Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл

Костры жгли 8 дней, и все это время они горели только на человеческом жиру. Руки, ноги лежали кучей, а около 50 работников с повязками, закрывавшими нос, длинными вилами ворошили кости в огне.

Через год останки все еще виднелись на земле. Некоторые из них откапывали люди в поисках сувениров. Наконец с одной компанией заключили договор, чтобы она собрала все видимые кости и размолола их на удобрение.

Битва закончилась, но споры не утихают.

Кто же выиграл эту битву? Вопрос может показаться смешным, но многие годы он распалял страсти, да и сейчас распаляет. Однако, по крайней мере, одну из теорий можно сбросить со счетов. Виктор Гюго в своем заменитом романе «Отверженные» ярко описал битву при Ватерлоо, но по ходу дела породил несколько мифов, в которые во Франции верят и теперь. «Кирасиры, – утверждал он, – уничтожили семь каре из тринадцати, захватили и заклепали шестьдесят пушек, отняли у английских полков шесть знамен, которые были принесены императору перед фермой Бель-Алльянс тремя кирасирами и тремя егерями конной гвардии»[42]. Ничего подобного не было. Ни одно каре не было разбито, ни одна пушка не была заклепана французами, ни одно из британских знамен не было утрачено. Гюго утверждал, что защитники Угумона сбрасывали живых пленников в колодец.

Колодец этот был глубок – его превратили в могилу. Туда свалили до 300 мертвецов. Быть может, даже слишком поспешно. Все ли они были мертвы? Легенда говорит, что нет. В ночь вслед за погребением слышались будто бы из глубины слабые, жалостные стоны, молившие о помощи.

Этот колодец был обследован археологами, и они не обнаружили никаких следов человеческих останков. Легенду о живых, медленно умиравших в его глубинах, распространил сам Виктор Гюго. Он спрашивает: «Была ли возможность у Наполеона выиграть это сражение? Отвечаем – нет. Почему? Благодаря Веллингтону? Благодаря Блюхеру? Нет. Благодаря Всевышнему». Так Гюго размывает само событие победы в угоду своим идеям. Он утверждает, что Ватерлоо – не битва, а поворот развития вселенной. Подобные легенды переносят это сражение на мифический план, где французов не разбили честно и явно, но они пали жертвой космического фатума.

Тощий Билли полагал, что сражение выиграл он. Своим родителям он писал: «У нас сегодня был замечательный бой с Наполеоном… Основное сражение дал именно мой корпус, благодаря которому мы и одержали победу». Было бы честнее сказать, что союзные армии одержали победу благодаря главным образом тому французскому стрелку, который сумел засадить мушкетную пулю в плечо принцу Оранскому.

Более убедительный аргумент был выдвинут преподобным Уильямом Ликом, когда в 1866 году он опубликовал свою книгу «История полка лорда Ситона (52-го полка легкой пехоты) в битве при Ватерлоо» (Leeke W. The History of Lord Seaton’s Regiment (The 52nd Light Infantry) at the Battle of Waterloo). Предисловие этой книги начинается со слов: «Становится все более и более широко известно о той несправедливости, которая произошла в отношении лорда Ситона и 52-го полка легкой пехоты». Лорд Ситон – это сэр Джон Колборн, получивший титул в 1839 году за успешную службу вице-губернатором Верхней Канады. Лик сетует, что Колборну и 52-му полку не воздаются почести за победу над Императорской гвардией. Аннотация книги, напечатанная жирным шрифтом на титульном листе, гласит:

Автор заявляет, что лорду Ситону и 52-му полку принадлежит честь победы, в одиночку, без помощи со стороны 1-го полка британской гвардии или других соединений, над отрядом Императорской гвардии Франции, числом около 10 000 человек, наступавшем в последней атаке на британские позиции.

Лик утверждал, что 52-й «выдвинулся за пределы британской позиции на 300 или 400 ярдов»:

Он один был атакован двумя мощными колоннами французской Императорской гвардии, состоявшими приблизительно из 10 000 человек, и разбил их. Далее мы своими глазами видели, что его поражение было следствием нападения всей французской армии…

Лик был убежденным христианином, весьма натренированным в соблюдении дня воскресного. Этому обычаю он следовал много лет, что послужило причиной скандала, что британская армия якобы «принуждается» к соблюдению «идолопоклоннических церемоний Римско-католической и Греческой церквей». Однако это «принуждение» было несущественным, временным и не оказало никакого эффекта на участие Великобритании в Крымской войне. Похоже, преподобный Лик мог быть весьма убедителен, и его книга получила значительный резонанс.

Без сомнения, сэр Джон Колборн действовал при Ватерлоо храбро и с толком. По собственной инициативе он вывел 52-й из линии обороны, расположил его с фланга у 4-го стрелкового полка Императорской гвардии и обрушил на его ряды смертоносный огонь. Другой вопрос в том, достигла ли эта последняя атака Императорской гвардии вершины гребня? Патрик Кэмпбелл, офицер 52-го, прошедший самые суровые битвы Пиренейской кампании, писал, что французская гвардия «отступает и расстроена», рассказывая, как 52-й совершал свою фланговую атаку. Это наводит на мысль, что британская гвардия уже начала громить врага, а 52-й лишь дополнил этот разгром. Затем, что еще усложняет дело, капитан Джон Кросс – еще один опытный боец 52-го – вспоминал, что именно огонь батальона Колборна остановил французскую колонну: «В тот же миг, когда французские колонны почувствовали на себе огонь застрельщиков 52-го, они остановились, проявляя некоторое замешательство, и открыли плотный огонь по 52-му». Британские гвардейцы, – утверждал Кросс, – стояли твердо и не стреляли. А это может указывать на то, что французский батальон не подошел к британской гвардии на расстояние мушкетного выстрела. По этой причине, если Кросс и Лик правы, то 52-й все-таки выиграл в последнем бою с Императорской гвардией. Однако Лик определенно неправ, утверждая, что Колборн проделал это в одиночку, потому что британские гвардейцы уже выдержали атаку и посильней, как и голландцы и британцы вдоль всего гребня.