Круглый год с литературой. Квартал третий - Геннадий Красухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виктор Андроникович Мануйлов родился 22 августа 1903 года. Познакомился с Анной Ахматовой, которая рекомендовала его П.Е. Щёголеву секретарём редакции, готовившей полное собрание сочинений А.С. Пушкина в 6 томах.
В 1934 году среди тех молодых литературоведов, которых привлёк Б.М. Эйхенбаум для работы над подготовкой для издательства «Academia» пятитомного издания сочинений Лермонтова, был и В.А. Мануйлов, ставший активнейшим работником, много сделавшим для этого издания.
В 1936 году в СССР началась подготовка к столетию со дня смерти Пушкина. Мануйлов работал в Пушкинском обществе сперва учёным секретарём, а после заместителем Председателя правления при председателе – академике Н.С. Державине, с 1936 года – при А.Н. Толстом.
Во время Великой Отечественной войны уполномоченный Президиума Академии наук СССР при Институте русской литературы (Пушкинском доме) В.А. Мануйлов остаётся в осаждённом Ленинграде. Он участвовал в научной деятельности института, писал книги и брошюры в специальной «Оборонной серии», распространявшейся среди горожан и раненных в госпиталях.
После войны он, кандидат филологических наук с 1945 года, пишет работы о Чехове (книга «Чехов», 1945), о кавказских произведениях Толстого, о Гоголе в Петербурге.
В 1967 году он защищает в Ленинградском университете докторскую диссертацию о Лермонтове.
Отныне все свои силы В.А. Мануйлов сосредоточил на выпуске «Лермонтовской энциклопедии», которая достойно увенчала его научный труд.
Скончался 1 марта 1987 года.
* * *Прекрасный писатель Л. Пантелеев на самом деле носил имя Алексея Ивановича Еремеева. Он родился 22 августа 1908 года. В годы гражданской войны был беспризорником, вынужден был воровать, чтобы прокормиться. Добрался до Петрограда, где устроился на работу, за которую почти ничего не платили. Чтобы получить хоть какие-то свои деньги, он выкручивал лампочки для продажи, на чём и попался.
Его определили в Школу социально-индивидуального воспитания им. Достоевского (ШКИД), созданную русским педагогом Виктором Николаевичем Сорока-Росинским (в повести, которую Пантелеев напишет вместе с другим воспитанником школы Г. Белыхом, директор будет выведен под именем Викниксор).
Их книга «Республика ШКИД» выходит в 1927 году, становится популярной и попадается на глаза Максиму Горькому, который много способствует её продвижению на отечественном и зарубежном книжном рынке.
В 1933 году Л. Пантелеев пишет не менее знаменитую книгу «Пакет».
В 1936-м репрессируют Григория Белыха, и он погибает в тюрьме. Над Пантелеевым сгущаются тучи. Но благодаря К.И. Чуковскому и Маршаку он уцелел.
С началом Отечественной войне он остаётся в осаждённом городе. В марте 1942-го заболевает тяжёлой формой дистрофии: четыре месяца он оказывается без продуктовых карточек. Спасает Пантелеева Фадеев, который вывез тяжелобольного писателя в Москву.
По воспоминанию всех, кто его знал, Алексей Иванович был человеком исключительной честности.
Написал в стол автобиографическую книгу «Верую», обосновывая свои религиозные взгляды, которые в то время принято было скрывать.
Он написал много разных по жанру вещей. Был не только чудесным взрослым писателем, не только драматургом или портретистом, то есть автором литературных портретов. Он был великолепным детским писателем. Вот начало его небольшого рассказа, который называется «Буква «ты»:
«Учил я когда-то одну маленькую девочку читать и писать. Девочку звали Иринушка, было ей четыре года пять месяцев, и была она большая умница. За каких-нибудь десять дней мы одолели с ней всю русскую азбуку, могли уже свободно читать и «папа», и «мама», и «Саша», и «Маша», и оставалась у нас невыученной одна только, самая последняя буква – «я».
И тут вот, на этой последней буковке, мы вдруг с Иринушкой и споткнулись.
Я, как всегда, показал ей букву, дал ей как следует её рассмотреть и сказал:
– А это вот, Иринушка, буква «я».
Иринушка с удивлением на меня посмотрела и говорит:
– Ты?
– Почему «ты»? Что за «ты»? Я же сказал тебе: это буква «я»!
– Буква ты?
– Да не «ты», а «я»!
Она ещё больше удивилась и говорит:
– Я и говорю: ты.
– Да не я, а буква «я»!
– Не ты, а буква ты?
