Тропой памяти - Людмила Евгеньевна Пельгасова

ни с сего пришел братишка Лугбар. «Беспутный тихоня» — так называла его мама. С детства не интересовавшись мальчишескими забавами вроде драк и метания дротиков, меньшой сын Йарвхи вечно возился со всяким хламом, собирая из ненужных железок хитрые устройства. Он придумал довольно много полезных вещей, но потом вдруг увлекся идеей создания самодвижущейся повозки. Дело шло медленно, но верно, а когда что-то начало получаться, Лугбар решил устроить так, чтобы эта штука еще и плевалась огнем. Что из этого вышло — тема для отдельного разговора и повод для ранней седины, но! Девушка отлично помнила, что для своих опытов братишка постоянно таскал таингур из общего бака. Соседи были очень недовольны тем обстоятельством, что куштухал[72] горючей жидкости вместо положенной луны утекал неведомо куда за две седмицы, и до следующего приезда государевых смотрителей приходилось перебиваться крайними запасами. А что, если Кхуру тоже изобретает новое, доселе невиданное оружие? Таингура тут нет, с Эрэнно (вот уж воистину, первородное пламя и предок всех огней!) хозяину Ортханка договориться в голову не пришло, так что одни дрова только и остаются. Домыслы… конечно, домыслы. Но если уж мальчишка-орк ухитрился собрать из хлама истошно дребезжащую самобеглую повозку, что первым же (и, уллах-тагор’ин глор, единственным) выстрелом снесла кусок глинобитного дувала… До каких же тогда высот разрушения сможет подняться древний и бессмертный мудрец! С кем-то он воевать соберется…

— Идут! — негромко сообщил Рагхулун, все это время не отрывавший взгляда от дороги. Шара выглянула из-за камня и посмотрела вдаль. Зрелище и вправду впечатляло…

По заснеженной дороге в направлении иссиня-чернеющей кромки леса споро ползла закованная в сталь колонна. То, что составляли ее именно урук-тха’ай, не подлежало никакому сомнению: даже с такого расстояния они производили впечатление тупой и безжалостной силы, что переполняла тела созданий Кхуру. Двигались они ровно, и хотя лиц разглядеть пока не удавалось, Шара была уверена, что никто из них не щурится на солнце. Голову, во всяком случае, держали высоко — если бы уж так мешали дневные лучи, можно и в землю смотреть, не беда, строевой устав не запрещает. Уллах-тагор, о чем это она?

Урук-тха’ай неторопливо приближались. Теперь стало видно, что строй их весьма неоднороден: хорошо вооруженные воины в вороненых доспехах шли по бокам, и было их от силы душ двадцать. Прочие же доспехов, кажется, не имели вовсе, на плечах несли топоры, ничуть не похожие на боевые секиры, и урук-тха’ ай напоминали только ростом. Ох, ну и немал был этот рост — должно быть, с сухну вровень, если не больше. Лесорубы, значит… однако не хило это они за дровишками сходить! Что-то не так… зачем латники эти вообще? Конвой? Тогда зачем так много, и вообще — у них тогда не клинки, а хлысты быть должны… Неужели им есть кого опасаться в окрестностях собственного логова? Бывшие соплеменники, разумеется, не в счет — многие из них не знают, с какой стороны за меч браться. Странно… На ум вдруг пришла фраза Рагхулуна о духах леса… что это за духи такие, от которых вместо оберегов доброй сталью потребно отмахиваться? Шара чувствовала, что ответ на этот вопрос лежит много ближе, чем хотелось бы верить, все просто: немного напрячь память и… так… Итак, этот лес очень древний и зовется… Фангорн… древний… древень… В лиге отсюда, в ущельях гор берет исток речка Онтава, чье русло скрывается в чаще и делит лес протокой на две неравные части… Онтава… древень…

Голова привычно закружилась: перед глазами начали сгущаться тени глухих непролазных чащ, замелькали ветки и выступающие из земли жилы корней. Странные, словно бы обтянутые тонкой корой причудливые лица… нет, только не сейчас!

Почти теряя контроль над сознанием, девушка неимоверным усилием вытащила из ножен храг и, закусив губу, косо полоснула лезвием по раскрытой ладони.

— Спятила, что ли?! — видевший это молодой воин, бормоча сквозь зубы грязную брань, навалился сзади и принялся выкручивать из сведенных девичьих пальцев окровавленный храг. Отнять удалось без труда, при этом Шара, потерявшая от толчка равновесие, приземлилась порезанной ладонью на острый камешек. Боль прервала хаотическую свистопляску имен и лиц очередного приступа. Пронесло… на этот раз, кажется. Вокруг снова были горы, заснеженный голец, Рагхулун в нарт-харуме и враг уже совсем рядом, на расстоянии полета стрелы. Девушка протянула окровавленную руку за анхуром.

— Ну и как ты теперь стрелять собираешься? — хмуро поинтересовался Рагхулун, наблюдая за тем, как Шара, морщась от боли, пытается натянуть тугую тетиву анхура. Оглянувшись в поисках какой-нибудь относительно чистой тряпки, вождь не придумал ничего лучше, как пожертвовать нарт-харумой. Без глазной повязки парень выдержал ровно одно мгновение, после чего передумал.

— Нормально собираюсь, — Шара отбросила комок снега, которым останавливала кровь и заняла в камнях позицию для стрельбы. — Ты последнего в колонне, я — первого. Бей в горло, где шлем заканчивается… видишь?

— А почему не в глаз? — с каким-то мрачным любопытством уточнил вождь клана, натягивая тетиву Ташкулудовского детища. Зараза, тугой получился…

— По желанию… — раздраженно буркнула лучница в ответ, выцеливая латника, идущего первым. — Готов?

— Готов… — воин зло выдохнул сквозь стиснутые от напряжения зубы, и ткань нарт-харумы напротив правого глаза пошла складками.

— Давай!

Две тетивы хлопнули почти одновременно, с разницей в долю мгновения. Не решившись испытывать судьбу, девушка оставила в покое стрелы собственного изготовления и честно разделила на два колчана остатки бесценного кирит-унгольского запаса: толку-то со костяных наконечников против металла! О том, что будет, если и стальной оголовок не сумеет пробить кольчужных вставок вражеской брони, девушка задумываться не хотела. Да и верно: две первые стрелы попали точно в цель, и потерявшие двоих урук-тха’ай — охранники оказались вынуждены остановиться и сомкнуть стальной свой строй, заслонить бездоспешных лесорубов. Рагхулун немедленно потянул из колчана следующую стрелу, Шара машинально повторила его жест, однако с выстрелом пока что медлила. Выждать чуть-чуть… раз уж им удалось так лихо пристреляться. Нужно посмотреть, что станет делать враг: все ж-таки это просто толпа рабочих в сопровождении охраны. На месте урук-тха’ай девушка не стала бы нарываться, и, обойдя стороной опасное место, продолжила бы путь восвояси… чтобы потом, разумеется, вернуться сюда с большим отрядом и всыпать замаскированным шутникам как следует. И появился бы в здешних горах «Курган неизвестного мергена», хе! Во всяком случае, это куда логичнее, чем тупо переть на сыплющиеся стрелы… Но тут изящно выстроенная цепочка умозаключений рассыпалась как игральные кости по столешнице: урук-тха’ай не двигались с места. Воспользовавшись этим, Рагхулун дал волю многолетней ненависти: стрелял вождь клана отлично, на