Кабинет диковин - Чайлд Линкольн

Из тьмы угла в сумрак комнаты выступила фигура в длинном черном пальто. Лицо человека скрывалось в глубокой тени полей шляпы-котелка. В одной, слегка приподнятой, руке незнакомца был тяжелый старинный скальпель. Острое как бритва лезвие поблескивало, поскольку человек слегка вращал свое страшное оружие между пальцами. В другой руке человек держал шприц.

– Какая приятная неожиданность, – произнесла страшная личность. – Она избавляет меня от многих хлопот. Надо сказать, что вы появились как раз вовремя.

Инстинкт самосохранения оказался гораздо сильнее, чем сковавший его члены ужас. Смитбек резко повернулся и бросился наутек. Но в доме было слишком темно, а черная фигура передвигалась с нечеловеческой скоростью...

Смитбек проснулся в состоянии какого-то тупого безразличия. Он не знал, сколько времени проспал, но зато хорошо помнил, что ему снился ужасный сон. Теперь, слава Богу, кошмар кончился, его ждет прекрасное осеннее утро и столь же прекрасный день. Все пережитые во сне кошмары постепенно уплывали в подсознание. Сейчас он встанет, оденется и отправится в греческую кофейню, чтобы позавтракать своим любимым рубленым мясом в тесте. Затем он неторопливо выпьет чашечку отличного кофе и попросит повторить. Одним словом, сделает то, что делал каждое утро каждого рабочего дня.

Но по мере того как его мозг все больше возвращался к жизни, Смитбек вдруг понял, что фрагментарные воспоминания о ночном кошмаре вовсе не желают исчезать из памяти. Его, кажется, во сне ловили. В темноте. В доме Ленга.

Дом Ленга...

Смитбек потряс головой, и это действие немедленно отозвалось страшной болью в висках.

Человек в котелке был Хирургом. И он находился в доме Ленга.

В этот миг Смитбек все понял и окаменел от ужаса. В его памяти вновь возник погруженный в темноту дом и черный человек со скальпелем в руках. В мозгу крутилась лишь одна мысль: «Пендергаст был прав. Он был прав с самого начала».

Энох Ленг все еще жив.

И Хирургом был сам Ленг.

И он, Смитбек, явился прямо в его дом.

Странный звук, который доносился до его слуха, был звуком его собственного прерывистого дыхания. При каждом вдохе воздух шипел, проникая под ленту, которой был заклеен его рот. Там, где он находился, царила полная тьма и пахло плесенью. Воздух был холодным и влажным.

Голова болела все сильнее. Смитбек хотел пощупать лоб, но из этого ничего не получилось. Чуть подняв руку, он ощутил присутствие металлического браслета на запястье и услышал звон цепи. Что это, черт побери, может означать?!

По мере того как один за другим исчезали провалы в памяти, сердце Смитбека билось все сильнее. Голос из темного угла... человек в котелке... поблескивающий скальпель. Боже мой, неужели это действительно был Ленг? Ленг? Через 130 лет?!

Под влиянием охватившего его панического ужаса журналист инстинктивно попытался вскочить на ноги, но тут же рухнул на спину под звон и стук цепей. Только сейчас он до конца осознал, что на нем нет одежды, что он скован по рукам и ногам, а рот заклеен прочной лентой.

Но этого не может быть! Это просто какое-то безумие!!

Он никому не сказал, что направляется сюда. Никто не знает, где он находится. Никто даже не догадается, что он исчез. Если бы он сообразил поделиться своими планами... Безразлично с кем... С секретаршей, с О'Шонесси, с прадедушкой... со сводной сестрой... Одним словом, с кем угодно.

Смитбек лежал на спине, безуспешно пытаясь вздохнуть поглубже. Голова его раскалывалась от боли, а сердце было готово выскочить из грудной клетки.

Его накачал наркотиками и заковал в цепи человек в черном пальто и шляпе-котелке. Этот человек пытался убить Пендергаста. Этот человек скорее всего прикончил Пака и всех остальных. Хирург. Он оказался в застенках Хирурга.

Хирург. Профессор Энох Ленг.

