Кабинет диковин - Чайлд Линкольн

Он внимательно посмотрел на Брисбейна. Гладко выбритое лицо заместителя директора раскраснелось, волосы растрепались, а глаза горели гневом.

– Куда ушел Манетти?

Гиббс вместо ответа пожал плечами.

Брисбейн подошел к столу и поднял телефонную трубку. Кастер по-прежнему не сводил с него глаз. Брисбейн поочередно набрал несколько номеров, каждый раз давая какие-то указания.

Закончив переговоры, он повернулся к Кастеру и не терпящим возражения тоном произнес:

– Капитан, я требую, чтобы ваши люди покинули архив.

Кастер взирал на первого заместителя директора из-под полуопущенных век. «Надо вести себя крайне осторожно», – думал он.

– Мистер Брисбейн, – сказал капитан, надеясь, что сумел найти приемлемый тон, – не лучше ли будет обсудить все проблемы в вашем кабинете?

– В моем кабинете? – изумленно переспросил Брисбейн.

– Да. Там нам никто не будет мешать. Боюсь, что обыск музея займет значительно больше времени, чем я предполагал. Обсудим эту проблему в вашем офисе.

Брисбейн подумал немного, а затем произнес:

– Хорошо. Следуйте за мной.

– Лейтенант Пайлз, – сказал капитан, – принимайте на себя командование.

– Слушаюсь, сэр.

Кастер повернулся лицом к Нойсу и едва заметным движением пальца поманил сержанта к себе.

– Пойдешь со мной, Нойс, – пробормотал капитан едва слышно. – Табельное оружие при тебе?

Нойс кивнул. Его слезящиеся глаза слегка поблескивали в неярком освещении.

– Хорошо. В таком случае пошли.

Глава 3

Амбразура в панели двери снова открылась. От страха и пребывания во тьме он полностью утратил чувство времени. Как долго он находится в заточении? Десять минут? Час? Сутки?

В прямоугольнике света опять зашевелились губы, и уже знакомый голос произнес:

– Как мило, что вы навестили меня в моем старом и, осмелюсь предположить, интересном доме. Надеюсь, что вы получили удовольствие от моей коллекции. Предметом моей особенной гордости является коридон. Вам удалось увидеть коридона?

Смитбек попытался ответить, забыв, что его рот заклеен лентой.

– Ах да! Что со мной происходит? Не утруждайте себя ответом. Я буду говорить, а вам остается лишь слушать.

Смитбек лихорадочно изыскивал возможности спасения.

– Да, коридон представляет огромный интерес как разновидность мозазавров из меловых отложений Канзаса. И амулет из Тибета тоже весьма необычен. Во всем мире их всего два. Насколько я понимаю, он был вырезан из черепа Будды в его пятнадцатом перевоплощении.

До Смитбека долетел сухой смешок, чем-то похожий на шорох осенней листвы.

– В целом, мой дорогой мистер Смитбек, это самый лучший кабинет диковин из всех, когда-либо существовавших. Мне очень жаль, что так мало людей имели возможность его увидеть, а те, кто удостоился подобной чести, оказались в положении, не позволявшем им нанести повторный визит.

Наступила пауза, после которой негромкий и очень мягкий голос продолжил:

– Я обработаю вас самым лучшим образом, мистер Смитбек. Не пожалею для этого никаких усилий.

Ужаса, который обрушился на него в этот миг, Смитбеку испытывать еще не приходилось. Ему показалось, что все его члены сковал паралич. Он даже не сразу заметил, что Ленг называет его по имени.

– Вы обретете весьма памятный опыт – гораздо более памятный, чем обрели те, кто побывал здесь до вас. Я совершил прорыв в своих исследованиях. Прорыв просто замечательный. Мне удалось разработать восхитительную хирургическую операцию. Вы останетесь в сознании до самого конца. Сознание, к вашему сведению, ключевой фактор успеха. Это я понял совсем недавно. Поэтому я сделаю все, чтобы вы могли стать не только объектом, но и свидетелем операции.

Наступила тишина. Смитбек, собрав остатки воли в кулак, боролся с подступающим безумием.

– Однако я не должен заставлять вас ждать, – произнесли влажные губы. – Почему бы нам не проследовать в лабораторию?

Щелкнул замок, и металлическая дверь со скрипом отворилась. Из дверного проема выступила темная фигура в котелке и со шприцем в руке. На кончике иглы дрожала прозрачная капля. Значительная часть лица человека была скрыта под огромными круглыми стеклами старинных солнцезащитных очков.

