Во имя государства (сборник) - Юлия Латынина

Старик не спал всю ночь, – и время Черного Бужвы, и время Белого Бужвы, и к рассвету у него заболело сердце. Кутаясь в красный халат с кистями, он сошел вниз, в кабинет, и стал глядеть на редкие звезды вверху. Душа его вот уже давно была неспокойна. Он не стремился ни к чему, кроме как к установлению разумного правления: о злом или добром в своих поступках он не рассуждал: смешно было бы отрицать, что истинная доброта – не в том, чтобы не творить зла, а в том, чтобы наименьшим злом предотвращать наибольшее.

Но вот что смущало Нарая, – он был влюблен в разум и порядок, и он не мог не видеть, что для установления разумного правления он обращался к самым неразумным страстям государя; для установления режима, при котором не будет ни зависти, ни злобы, он поощрял зависть толпы, – в идеальном правителе нужно воспитывать бесстрастие, а что он воспитывал в государе? Этим способом нетрудно было устранить врагов, но как этим способом добиться той цели, которой он задался?

Скрипнула дверь – на пороге кабинета показался Нан. Как всегда, молодой судья был одет с чуть большей роскошью, нежели то было приятно советнику Нараю, и даже вздувшееся от бинтов плечо не умаляло изящества его наряда. Нос старика недовольно дернулся, учуяв исходящий от Нана запах, – не просто дорогого благовония, а «янтарной смолы», воскуряемой, по обычаю, в дорогих домах Осуи. О, как Нарай ненавидел этот запах!

Нарай поглядел на него с подозрением:

– Где вы были, судья Нан? Почему я слышу о смерти этой женщины из вторых рук? Правда ли, что вас ранили?

– У Айр-Незима. Он благодарил меня по своему обыкновению, – и Нан выложил перед советником Нараем розовую банковскую книжицу.

Нарай пересчитал страницы книжки:

– Это очень большая благодарность. За что?

– Покойник Иммани тайно женился на его племяннице, и Айр-Незиму очень не хотелось, чтобы об этом узнали вы или Андарз. Я попытался захватить Иммани живьем; он чуть не убил меня.

– Он и вправду сбежал с женой Андарза, а потом убил женщину?

– Именно так, – поклонился Нан.

Нарай встал и принялся расхаживать по кабинету из стороны в сторону. Ферязь его, густого бирюзового цвета, мела за ним пол, и за краем ферязи волочились три маленькие золотые кисточки, похожие на просителей, которые ползут за министром на коленях.

– Это никуда не годится, – решительно произнес он, – когда государь услышит, что у Андарза убили жену, он расплачется от сочувствия!

Молодой судья промолчал.

Нарай вручил Нану лист с голубым обрезом, употребляющийся для докладов императору, и произнес:

– Полагаю, что дело обстояло так: Андарз проговорился жене о своих изменнических планах; женщина побежала из дворца, чтобы все рассказать; Андарз, сообразив, что он наделал, послал Иммани убить женщину, а потом послал второго человека убить Иммани, – этот-то второй сбросил Иммани с башни и ранил вас. Что вы и напишете в докладе.

– Этого не было в действительности, советник Нарай, – сказал Нан.

– Действительность – это частный случай, – возразил всемогущий царедворец.

Нан принял лист и отправился сочинять доклад.

Осуйский консул Айр-Незим был страшно раздосадован поведением Нана. Конечно, что такое Нан? Пятый ранг, и пуповина у него еще не просохла. Это только Нарай или Андарз могут бросаться обвинениями величиной с Желтое Море, а Нан – слишком маленький чиновник, чтобы ему кто-то поверил без документа.

Если он придет с рассказом о ночном происшествии к Андарзу, то Андарз решит, что Нан – просто шпион Нарая, который хочет поссорить Андарза с Айр-Незимом, а если он придет с рассказом о ночном происшествии к Нараю, то Нарай, услышав о пропавших документах, прямо покажет ему пойти и повеситься.

И все-таки ему было чрезвычайно неприятно, что Нан откуда-то прознал о плане дворца, и если бы какой-нибудь завалящий бог пришиб Нана молнией или, скажем, бараньей лопаткой, какую нет-нет да и выбрасывают с верхних этажей вместе с помоями ленивые хозяйки, Айр-Незим с радостью дал бы богу бараньей лопатки на содержание его храма. Но у Айр-Незима не было знакомых богов, а те, которые были, были весьма ненадежны и то и дело его подводили.

Поэтому банкир решил обратиться к другому ведомству. Едва благодетель и прародитель смертных, круглое солнце, выкатилось из серого утреннего тумана, Айр-Незим поспешил на пристань полюбоваться ящиками и товарами и по дороге поманил к себе разносчика пирожков, в веревочных туфлях и с коромыслом через плечо: на одном конце коромысла было блюдо с рисовыми пирожками, а на другом – с мясными.

Улица, между часом Петуха и часом Росы, была еще пустынна: из-за беленых стен садов поднимался запах свежевыпеченных лепешек, смешанный с ароматом росовяника и ночного табака, да вдалеке беззлобно переругивались кухарка с хозяйкой.

Айр-Незим выбрал мясной пирожок и протянул пирожнику плату: бумажку в сто розовых.

– У меня нет сдачи, – сказал хмуро продавец.

– Знаешь нового судью десятой управы? – спросил банкир.

– Я не знаю, а пятки мои с ним знакомы, – со вздохом сообщил продавец, которого неделю назад по приказу Нана били двадцать раз по пяткам за совершеннейшие пустяки.

– Сегодня в полдень – сказал Айр-Незим, – молодой судья будет в часовне Исииратуфы, что у северного канала. Ваше дело – сделать так, чтобы он оттуда не вышел.

И с этими словами Айр-Незим протянул продавцу еще девять бумажек.

– А с чего это молодой судья пойдет в такое скверное место?

– Вы передадите ему, – сказал Айр-Незим, что один лесной человек хочет переговорить в часовне с судьей относительно письма, которое тот разыскивает. Так и передадите: «Относительно письма». Продавец повертел бумажки, данные ему Айр-Незимом, и сказал:

– Этот пирожок вам дешевле, чем за две тысячи, никто не продаст.

На лице Айр-Незима выразилось возмущение:

– За такого маленького человека такие большие деньги!

Они немного поторговались и сошлись на том, что пирожок, заказанный Айр-Незимом, стоит полторы тысячи «розовых».

«Вот ведь какое дело! – думал Айр-Незим через десять минут, наблюдая за разгрузкой баржи-губошлепа и рассеянно выслушивая причитания капитана – через три дня этого человека будет убить легче, чем проглотить яйцо, а его, как назло, надо убить именно сегодня!»

К полудню следующего дня множество чиновников были осведомлены об убийстве жены Андарза, но мало кто поспешил лично выразить свое соболезнование. Большинство ограничились подарками, а иные и подарков не прислали. Зато народ собрался под стенами дворца благожелательной толпой. Множество людей в столице не любили Нарая за ущерб, причиненный имуществу или пяткам, но эти люди были совершенно неорганизованы и принуждены молчать под напором маленького, но агрессивного меньшинства.