– Ох, Иринушка, Иринушка! Наверное, мы, голубушка, с тобой немного переучились. Неужели ты в самом деле не понимаешь, что это не я, а что это буква так называется: «я»?
– Нет, – говорит, – почему не понимаю? Я понимаю.
– Что ты понимаешь?
– Это не ты, а это буква так называется: «ты».
Фу! Ну в самом деле, ну что ты с ней поделаешь? Как же, скажите на милость, ей объяснить, что я – это не я, ты – не ты, она – не она и что вообще «я» – это только буква».
А вот его конец:
«И на другой день, когда Иринушка, весёлая и раскрасневшаяся после игры, пришла на урок, я не стал ей напоминать о вчерашнем, а просто посадил ее за букварь, открыл первую попавшуюся страницу и сказал:
– А ну, сударыня, давайте-ка, почитайте мне что-нибудь.
Она, как всегда перед чтением, поёрзала на стуле, вздохнула, уткнулась и пальцем и носиком в страницу и, пошевелив губами, бегло и не переводя дыхания, прочла:
– Тыкову дали тыблоко.
От удивления я даже на стуле подскочил:
– Что такое? Какому Тыкову? Какое тыблоко? Что ещё за тыблоко?
Посмотрел в букварь, а там чёрным по белому написано:
«Якову дали яблоко».
Вам смешно? Я тоже, конечно, посмеялся. А потом говорю:
– Яблоко, Иринушка! Яблоко, а не тыблоко!
Она удивилась и говорит:
– Яблоко? Так значит, это буква «я»?
Я уже хотел сказать: «Ну конечно, «я»! А потом спохватился и думаю: «Нет, голубушка! Знаем мы вас. Если я скажу «я» – значит – опять пошло-поехало? Нет, уж сейчас мы на эту удочку не попадёмся».
И я сказал:
– Да, правильно. Это буква «ты».
Конечно, не очень-то хорошо говорить неправду. Даже очень нехорошо говорить неправду. Но что же поделаешь! Если бы я сказал «я», а не «ты», кто знает, чем бы всё это кончилось. И, может быть, бедная Иринушка так всю жизнь и говорила бы – вместо «яблоко» – тыблоко, вместо «ярмарка» – тырмарка, вместо «якорь» – тыкорь и вместо «язык» – тызык. А Иринушка, слава богу, выросла уже большая, выговаривает все буквы правильно, как полагается, и пишет мне письма без одной ошибки».
Прелестно, правда?
Умер Алексей Иванович 9 июля 1987 года.
* * *О Зиновии Самойловиче (Зяме) Паперном, скончавшемся 22 августа 1996 года (родился 5 апреля 1919 года), известно многое.
Во-первых, что именно он автор крылатой фразы «Да здравствует всё то, благодаря чему мы, несмотря ни на что».
Во-вторых, что он руководил в пятидесятых годах сатирическим ансамблем «Вёрстки и правки», и я застал в «Литературной газете» некоторых солисток этого ансамбля, которые очень серьёзно (и потому – смешно) пародировали знаменитую песню, заменяя фамилию вождя фамилией известного сервильного критика:
Когда нас в бой пошлёт товарищ Ста… (пауза, потом тихо) риков,И первый критик в бой нас поведёт!
В-третьих, что Зяма написал очень смешную пародию на кочетовский роман, за что его исключили из партии, а в Институте мировой литературы, где он тогда работал, нашли невозможным его пребывание в секторе современной литературы, который считался идеологическим, и перевели в сектор классической литературы, благодаря чему Зяма не писал больше книг о Маяковском и о Светлове, а писал о Чехове.
Но то, о чём я расскажу, известно меньше. Одно время Паперный дружил ещё со времен общей работы в «Литературной газете» с критиком Владимиром Огневым. И вот у Огнева выходит книга. Кажется, в «Советском писателе», где перед этим вышла книга Паперного.
Огнев едет за авторскими экземплярами и приезжает смущённый и возмущённый.
– Посмотри, что мне дали, – протягивает книгу Паперному.
– Мою книгу? – удивляется Паперный, глядя на обложку. – Зачем?
– А ты посмотри.
Паперный открывает обложку, и на титульном листе читает: «Владимир Огнев». Дальше – название, издательство, год издания.
Паперный листает книгу: текст Огнева.
– И много тебе таких досталось? – спрашивает.
– Да целая пачка: двадцать штук, – отвечает расстроенный Огнев.
Зяма думает минуту, достаёт ручку и размашисто пишет на титуле: «Не горюй, Володя! Ты оказался в моей шкуре, как Тариэл в тигровой!».
Огнев повеселел: книга с таким автографом оказывалась раритетной.
