История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III - Коллектив авторов

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. в 1 час 23 минуты на четвертом блоке Чернобыльской АЭС (самом новом на станции, введенном в действие в 1984 г.) произошла крупная ядерная авария, равнозначная по выбросу радиации 500 атомным бомбам, сброшенным в 1945 г. на Хиросиму и Нагасаки. В атмосферу было выброшено около 190 тонн радиоактивных веществ и 8 тонн радиоактивного топлива. Пожар на станции длился почти две недели. С огнем боролись войска и мобилизованные по всей стране «ликвидаторы». Радиоактивному облучению подверглось около 7 млн человек. Тысячи людей получили запредельные дозы облучения. Площадь загрязнения долгоживущими радионуклидами составила сотни миллионов гектаров на территории Украины, Белоруссии и России. Отдельные пятна обнаруживались в Прибалтике и Польше. Катастрофу пытались скрыть. Первомайская демонстрация в Киеве проходила под радиоактивным дождем, о чём люди не ведали. Партийные чиновники, отправляя свои семьи вне очереди на самолетах и поездах из зоны поражения, на весь мир врали о безопасности людей в отравленных радиацией зонах. О резком скачке радиоактивности первой объявила Швеция, до которой достигла повышенная радиация. На ликвидацию катастрофы были брошены 84,5 тыс. человек, из которых к началу XXI в. более половины умерли от облучения или стали инвалидами.

Историческая справка

Чернобыльская катастрофа была прямым следствием порочности советской системы безопасности на атомных станциях, некомпетентности высшего руководства и технических недоработок в реакторе РБМК-1000, из-за взрыва которого и случилась трагедия. Еще в 1975 г. на Ленинградской АЭС произошла авария: разгерметизировался канал на таком же реакторе, как в Чернобыле. Комиссия из сотрудников Института атомной энергии им. Курчатова разобралась в ее причинах и выдала рекомендации по устранению технических неполадок, но за 11 лет ничего не было сделано. В 1983 г., когда производилась загрузка реактора 4-го энергоблока технологическим топливом, были сделаны физические измерения характеристик активной зоны и обнаружено крайне опасное явление – стержни аварийной защиты при своем движении вниз в течение пяти секунд вносили в реактор не отрицательную, а положительную реактивность. Однако комиссия по физическому пуску сочла возможным допустить реактор к эксплуатации. С комиссией согласился и инспектор Госатомэнергонадзора. Начальник группы по надежности и безопасности атомных станций с реакторами РБМК лаборатории Института им. Курчатова, доктор физико-математических наук Вячеслав Павлович Волков неоднократно подавал докладные записки с обоснованием опасности реактора и давал предложения по его усовершенствованию. Внимания на них никто не обращал. Когда В. П. Волков приехал на Чернобыльскую АЭС и вскрыл массу нарушений техники безопасности, директор АЭС Брюханов сказал ему буквально следующее: «Что ты беспокоишься! Да атомный реактор – это самовар, это гораздо проще, чем тепловая станция, и персонал у нас опытный, так что никогда ничего не случится».

Ни научный руководитель работ по созданию реактора академик А. П. Александров, ни главный конструктор академик Н. А. Доллежаль не сделали ровным счетом ничего для усовершенствования реактора ни после аварии на Ленинградской АЭС, ни после результатов пусковых испытаний в Чернобыле, ни после серьезных предупреждений В. П. Волкова. Незадолго до катастрофы академик Александров публично выступал по радио с заявлениями о «высочайшей надежности наших реакторов». 88-летний министр «Среднего машиностроения» академик Е. П. Славский 26 апреля 1986 г. заявил, что стабильность в советской атомной промышленности не вызывает сомнений, хотя есть и отдельные «узкие места», к которым относятся финансовые недоработки, слегка повышенный травматизм и какая-то «мелкая» авария на Чернобыльской АЭС. Ко времени этого заявления трагедия на Чернобыльской АЭС уже развернулась в полную мощь.

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. дежурство по пожарной охране АЭС нес караул под руководством лейтенанта Владимира Правика. В 1 час 23 минуты ночи над энергоблоком вдруг взлетели горящие куски и искры, часть их упала на крышу машинного зала. Начался пожар. В 1 час 30 минут пожарная машина В. Правика прибыла к месту трагедии. По внешним признакам – отблескам пламени на кровле машинного зала и аппаратного отделения – лейтенант определил очаг горения и организовал тушение пожара со стороны машинного зала. Это было единственно верное решение, так как оно предотвратило крушение металлических ферм. Час и двадцать минут Владимир Правик находился под действием смертоносных лучей радиации, но свой долг он и его экипаж выполнили: распространение огня и еще более страшная катастрофа были предотвращены.

В 1 час 35 минут к месту аварии прибыл дежурный караул другой пожарной части города Припяти во главе с лейтенантом Виктором Кибенком, который возглавил звено газодымозащитной службы, обеспечил подачу воды на кровлю машинного зала. Его расчет работал в помещениях, прилегающих к активной зоне реактора, где уровень радиации был очень велик. Виктору Кибенку и его бойцам удалось предотвратить распространение огня в сторону третьего энергоблока.

