Девятка мечей. Игра на опережение - Ольга Романовская

Покраснев, вскочила на ноги и рассыпалась в извинениях. Лотеску хмуро выслушал их и велел зайти. Закрыв дверь, он подпер её спиной и, буравя взглядом, хмуро буркнул:

— Не пустили меня на приём, довольны? Десять лет назад, в Штайте. И чтобы ни слова больше об Алерно!

Я захлопала глазами, осмысливая сказанное. Несмотря на предупреждение, решилась спросить от замкнувшегося в себе, излучавшего злость, едва ли не клацавшего зубами, Лотеску:

— Приём важный был? На глазах друзей, девушки? Из-за отсутствия титула? Морис Алерно что-то говорил?

Первый зам сделал пару глубоких вздохов, успокаиваясь, и, не глядя на меня, прошёл к столу.

— Свободны, — не оборачиваясь, приказал Лотеску. — Списки прошерстить, о результатах доложить до… — тут он задумался. — Три дня вам.

— И не смейте под меня копать. Узнаю, мало не покажется, даже если действия безобидны, — неожиданно резко добавил первый зам. — Я и так сказал слишком много. Пустите сплетни — тоже вышибу из инспекции. Всё понятно, ишт Мазера?

Кивнула и рискнула ответить откровенностью за откровенность: объяснить своё поведение. Говорила и не сводила взгляда с руки Лотеску: она лежала на письменном приборе. Возьмёт или не возьмёт увольнительный лист? Начальник не перебивал, слушал молча, но без особого восторга. Откровенно говоря, раздражённо.

— Перемудрили, — наконец изрёк он и махнул рукой. — Всё, с глаз моих долой, сыщица!

Показалось, или буря улеглась? Искоса взглянула на Лотеску: так и есть, углубился в чтение бумаг, лицевые мышцы расслабились. Надо было сразу всё объяснить, а не наживать проблемы. В результате узнала правду, но какой ценой?.. Мужское самолюбие — хуже плохой работы, второе Лотеску простит, а вот первое не забудет. А тут ещё я со своими уточнениями! Поманило место начальника отдела и уплыло.

С такими грустными мыслями с головой нырнула в работу. День прошёл на редкость продуктивно: поставила на уши полицию, заставив проверить поддельное удостоверение личности и начать искать Алерно, просмотрела и проанализировала пятьдесят человек из университетских списков. Больше не смогла: банально в глазах рябило.

Рука сама потянулась набрать Тайрона. Тот ответил, радостный такой, довольный, и обещал скрасить тоскливый вечер.

Ужин действительно удался. Дело не в деликатесах, а в Тайроне. Почувствовав моё состояние, он окружил заботой, постарался сделать так, чтобы я позабыла о негативных событиях дня. Разные мелочи, простые слова — и вот уже мне хорошо, тепло и уютно.

— Лена, ничего он не сделает, — успокаивал Тайрон, которому я призналась в подозрениях, не уточнив, впрочем, по какому делу и в чём именно они заключались — так, общие слова. — Оснований для увольнения нет, уверен, ты добросовестный сотрудник. И кого ж ты там донимала? Не того ли, который тебя обхаживал? Тогда точно не уволит.

— Никто меня не обхаживал, — фыркнула я, потягивая через трубочку коктейль. — Мы просто вместе ходили на приём.

— И поэтому его рука лежала на твоей талии? — усмехнулся Тайрон. — Специально, между прочим.

— Вы ревнуете? — лукаво уточнила я.

— Ты, — поправил новоиспечённый любовник. — И не ревную, потому что повода нет. Знаю я таких людей, — хмыкнул он, — коллекционер типичный. Он мне не соперник.

— А вдруг? — слегка захмелев, решила подразнить Тайрона: так хотелось, чтобы тот приревновал. Глупое желание, памятуя Гарета, едва не перечеркнувшего всю карьеру одним звонком, но хотелось потешить самолюбие. — Мужчина видный, богатый, умный…

Тайрон рассмеялся и покачал головой.

— Я богаче и нравлюсь тебе. Ничего у тебя не выйдет, Лена, не убедишь.

Вот так, легко и просто, мы перешли на новую стадию — отношения. Это не прогулки на яхте, не ночь бурного секса, а равенство. Лена… Ой, кажется, я, подперев ладонью щёку, влюблёно таращусь на Тайрона. А он сидит, довольно улыбается.

После мы танцевали. Весёлая музыка, зажигательный ритм, яркие образы голограмм, скользивших по полу клуба, заставили окончательно позабыть о дурном. Раскрасневшись, порываясь скинуть туфли, кружилась вокруг Тайрона и смеялась. Интересно, что было в последнем коктейле? А, плевать! Тайрон, к слову, не отставал и ни на минуту не отпускал от себя.

Закончился день, как вчера. Похоже, придётся заказать звукоизоляционные чары. Зато так сладко и кажется, будто весь мир лежит у твоих ног. И нет в нём некроманта, Мориса Алерно, отрезанных голов, обидчивого гордого начальства, работы — ничего, кроме шёпота Тайрона.

Дальнейшие дни прошли под лозунгом: «Работа и ещё раз работа».

Полицейские отчёты не обрадовали. Морис Алерно будто сквозь землю провалился. Веселился с друзьями накануне жертвоприношения в одном из баров, видимо, празднуя освобождение под залог, потом сели в огнемобиль одного из хассаби, имя я записала, и поехали кутить к девочкам. И всё, дальше следы терялись. Потом, опросив местных жителей, установили, что похожий на описанный огнемобиль видели в районе, где совершили преступление. Свидетели ничего толком сказать не могли, но слышали шум мотора. Странно, что не крики — значит, девушку перед смертью оглушили. Но там пустырь, кусты, жилые дома далеко, а на большой скорости не поймёшь, кто орёт. И какой огнемобиль тоже. Словом, показания хлипкие.

С другом Алерно я побеседовала. Выглядел парень плохо: помятый, с перевязанной головой, всё ещё не отошедший от похмелья. Разговаривая со мной, он то и дело прикладывался к бутылке. Я не возражала, лишь бы говорил. Признаться, звоня в дом Ирвина Нойса, сыночка одного из местных богачей, не надеялась, что впустят. Ан нет, банкиры оказались не столь высокомерны как камердинеры.

Слова давались Нойсу нелегко, однако тот старался, вспоминал: видимо, читал газеты и боялся пополнить список жертв друга. Попутно хассаби пытался строить мне глазки и пригласить на свидание в баре, приходилось постоянно мягко возвращать беседу в нужное русло.

Несмотря на похмелье Нойса, кое-что интересное я узнала. Во-первых, за последний год Алерно сильно изменился, завёл знакомых, о которых не рассказывал друзьям, иногда без причины отказывался от приглашений выпить или потанцевать. Во-вторых, неожиданно начал интересоваться науками. В-третьих, строил амбициозные планы, повторял, что скоро о нём заговорят. В день убийства же Алерно, изрядно надравшись, клялся отомстить «поганым властям, которые не знают, с кем связались». Судя по всему, отомстил.

О поездке за город Нойс ничего не помнил, о проститутках тоже. Да, вроде, поехали снять девочку, а дальше туман. Проснулся на заднем сиденье огнемобиля на набережной Адрона; рядом похрапывал второй собутыльник, а Алерно пропал. Нойс предполагал, что сбежал, протрезвев от того, что натворил.