ОНО - Стивен Кинг

Слабо и неясно забрезжил свет, обнаружив очертания птицы, выбиравшейся из трубы. Глаза Майка повлажнели от слез облегчения, а руки по инерции продолжали искать обломки кирпичей. Обуреваемый смутным порывом, он вскочил с полными горстями камней и побежал к выходу (свет позволил ему набрать про запас снарядов, заросших мхом и лишайником), намереваясь задержать птицу, если она решится повторить атаку.

Стоило ему высунуть из трубы голову, как тут же его взгляд наткнулся на его пернатого преследователя, сидевшего на трубе, время от времени встряхивая головой. Майк заметил, куда попал его самый удачный выстрел: правый глаз птицы почти вытек; вместо смолистого блеска там виднелся кратер, заполненный кровью. Серо-белая масса вытекала из угла зиявшего отверстия и струилась по клюву. Крохотные черви извивались в этой массе.

Птица тоже заметила Майка и сделала выпад в его сторону. Мальчик в ответ обрушил на нее град камней. Она выждала момент и вновь ринулась на него с открытым клювом; из пасти торчал розовый язык и что-то еще, отчего Майк на мгновение застыл с открытым от изумления ртом. Язык птицы засеребрился, его поверхность будто окатило вулканической лавой. На нем, подобно перекати-полю, выросли оранжевые пузыри.

Майк бросил последний камень прямо в эту зияющую пасть, и птица вскрикнула с досадой, разочарованием и болью. Отступила. Взгляд Майка упал на ее отвратительные когти. Крылья подняли вихрь; она улетела.

Он помотал головой: все лицо покрылось серо-коричневой массой от птичьих крыльев-мельниц. Хлопанье крыльев удалялось к подвалу…

Чистыми на лице парнишки остались лишь дорожки слез.

Где-то вверху хлопало: так-так-так-так.

Майк отодвинулся, набирая новую порцию камней и складывая их у входа в трубу. Стоило птице приблизиться, и он открыл бы безостановочный огонь. Дневной свет был еще ярким — стоял май, а в эту пору день достаточно долог. А вдруг она выжидает темноты?

Мальчик судорожно сглотнул…

Его вооружение выглядело солидно — как куча мусора, собранная домохозяйкой и случайно разворошенная. Майк вытер грязные ладони о джинсы и застыл в ожидании.

Он не знал, пять минут прошло или двадцать пять. До слуха доносилось лишь хлопанье крыльев над трубой, будто на верхнем этаже в три часа утра кто-то мучился от бессонницы.

Вот хлопанье крыльев приблизилось. Птица уселась на землю у трубы в пределах видимости. И досягаемости. Майк, размахнувшись, насколько позволяли размеры трубы, открыл огонь. Один из камней угодил птице в ногу; показалась кровь — почти такая же черная, как глаза птицы. Майк радостно вскрикнул, и его крик тут же перекрыл злобный и одновременно жалобный клекот птицы.

— Убирайся! — орал на нее Майк. — Клянусь Богом, я буду бросать камни до тех пор, пока ты не уберешься!

Птица запрыгнула на трубу и принялась вышагивать по ней.

Майк ждал.

И вот наконец звук трепещущих крыльев исчез. Мальчик ожидал нового появления желтых ног, так похожих на куриные, но они не появлялись. Он еще подождал, убеждая себя, что птица готовит ему какой-то подвох, упорно отгоняя мысль, что не вылезает совсем не поэтому, а просто боится покидать относительно безопасное место.

— Да плевать! — вдруг ожесточился он. — Наплевать на эту уродину! Я не трус!

Взяв в каждую руку по пригоршне камней и набив ими карманы, мальчик, озираясь, вылез из своего убежища, пытаясь охватить зорким взглядом сразу все пространство и сожалея, что у него нет глаз на затылке. Однако со всех сторон, что ему удалось охватить взглядом, простирался лишь пустырь с руинами Китченеровских заводов. Мальчик еще крутнулся по оси, чтобы убедиться в отсутствии одноглазого стервятника на трубе. Но птица не стала дожидаться Майка, не сидела, изготовившись к решительному штурму — клювом, когтистыми лапами и крыльями.

Она улетела. Напряжение схлынуло.

Майк издал пронзительный вопль, дав, наконец, нервам разрядку, и припустил к проделанной стихией дыре между пустырем и дорогой, выбрасывая по пути остатки вооружений. Камни выпадали из рубахи и без его участия: Майк потерял ремень. Он перемахнул через изгородь в стиле какого-то киногероя из вестерна, выручавшего из плена свою подругу, схватил велосипед за ручки и пробежал с ним футов сорок, прежде чем решился сесть в седло. Затем остервенело нажал на педали, не осмеливаясь ни оборачиваться, ни замедляться, пока не достиг перекрестка Пасчер-род и Аутер-Мейн-стрит, по которому сновали автомобили.

Добравшись домой, Майк встретил отца, менявшего отвал в тракторе. Уилл критически оглядел сына; одежда Майка была в грязи и сильно смердила. Мальчик долю секунды колебался, прежде чем сказать отцу, что упал с велосипеда на обратном пути, не справившись с управлением.

— Ничего не повредил, Майки? — участливо спросил Уилл, пристально всматриваясь в сына.

— Нет, сэр.

— Ушибся?

— М-м-м… Немного.

— Правда, упал?

Майк лишь кивнул.

— Что-нибудь принес?

Майк извлек из кармана зубчатое колесо и протянул отцу. Тот рассеянно повертел его в руках, затем перевел взгляд на сына и стряхнул кирпичную пыль с его ноги. Казалось, что внешний вид мальчика волнует его куда больше.

— Из заводской трубы?

Майк опять кивнул.

— Ты лазил внутрь?

Опять кивок.

— Что-нибудь приметил? Может, следы зарытых сокровищ? — поинтересовался Уилл, придавая вопросу шутливый оттенок. (Для Майка, однако, это звучало вовсе не шуткой.) Парень, натянуто усмехнувшись, отрицательно покачал головой.

— Ладно, не рассказывай матери, где извозился, а то она первым делом напустится на меня, — порекомендовал Уилл. — Майк, с тобой действительно ничего не произошло?

— А что?

— Да так… Круги под глазами.

— Наверно, просто устал. — Майк постарался придать своему голосу убежденности. — Это ж все-таки 8-10 миль отсюда и обратно… Тебе помочь с трактором, папа?

— Не стоит, это не к спеху. Иди умывайся.

Майк двинулся к дому, но оклик отца остановил его. Мальчик поднял на Уилла усталый взгляд.

— По-моему, не стоит тебе больше туда ездить — по крайней мере, пока не изловят того типа… ты ведь слышал об этом? Никто тебя не звал и не преследовал?