В 1 час 46 минут прибыл начальник пожарной части майор Леонид Телятников. Этот день был последним в его отпуске. Взяв руководство тушением пожара в свои руки, он полностью локализовал очаг огня, первым заметив свечение в реакторном зале, которое означало смерть от радиации. С 3 часов 30 минут была проведена частичная замена людей. К этому времени уже были сосредоточены 37 подразделений пожарной охраны. Пожарники понимали, на что они шли, но, несмотря на угрозу сильного радиационного поражения, мужественно сражались с огнем. Иван Шаврей, его брат Леонид, Александр Петровский, Иван Бугрименко и другие бойцы пожарной охраны проявили истинное самопожертвование. Если бы не их мужество, огонь мог перекинуться на другие энергоблоки, и катастрофа приняла бы еще более ужасный характер. От огня и проникающей радиации погибло шесть человек: лейтенанты Владимир Правик и Виктор Кибенок, старшие сержанты Николай Титенок и Василий Игнатенко и сержанты Владимир Тищура и Николай Ващук.

Посмертно лейтенантам Владимиру Павловичу Правику и Виктору Николаевичу Кибенку было присвоено звание Героев Советского Союза. Молодым офицерам было всего 24 и 23 года. Звание Героя Советского Союза получил и майор Леонид Телятников, который, по счастью, остался жив: ему была сделана операция по пересадке костного мозга. Он умер от последствий аварии в 2004 г. Большинство бойцов пожарной охраны, также перенесших подобные операции, вскоре умерли от последствий лучевой болезни.

В дело были брошены войска химической защиты и авиация. Наиболее опасная и сложная задача выпала на долю вертолетчиков. Огромную организационную работу провел заместитель командующего ВВС Киевского военного округа, генерал-майор Николай Тимофеевич Антошкин, в течение 40 дней лично руководивший действиями своих подчиненных. В ночь с 25 на 26 апреля по тревоге были подняты вертолеты гвардейского вертолетного полка, летчики которого недавно прибыли из Афганистана. Полковник Б. Нестеров, прилетевший на базовый аэродром раньше, организовал прием вертолетов, размещение личного состава, обеспечение всем необходимым, а утром вместе с полковником А. Серебряковым вылетел в Чернобыль. Ранним утром 26 апреля первый экипаж вертолетчиков под командованием капитана Сергея Володина пролетел над реактором и доложил обстановку командованию. Задача перед вертолетчиками стояла и серьезная, и смертельно опасная: необходимо было наглухо запечатать кратер реактора мешками с песком. Уровень радиации над реактором составлял 500 рентген в час, а для одного попадания необходимо было зависать над точкой выброски на высоте 150–200 м на 2 минуты. Средств защиты у летчиков не было никаких, лишь потом они стали подкладывать под сиденья свинцовые прокладки. Начальник Химических войск МО СССР генерал-полковник Владимир Карпович Пикалов (1924–2003) лично провел химическую разведку зараженной территории, подвергаясь риску радиационного поражения. Ему, прошедшему огонь Второй мировой войны, не впервой было рисковать жизнью. За доблесть и мужество, проявленные при ликвидации аварии, В. К. Пикалову и Н. Т. Антошкину было присвоено звание Героев Советского Союза.

Всего по состоянию на 1 мая 1986 г. вертолетчики сбросили на реактор 1900 тонн песка. Правительству СССР срочно потребовалась авторитетная фигура из Академии наук, способная, во-первых, оценить опасность трагедии и сформулировать концепцию ее ликвидации, а во-вторых, успокоить мировое общественное мнение. Выбор пал на молодого академика, доктора химических наук Валерия Алексеевича Легасова (1936–1988). В четвертом блоке находилось более двух с половиной тысяч тонн графита, который горел со скоростью одна тонна в час, т. е. за 240 часов горения эта масса могла заразить продуктами радиационного распада огромную территорию. Академик Легасов принял решение нейтрализовать горящий графит максимальным количеством боросодержащих компонентов. Вертолетчики под командованием Евгения Петровича Рязанцева сбросили в кратер реактора более 40 тонн карбида бора и 2400 тонн свинца. Вскоре началось строительство защитного саркофага вокруг разрушенного реактора. Специалисты-метростроевцы пробили под реактором тоннель длиной 136 метров, далее для охлаждения под реактор был пущен жидкий азот, а позже началось подведение мощной плиты, лежащей ниже всех фундаментов энергоблока, которая стала основой саркофага. При помощи мощных кранов были установлены металлические фермы, образующие замкнутые объемы по 40 кубических метров каждый, которые заполнялись жидким бетоном, подаваемым мощными насосами. 15 ноября 1986 г. строительство саркофага было завершено. Академик Легасов, получивший серьезную дозу радиации и вынужденный для спасения престижа страны перед всей мировой общественностью скрывать масштабы трагедии, застрелился 26 апреля 1988 г. – ровно в день двухлетней годовщины катастрофы. В 1996 г. В. А. Легасову посмертно указом президента Бориса Ельцина было присвоено звание Героя России.