Звук приближающихся шагов окончательно привел его в себя. Послышался скрип, из прямоугольного отверстия ему в глаза ударил нестерпимо яркий сноп света. Только теперь Смитбек смог увидеть, что лежит на цементном полу в небольшой комнате с каменными стенами и металлической дверью. Как ни странно, но свет пробудил у него проблеск надежды. Журналист даже начал испытывать нечто очень похожее на благодарность.

В прямоугольном отверстии возникла пара влажных губ. Губы задвигались, и Смитбек услышал:

– Не волнуйтесь, прошу вас. Это не займет много времени. Сопротивление совершенно излишне.

Голос прозвучал как-то очень знакомо, но в то же время в нем слышались внушающие ужас нотки. Такие голоса можно услышать только в ночных кошмарах.

Отверстие в двери закрылось, снова оставив Смитбека в полной темноте.

Эти ужасные маленькие надрезы

Глава 1

Большой «роллс-ройс» плавно катился по узкой дороге. Над болотами и в низинах, скрывая от взгляда Ист-Ривер и старинные бастионы на южной оконечности Манхэттена, клубился густой туман. Лучи фар, скользнув по ряду давно погибших каштанов, выхватили из тьмы пространство за ажурными металлическими воротами из кованого железа. Когда автомобиль остановился, лучи уперлись в бронзовую пластину, на которой значилось: «„Гора милосердия“ – лечебница для душевнобольных преступников».

Из будки у ворот вышел охранник и подошел к машине. Это был плотный высокий человек с добродушным выражением лица. Пендергаст опустил стекло, и страж, просунув голову в машину, сказал:

– Время посещений закончилось.

Пендергаст достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и продемонстрировал охраннику свой значок.

Охранник внимательно ознакомился со значком и кивнул с таким видом, словно появление агента ФБР в столь поздний час было здесь делом заурядным.

– И чем же мы можем вам помочь, специальный агент Пендергаст?

– Я должен увидеть одного пациента.

– Как фамилия этого пациента?

– Пендергаст. Мисс Корнелия Деламер Пендергаст.

После этих слов возникла короткая, но тем не менее неловкая пауза.

– Скажите, вы прибыли сюда по официальному поручению правоохранительных органов? – Голос охранника звучал уже не столь дружелюбно, как за несколько секунд до этого.

– Да.

– Хорошо. Я позвоню в главное здание. Этой ночью дежурит доктор Остром. Вы можете оставить машину на служебной стоянке слева от главного входа. Вас будут ждать в приемной.

Не прошло и пяти минут, как Пендергаст шагал по длинному гулкому коридору следом за прекрасно ухоженным и имевшим весьма аристократический вид доктором Остромом. Два охранника шли впереди, а еще два прикрывали тыл. Кое-где под многослойным покрытием из казенной краски еще можно было увидеть деревянные панели стен с прекрасной облицовкой. Сто лет назад, когда от чахотки страдали все слои нью-йоркского общества, «Гора милосердия» была туберкулезным санаторием для отпрысков богатейших семейств города. Теперь же изолированная от города «Гора» стала тщательно охраняемым учреждением, в котором содержались люди, совершившие мерзкие преступления, но в силу невменяемости признанные невиновными.

– Как она? – спросил Пендергаст.

– Примерно так же, – немного поколебавшись, ответил врач.

Наконец они подошли к металлической двери, в толще которой было утоплено закрытое решеткой окно. Один из шедших впереди стражей отомкнул дверь и занял вместе с партнером позиции в коридоре. Вторая пара охранников вошла в помещение следом за Пендергастом.

Они оказались в так называемой «тихой комнате». Комната была практически пустой. На мягкой обивке стен не висело ни единой картины. Пластиковый диван, пара пластиковых стульев и стол были наглухо привинчены к полу. В комнате не было часов, а единственную лампу дневного света под потолком закрывала надежная металлическая сетка. Одним словом, в палате не имелось ни одного предмета, который мог бы служить оружием или способствовать самоубийству. В дальней стене комнаты находилась еще одна стальная дверь – даже более массивная, чем первая. Без окна. Над дверью большими буквами было написано: «Внимание! Опасность побега!»