Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл

как говорил Тейлор, сразу перечисляли выигранные суммы в фонд поддержки раненых, а также вдов и сирот воинов Ватерлоо.

А их оказалось очень много.

Новости достигли Лондона в среду, а в ту ночь и еще целых три дня после окончания битвы на поле сражения оставались лежать раненые. Последних из них смогли спасти только в четверг. За это время умерли многие из тех, чью жизнь можно было сохранить. Мертвецы лежали грудами. Майор Гарри Смит, стрелок, герой Пиренейской кампании, проезжал поле боя на следующий день после сражения:

Бывал я на многих полях сражений, но кроме одного места под Новым Орлеаном, да еще бреши в стене Бадахоса[40], ни с чем это зрелище сравнить не могу. При Ватерлоо все поле, от правого края до левого, было сплошной массой мертвых тел. В одном месте, справа от Ла-Э-Сент, французские кирасиры были буквально уложены один на другого. Множество солдат без всяких ран осталось лежать придавленными весом лошадей. Другие же случайно были жестоко изранены лошадьми, бившимися в агонии на телах раненых. От этой картины становилось дурно… По всему полю встречались офицеры и солдаты, которым позволили покинуть строй. Они обнимали и оплакивали погибших братьев и товарищей. Битва произошла в воскресенье, 18 июня, и я повторял про себя стих из псалма этого дня – 91-й псалом[41], 7-й стих: «Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится».

В ночи на поле вышли мародеры, чтобы ограбить мертвых и раненых, и, если раненый сопротивлялся, его убивали. Мужчины и женщины клещами вытаскивали зубы изо рта мертвецов, и затем многие годы фальшивые зубы назывались «зубами Ватерлоо».

Кого-то из раненых доставили в Ватерлоо. Сержант Иоганн Доринг проходил через этот городок на следующий день после битвы:

Когда мы проходили мимо последних домов Ватерлоо, то увидели площадку перед сараем, заваленную ампутированными руками и ногами, иногда даже с кусками униформы. А хирурги с закатанными, как у мясников, рукавами, продолжали делать свою работу. Картина эта сильно напоминала скотобойню.

Другие пострадавшие проделали весь путь до Брюсселя, где, за неимением мест размещения, их укладывали на соломе на городских площадях. Стрелок Эдвард Костелло удивлялся такой картине:

Эта сцена превосходила всякое воображение. Тысячи раненых французов, бельгийцев, пруссаков и англичан. Постоянно прибывали повозки, телеги – вообще весь транспорт, какой смогли найти, – заваленные пострадавшими. Раненых укладывали, без разбора на друзей и врагов, на солому, оставляя между ними место для прохода, во всех частях города, почти без медицинской помощи. Однако милосердие и неустанная забота прекрасных брюссельских горожанок значительно облегчала их участь. Многих вскоре обеспечивали необходимым: одних бинтами и перевязкой ран, других чаем, кофе, супом и другим подкрепляющим питанием.

Хирург Чарльз Белл в Англии узнал о новостях из Ватерлоо и за свой счет отправился в Брюссель, где, к своему ужасу, обнаружил, что с поля боя все еще вывозят раненых. Труднее всего было в больницах, куда отвезли тяжело раненных французов, а ни одного хирурга не было. Белл начал оперировать в шесть утра и продолжал работать до семи вечера, и так три дня подряд:

Вскоре пришлось позабыть все нормы проведения хирургических операций. Пока я ампутировал одному человеку бедро, тут же лежали еще 13, и каждый умолял, чтобы его оперировали следующим: кто-то слезно увещевал, кто-то просил припомнить, что я обещал ему, кто-то с ненавистью бранился. Странное дело – я чувствовал, что моя одежда промокла от крови, а мои руки обессилели от работы ножом.

Наверное, мы уже никогда не узнаем точно, сколько человек погибло и было ранено при Ватерлоо. Конечно, разные государства вели свой подсчет, но из-за беспорядка после битвы тысячи человек остались неучтенными, а на последней перекличке никто не мог сказать, дезертировал отсутствующий, попал в плен или пал на поле боя. Особенно это касалось французской армии. Нам известно, что к началу сражения у Наполеона насчитывалось около 77 000 человек, а примерно через неделю переклички показали недостачу 46 000 человек. Марк Эдкин, проделавший кропотливую работу по статистике этой битвы, приводит самые точные расчеты. Британо-голландские силы Веллингтона после боя недосчитались 17 000 человек, из которых 3500 были убиты, 10 200 ранены, остальные дезертировали. Большинство дезертиров были голландцами и бельгийцами, жившими неподалеку, и камберлендскими гусарами, которые, несмотря на английское название, были полком ганноверской кавалерии – они просто взяли да и уехали. Пруссаки сильно пострадали за три дня при Линьи, отступлении в Вавр и при Ватерлоо, потеряв всего около 31 000 человек. Из них 10 000 дезертировали при отступлении, остальные – боевые потери. Сражение за Плансенуа оказалось особенно жестоким, там пруссаки потеряли около 7000 человек. Французы потеряли намного больше. Вероятно, около 30 000 французов были при Ватерлоо убиты или ранены, но эти цифры очень ориентировочны. Зато нам известно, что при Ватерлоо и Катр-Бра сражались 840 британских офицеров, и, по грубым подсчетам, половина из них попала в список потерь. Третья часть британских кавалеристов была убита или ранена. Королевская Шотландская гвардия потеряло 31 офицера из 37. 27-й пехотный – 16 из 19 офицеров. С наступлением ночи 18 июня на поле боя оказалось 12 000 трупов и 30 000 или 40 000 раненых, и все это на пяти квадратных километрах земли. Многим раненым предстояло умереть в ближайшие несколько дней. 32-й британский пехотный полк насчитал 28 погибших в бою и 146 раненых, но 44 из этих раненых скончались в ближайшие несколько месяцев.

Для очистки поля боя наняли местное население. Для мертвецов союзной армии выкопали траншеи, но недостаточно глубокие, и туристы не раз замечали лица и конечности, выглядывавшие из земли. Тела французов сожгли. Человек, приехавший в Ватерлоо через 10