Об Екатерине Медичи - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Козимо Руджери был одет так, как одевались при дворах той эпохи. Мари знаком дала понять королю, что тот ничего не преувеличил в своем рассказе, и поблагодарила его за то, что он показан ей этого необыкновенного человека.
– Я хотела бы видеть колдуний, – шепнула она на ухо королю.
Снова погруженный в раздумье, Карл IX ей ничего не ответил: он старательно стряхивал хлебные крошки, которые оставались у него на камзоле и на штанах.
– Ваша наука не имеет власти над небом. Она не может приказать солнцу не светить, господа флорентинцы, – сказал король, указывая на занавески, которые пришлось опустить, так как погода в Париже стояло пасмурная. – Совсем темно.
– Наши знания, государь, позволяют нам создавать небо по своему произволу, – сказал Лоренцо Руджери. – Для того, кто трудится в лаборатории при свете печей, погода всегда хороша.
– Это правда, – ответил король. – Так вот, отец мой, – сказал он, называя его так, как он привык называть всех стариков, – расскажите мне обстоятельно о цели ваших трудов.
– А кто нам поручится, что нас потом не накажут?
– Король, – ответил Карл IX, любопытство которого было до крайности возбуждено.
Лоренцо Руджери как будто задумался. Тогда Карл воскликнул:
– Кто же станет вас наказывать? Мы здесь одни!
– Здесь король Франции? – спросил маститый старец.
Карл с минуту подумал, а потом ответил:
– Нет.
– И он не придет сюда? – спросил Лоренцо.
– Нет, – ответил Карл, подавляя порыв гнева.
Тогда старец придвинул стул и сел. Козимо, пораженный этой смелой выходкой, не решился последовать его примеру.
– Короля здесь нет, – сказал Карл IX с глубокой иронией в голосе. – Но здесь присутствует женщина, и следовало попросить ее позволения, прежде чем садиться.
– Сударыня, – сказал старец, – тот, кого вы видите перед собой, настолько же выше всех королей, насколько короли выше своих подданных, и, узнав, насколько велико мое могущество, вы убедитесь, что я с вами достаточно учтив.
Услыхав эти дерзновенные слова, произнесенные с итальянским акцентом, Карл и Мари переглянулись и посмотрели оба на Козимо, который не сводил глаз с брата. Казалось, он был озабочен тем, как тот выйдет из столь трудного положения.
В действительности же ни король, ни его юная любовница, которую старец старался заворожить своей смелостью, не могли увидеть тогда, до чего хитер был Лоренцо Руджери и с каким искусством он приступил к разговору. Единственным человеком, видевшим его насквозь, был его брат Козимо Руджери. Несмотря на то что последний превосходил своим могуществом всех хитрейших царедворцев и даже покровительницу свою, Екатерину Медичи, астролог с большим почтением относился к брату, считая его своим учителем.
Пребывая все время в уединении, этот мудрый старец хорошо понимал государей. Он видел, что едва ли не все они измучены непрестанными поворотами политики, которые в ту эпоху были такими внезапными, такими бурными и такими непоправимыми. Он знал, как устали эти правители, как им опротивела власть. Не они ли увлекались у него на глазах всем, что ново, необычно и странно, не они ли с величайшей охотой устремлялись в область умозрения, чтобы избежать каждодневных столкновений с людьми и с событиями? Тем, кто исчерпал себя в политике, остается одно – область чистой мысли. Живой пример этому Карл V, отказавшийся от престола. Карл IX выковывал шпаги и слагал сонеты, чтобы отвлечься от высасывающих из него все соки государственных дел. Он царствовал в такое время, когда ход событий ставил под угрозу не только личность короля, но и существование трона: он принял на себя все тяготы власти и не ведал радостей, которые эта власть может дать. Поэтому та дерзость, которую себе позволил Лоренцо, пренебрегши его королевским достоинством, неожиданно вывела Карла IX из его оцепенения. Католическая религия подвергалась в то время таким нападкам, что непочтение к ней никого бы не удивило. Но потрясение основ всей христианской веры, на место которой ставилось поклонение какой-то таинственной силе, должно было несказанно поразить короля и отвлечь его от всех одолевавших его мучительных забот. К тому же сама победа над человеком была для Руджери намного важнее всего остального. От того, удастся ли им внушить свою идею королю, зависело их оправдание и свобода: просить о ней братья Руджери уже не могли – ее надо было добиться! Надо было сделать так, чтобы Карл IX забыл о своих подозрениях и погнался за какой-то новой идеей.
Оба итальянца отлично понимали, что в этой необыкновенной игре на каргу поставлена их жизнь. Поэтому их гордые и в то же время смиренные взгляды, в ответ на подозрительные и настороженные взгляды Мари и короля, сами по себе уже являли замечательное зрелище.
– Государь, – сказал Лоренцо Руджери, – вы хотите узнать от меня истину, но, чтобы я мог показать вам эту истину в ее чистом виде, мне надо, чтобы вы заглянули в тот условный колодец, в ту воображаемую бездну, откуда она должна явиться. Пусть дворянин, пусть поэт простит нам слова, которые первенец церкви счел бы за богохульство! Я не верю, что бог может вмешиваться в дела людей!..
Несмотря на то что Карл IX твердо решил сохранить приличествующую королю невозмутимость, при этих словах он вздрогнул от удивления.
– Если бы я не был в этом убежден, я не мог бы верить в то чудесное дело, которому я себя посвятил. А чтобы довести его до конца, нужна вера в него, и если только допустить, что перст божий управляет всем миром, меня надо счесть безумцем. Пускай король знает все! Речь идет о победе, которую надо одержать над человеческой природой в ее теперешнем состоянии. Я алхимик. Только не думайте вместе с чернью, что я стремлюсь открыть способ добычи золота! Добыча золота для меня отнюдь не цель. Это только случайная находка среди всех исследований. Они ведь не напрасно называются п о и с к а м и ф и л о с о ф с к о г о к а м н я!
Философский камень – это нечто поважнее золота. Поэтому, если бы я допустил мысль о божественности материи, огонь моих печей, зажженный несколько столетий тому назад, завтра же погас бы.
