, тугой пояс подчеркивает тонкую талию. На плечах лейтенантские погоны. Фигурка – загляденье. Мордашка, правда, подкачала. Даже очень.

Он взял у нее карточки с наклеенными в углу фотографиями и почти сразу наткнулся на знакомое лицо. Нет, не то чтобы знакомое, он никогда этого человека не видел. Но он его знал. Длинные кудрявые волосы, высокие залысины. Темные очки. Ларкин Михаил Давидович.

Николай почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с плеч. Все, теперь можно идти домой и спать. Спать. Спать. Потом поесть. И опять спать. Ларкин по описанию проходит в эпизодах с Юрцевым и с Базановым. За ним можно пускать наружников, подключая их официальным способом, ничего не скрывая и никого не обманывая. Павла «обеспечивают» по линии Коновалова. Ларкина «прикроют» силами ГУВД. А Минаев останется в стороне. Он больше не нужен. Можно больше не следить за ним.

Николай поднял на стоящую перед ним молодую женщину усталые глаза.

– Как вас зовут? – внезапно спросил он.

– Валя, – улыбнулась в ответ она. Улыбка у нее была некрасивая, как, впрочем, и лицо в целом.

– Вы замужем?

– Нет.

Она не удивилась его вопросу. И это Селуянову понравилось.

– А сегодня вы заняты?

– Вечером? – уточнила Валя.

– И вечером, и ночью. До утра.

Николай был предельно точен в своих предложениях. Он считал, что намеки и недомолвки недостойны мужчины.

– До утра я свободна, – ответила она очень серьезно. – Но я не уверена, что вам имеет смысл связываться со мной.

– Почему? Вы больны СПИДом?

«Глаза, не закрывайтесь. Мне еще нужно добраться до дома. Мне еще нужно договориться с этой страшненькой, но ужасно аппетитненькой Валечкой, чтобы она довезла меня, накормила и осталась на ночь».

– Нет, я здорова. Но у меня трудный характер.

– В чем это проявляется?

– Я не переношу вещей, принадлежащих другим женщинам.

Все было сказано предельно ясно. Если у тебя жена уехала в командировку и ты хочешь быстренько перепихнуться на стороне, то не приглашай меня в свою квартиру и вообще ничего мне не предлагай. Селуянов улыбнулся.

– В моей квартире уже четыре года нет ни одной женской вещи. Там много места, много книг, много пыли и много одиночества. Вы водите машину, Валечка?

– Обязательно, – кивнула она. – По-моему, я научилась этому раньше, чем выучила алфавит. Мой отец – инструктор вождения.

– И вы отвезете меня домой? А то у меня глаза слипаются.

– Отвезу.

– И приготовите мне ужин?

– Если у вас есть продукты.

– А если нет? Я не помню, но, кажется, у меня ничего нет.

– Значит, их надо купить по дороге. Что еще входит в программу?

– Не хочу вас обманывать, поэтому больше ничего не обещаю. Я смертельно устал. Вы не обидитесь?

– Я похожа на сексуальную маньячку? – снова улыбнулась она.

На этот раз ее улыбка почему-то показалась Селуянову просто восхитительной. И почему она ему в первый раз не понравилась? Дурак он, ничего в женской красоте не понимает.

– Нет, – сказал он очень серьезно и мягко, – вы не похожи на сексуальную маньячку. Вы похожи на женщину, которая мне просто необходима. Пожалуйста, не отказывайте мне.