Ход конем - Евгений Николаевич Руднев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владимир молча вышел из кабинета. «Ничего, по существу, я не добился в Москве, — уныло думал он, направляясь к лифту. — Денег на бурение скважин по-прежнему нет... Остается только одно: ждать ответа из Комитета народного контроля СССР. Неужто и там не разберутся?.. И все-таки эта поездка не пропала даром. Мы, по крайней мере, теперь точно знаем, кто нам мешает в министерстве... Надо будет сегодня же позвонить Петрунину и Седых. А потом — Ане. Нет, сначала Ане...»
17
Петр Михайлович Кравчук приехал в Кедровск ночью. Выйдя из автобуса, застегнул на все пуговицы полушубок. Опустил наушники на шапке, осмотрелся. Мела поземка. Тонко гудели обросшие белым ворсом телеграфные провода, от сильных порывов ветра уныло и протяжно поскрипывали заиндевелые шляпы уличных фонарей. Возле конторы стоял высокий, напоминающий чем-то огромного бульдога, болотоход; двое горняков — в меховых куртках и валенках — грузили на него длинные деревянные ящики. Справа, со стороны сизо-фиолетового частокола деревьев, доносился сухой скрежет ковшей экскаваторов.
«Шагающие...» — определил по звуку Петр Михайлович и поежился от холода.
Узнав у прохожего дорогу в общежитие, подхватил чемоданчик и ходко зашагал.
«Интересно, спят они уже или нет? Вот будет сюрприз! А может, и не обрадуются вовсе. Особенно Володя...» — думал он, волнуясь так, словно завтра у него защита докторской.
Дверь отворил Саша. Увидев Петра Михайловича, он застыл от неожиданности. Черные стрелки бровей изумленно поползли вверх.
— Папа? Откуда ты?!
— Из Киева... Откуда еще! — улыбнулся Петр Михайлович и, покашляв в кулак, добавил: — Неудобно... вести разговор на пороге. Может, пригласишь в хоромы?
— Как тебе не стыдно?! — Саша укоризненно покачал головой. — Проходи, что за вопрос... Сколько же это мы не виделись? Почти... девять месяцев. Да, девять месяцев! — Засуетился, забегал. — Давай чемоданчик... Раздевайся, раздевайся! Продрог, небось, с дороги? Мороз-воевода дает прикурить! Ну, сейчас будем чай пить. Сию минуту... Пиджак тоже снимай. В комнате — Ташкент, двадцать пять градусов. Вчера только новую котельную пустили. У-ух, хорошо, что ты приехал... — Саша бросал на отца быстрые, пытливые взгляды. Постарел. И сизых иголочек прибавилось на висках... Ну, а что нового в Киеве? Как Ирина? Одно письмо за двенадцать месяцев! Маловато. А Фрося, значит, по-прежнему хворает? Не везет ей: то радикулит, то астма. Надо же!
Выбрав момент, когда Саша примолк на несколько секунд, Петр Михайлович спросил, где Володя.
— Он сейчас в Красноярске. Девушка у него там — Аня Виноградова. Слышал уже?.. По-моему, с ней что-то случилось... Очень славная девушка! Помогла Володе моделировать... — Саша грустно скривил губы. — У нас сейчас тут дела... того... плохи. Почти труба. Вертикальные скважины директор комбината бурить запретил. Написали коллективное письмо в Комитет народного контроля, в Москву. Но пока — все тихо. Как говорится: ни ответа, ни привета.
— Я знаю обо всем, — вздохнул Петр Михайлович. — Регулярно переписывались с Сидоровым... Я выбил по Кедровскому месторождению дополнительную тему на два года. Помогать мне будет Самсонов, он приедет недельки через две.
«Вот так дела-а! — изумленно подумал Саша. — Впрочем, когда-то это должно было произойти. Не могло не произойти...»
— Что же это за тема?
— Она называется так: «Проблема сохранения воды и чистоты биосферы в связи со строительством Кедровского разреза».
— Конек твой. Значит, решился все-таки?
— А что делать? Иначе нельзя.
Они с Сашей долго еще говорили. Лишь где-то в третьем часу ночи, выдув два чайника внакладку, потные и раскрасневшиеся, как после хорошей русской баньки, стали укладываться спать. Саша уснул сразу, а Петр Михайлович до самого утра не сомкнул глаз. Сон не шел... Новая обстановка, новые люди. Встреча с сыном. Все перемешалось, завихрилось. Как в днепровских водоворотах. Петр Михайлович думал о Володе, об Ане Виноградовой — девушке, которую он не знал и которую его сын, очевидно, любит; вспоминал, о чем писал ему Сидоров, — и вздыхал, ворочался пуще прежнего. Конечно, хорошо, что он добился включения в план научно-исследовательских работ дополнительной темы по Кедровскому месторождению. Главное — зацепиться, а там пойдет... Но как, как пойдет? Что ждет его впереди?
В конторе Кравчук-старший появился ровно в восемь утра. Отыскал кабинет начальника разреза.
Томах, подобострастно улыбаясь, все время повторял, что он очень рад видеть Петра Михайловича в Кедровске. Давненько к ним не заглядывали настоящие гидрогеологи. ВНИГИ взял ценную, нужную всем тему. Вчера только Вадиму Ильичу звонил из комбината Волович. Правда, Илья Захарович говорил, что Петр Михайлович приедет сегодня вечером. А оказывается — он уже здесь. Ну, это, может, и к лучшему. Апартаменты готовы. Две комнаты. Телевизор, телефон. Все как полагается!
— Спасибо, но я буду жить с сыновьями, в общежитии, — сухо поблагодарил Петр Михайлович.
Томах обиженно надул губы:
— Зачем же так? Мы старались... хотели, чтобы вам у нас понравилось...
Но Петр Михайлович его уже не слушал: с интересом рассматривал висевший на стене плакат. Там была изображена роторная приставка к станку ударно-канатного бурения. Основные узлы, марки долот по категориям проходки, диаметры штанг.
— Это Сидоров повесил, — пояснил Томах. — Наломали дров с этими скважинами...
— Да-да, наломали... — машинально повторил Петр Михайлович и направился к двери. — В какой комнате сидит Сидоров?
— Он теперь — начальник геологического отдела. Двенадцатая комната... А что? Я сейчас скажу секретарше, она его вызовет...
— Нет-нет, я сам.
С Сидоровым он проговорил почти до обеда. Петр Михайлович хорошо помнил, как студент Миша Сидоров изобрел электромагнитное устройство для обогрева покрывающейся льдом конвейерной ленты экскаватора. Устройство это не только демонстрировалось на Республиканской выставке студенческих работ, но и успешно применялось на некоторых апатитовых рудниках в Хибинах.
— Толковый парень! Голова работает в нужном направлении, — говорили о нем горняки.
Помнил Петр Михайлович и второе детище студента Миши Сидорова: ПОВ-1 — Прибор для очистки воды, модель первая. Как сейчас видится то шумное, веселое заседание гидрогеологического кружка, которым он руководил. Яркий свет ламп, заставленный пробирками стол. И взлохмаченный, охрипший от волнения Миша Сидоров стоит подле стола и наливает в колбу с электродами специально привезенную для этого случая мутную карьерную воду. Сидящие в первых рядах сокурсники переживают за него, кричат, гогочут, как гуси.
— Руби, Миха! Дави на сто атмосфер!
— Не подкачай, Мишок... На тебя
