Ход конем - Евгений Николаевич Руднев

немного галстук. Неподалеку от домика, на грейдере, стояла «Волга».

— Дима, поезжай потихоньку к конторе, я сейчас приду, — сказал шоферу Романов и, повернувшись к Владимиру, пояснил: — Директор комбината Волович машину свою выделил. Очень прошу, говорит, Юрий Борисович, чтобы вы сами сообщили в Кедровске решение коллегии министерства. Люди, мол, там волнуются, переживают. Каков, а? Прижали хвост — сменил гнев на милость. А ведь был же раньше против поверхностной схемы осушения на Южном участке. Сидорова снял... — Романов вздохнул. — Я, Владимир Петрович, хотел с вами поговорить вот по какому вопросу... Ваш проект дренажа Южного участка написан на весьма высоком научном уровне. Материал богат расчетами, формулами. Если вы не против, я могу быть вашим научным руководителем...

Владимир в замешательстве посмотрел на Романова. Чего-чего, а подобного поворота дела он не ожидал. Вот так сюрприз!

В темноте лица Юрия Борисовича видно не было, но Владимиру показалось, что Романов улыбается.

— Вы хотите... сказать...

— Да-да, материал диссертабельный, его вполне хватит не на одну, а сразу на две кандидатские диссертации. Там абсолютно ничего не надо менять! И откладывать это дело не стоит. Кандидатский минимум у вас сдан... — Романов хлопнул ладонью по щеке. — Ну и комары в Кедровске! Как шакалы... Так вы, Владимир Петрович, не ответили на мой вопрос. Почему вы молчите?

Владимир остановился, с признательностью, волнуясь, выдавил:

— Я... я, Юрий Борисович, счел бы за честь... Конечно же, я согласен! Только, понимаете...

— Что? Говорите, не стесняйтесь!

— Я эту работу делал не сам. Мне помогали отец, брат Саша, Аня Виноградова... Петрунин помогал — здешний гидрогеолог... Поэтому...

— Знаю, — перебил Владимира Романов. — Но главную часть проекта сделали все же вы. Вы один!

«Почему я раньше с ним не сошелся? — накатило вдруг на Владимира, и странная тревога сдавила сердце. — Как бы это помогло общему делу! Не мне, не моей диссертации, а делу, ради которого я сюда, собственно, приехал. Снова помешала дурацкая гордость, самолюбие...

Они подошли к конторе. «Волга», на которой Романов приехал, стояла у самого крыльца. Из «колокола», висевшего на телеграфном столбе, плыла в теплый, настоянный на хвое таежный воздух торжественная мелодия государственного гимна. Была уже полночь.

— Значит, вы, Юрий Борисович, хотите... чтобы я немедленно засел за диссертацию?

— Хочу, — тотчас же отозвался Романов. — И думаю, что мы с вами договорились, не так ли?

— Раз вы так считаете...

— Да, я так считаю! Два года аспирантуры в Киеве у вас есть. Плюс работа в Кедровске, это тоже можно считать аспирантурой. Настоящей! Я уже беседовал на кафедре гидрогеологии в МГУ кое с кем. Вам зачтут полностью четыре года... Возьмете с завтрашнего дня отпуск. Составите в черновике автореферат диссертации. Когда вернусь из Хабаровска, заберу его.

— Но ведь нужно еще размножить его...

Романов махнул рукой:

— Я сам отпечатаю в Москве, размножу и разошлю кому надо. Положитесь на меня. Защиту диссертации предварительно будем планировать на январь будущего года.

Владимир все еще не мог прийти в себя. Кусал, не ощущая солоноватого привкуса крови, нижнюю губу, вертел головой.

— А если я не успею... не успею оформить материал?

— Батенька вы мой... — засмеялся Романов. — У вас же все готово! Наименование глав, разделов и параграфов диссертации будут такими же, как в проекте. Формулы и графики моделирования тоже пойдут без изменения. В общем, через три дня у вас, молодой человек, должен быть готов автореферат! Все! Будьте здоровы. — Попрощавшись, Юрий Борисович шагнул к машине. Хлопнула дверца. Шофер посигналил и, помигав фарами, стремительно взял с места.

Владимир долго смотрел вслед машине. Ему были приятны слова, услышанные давеча от Романова. Был в них, кроме прямого их значения, еще и какой-то особый, поднимающий настроение, вселяющий веру в доброе смысл.

Темно-сиреневое небо освободилось от туч, вынырнула забрызганная веснушками молодая луна. Вокруг железного козырька уличного фонаря дрожал синевато-желтый веселый дымчатый ореол.

Владимир оглянулся: к нему медленно шел Саша. Шел, понурив голову, горестно сомкнув губы. Во всем облике его была неподдельная скорбь... И сразу же луна стала черной, исчез фонарь. Екнуло в предчувствии плохих вестей сердце.

— Что? Говори, ну?!

Саша протянул сложенную вчетверо бумажку и сдавленным голосом, чуть слышно выдавил:

— Телеграмма... вот... только что принесли...

Дрожащими, негнущимися почему-то пальцами Владимир развернул бумажку.

«Вчера в 23 тчк 35 умерла Аня тчк Чижова»

Что это?.. «Умерла... Аня...» Печать... Подпись врача... «...Умерла Аня...» Неужели это правда?!

Буквы прыгали, расплывались.

Его колотил нервный озноб. Качалась земля под ногами, качались телеграфные столбы, небо.

«Неужели тебя... больше нет?! Но зачем... почему?! Ведь это нелепо! Жестоко!.. Отчего одни люди живут семьдесят, сто, сто пятьдесят лет, а другие — только двадцать семь?! И чем, каким путем мы можем расплатиться с теми, кого уже нет?..»

Дул холодный, порывистый ветер. Саша что-то говорил, но Владимир не слышал. Он медленно брел по улице. Сгорбившись, низко опустив голову. Не зная, куда идет, зачем...

Примечания

1

Спасибо! Будьте здоровы, мой друг! (франц.).

2

Денег (жарг.)

3

Пьезометр — специально оборудованная вертикальная горная выработка небольшого диаметра.

4

Керн — набуренная порода.

5

Геофизические исследования в скважине.