– Не бойтесь. Это всего лишь инъекция вещества, расслабляющего мышцы. Производное янтарной кислоты. По своему действию напоминает кураре. Парализующий эффект. Вы ощутите слабость, которую иногда испытываете во время сновидения. Вы понимаете, мистер Смитбек, что я имею в виду. Вам во сне грозит опасность, а вы не в силах двигаться. Однако не волнуйтесь, дорогой юноша, несмотря на состояние паралича, вы останетесь в сознании на протяжении почти всей операции. Вплоть до последнего иссечения и изъятия. Думаю, что вам все это будет крайне интересно.

Смитбек, увидев приближающуюся иглу шприца, забился в конвульсиях.

– Дело в том, мистер Смитбек, что это весьма тонкая операция, требующая твердой руки и острого глаза, поэтому мы не можем допустить, чтобы пациент дергался в ходе процедуры. Одно неточное движение скальпеля способно все погубить. Нам придется избавиться от использованного материала и отправиться на поиски нового.

Игла приближалась.

– Вас не затруднит сделать глубокий вдох, мистер Смитбек? Я обработаю вас самым лучшим образом...

Смитбек заметался из стороны в сторону с силой, которую могли породить лишь ужас и отчаяние. Журналисту казалось, что еще чуть-чуть – и он скинет с себя оковы. Он открыл рот, чтобы издать вопль отчаяния, и почувствовал, как клейкая лента сдирает кожу с губ. Смитбек дергал руками и ногами, чтобы стряхнуть металлические браслеты, но игла неумолимо приближалась. Через миг несчастный ощутил укол и тут же почувствовал, как по его жилам разливается тепло. Им овладела ужасная слабость – слабость, которую с такой точностью описал Ленг. Такой паралич охватывает людей в решающий момент ночных кошмаров.

Однако Смитбек знал, что на сей раз это вовсе не страшное сновидение.

Глава 4

«Это бесполезная и даже преступная потеря времени», – думал сержант полиции Пол Фенестер, с отвращением взирая на параллельные ряды деревянных столов библиотеки и на восседающих за этими столами изрядно траченных молью сутулых типов в твидовых пиджаках. Напротив этой музейной шушеры сидели копы. Некоторые музейные работники казались напуганными, другие негодовали, но сержанту было ясно, что ни один из них ни черта не знает. И где таких уродов находят? Это была какая-то ученая банда со скверными зубами и зловонным дыханием. Сержанта просто трясло при мысли, что его с таким трудом заработанные доллары, которые он отдал городу в виде налога, идут на содержание этой навозной кучи. Но и это не все. Никчемное занятие затянулось до десяти вечера, и жена наверняка убьет его, как только он переступит порог дома. Она убьет мужа, несмотря на то что это его работа, за которую платят сверхурочные. Ей плевать, что надо платить по закладной за квартиру на модном Коббл-Хилл, которую она заставила его купить. Ей плевать на то, что надо содержать ребенка. Проклятая баба не хочет понимать, что только на подгузники уходит целое состояние. Когда он вернется, ужин превратится в уголья, поскольку находится в духовке с шести вечера. Сама она скорее всего уже будет лежать в постели как бревно и хлопать в темноте глазами. Она встретит его злющей, как сто чертей, а неухоженный младенец будет орать во всю глотку. Жена не проронит ни слова, пока он не заберется в постель. Как только он уляжется, она повернется к нему спиной, вздохнет, изнывая от жалости к себе, и...

– Фенестер?

Сержант обернулся и посмотрел на партнера.

– С тобой все в порядке, Фенестер? У тебя такой вид, словно кто-то помер.

– Жаль, что это не я, – вздохнул Фенестер.

– Развеселись. У нас еще один клиент.

В словах О'Грейди было нечто такое, что заставило сержанта поднять глаза. К столу вместо очередного клоуна приближалась женщина – необыкновенно красивая женщина, надо сказать. У нее были длинные волосы цвета меди, карие глаза и тело спортсменки. Сержант поймал себя на том, что выпячивает грудь, втягивает живот и поигрывает бицепсами. Женщина заняла место напротив них, и он уловил аромат ее духов – дорогих, с очень тонким и приятным запахом. Ну и красотка! Сержант покосился на О'Грейди и увидел, что с тем произошла точно такая же метаморфоза. Фенестер схватил блокнот и пробежал глазами список допрашиваемых лиц. Итак, перед ним знаменитая Нора Келли. Печально знаменитая, если так можно выразиться. Та, которая обнаружила третье тело и за которой охотились в архиве. Сержант никак не ожидал увидеть такую юную даму. И тем более – столь привлекательную.