Тюмень без секретов, или Как пройти на улицу Павлика Морозова - Александр Антонович Петрушин

Реабилитацию улиц в Тюмени можно продолжить в трех направлениях. Во-первых, помещать, как уже делается, ниже официального названия улицы ее прежнее наименование: Красина – Телеграфная, Кирова – Войновская, Орджоникидзе – Ишимская, Комсомольская – Тобольская, Осипенко – Томская, Дзержинского – Садовая, Советская – Серебряковская... Во-вторых, возвратить названия улицам, где стоят (или стояли) православные храмы: Ленина – Спасская, 25-го Октября – Ильинская, Володарского – Знаменская, Урицкого – Архангельская, Луначарского – Никольская, Хохрякова – Успенская, Коммунистическая – Большая Монастырская, Димитрова – 1-я Монастырская... В-третьих, убрать самые одиозные имена – типа анархистов–уголовников Сакко и Ванцетти, возвратив их прежние названия – Большая Разъездная и Малая Разъездная. И еще: присвоить новой, пока еще безымянной улице нашего города, название Солдатская. А на месте бывшего военного присутствия – военного комиссариата Тюмени установить памятный знак. Потому что бывших солдат не бывает.

Непокорная улица

Как Ямская не стала Печенгской

На доме № 2 одной из главных улиц Тюмени есть табличка: «Улица Ямская названа в память первой в Сибири Ямской слободы, основанной в 1606 году ямщиками...».

В 1970 году здесь была другая надпись: «Улица 368-й Краснознаменной Печенгской стрелковой дивизии». Говорили, что решение о переименовании Ямской исполком Тюменского горсовета принял по просьбе ветеранов Великой Отечественной войны.

Но какое отношение эта дивизия имела к Тюмени? Самое прямое: она была сформирована в нашем городе в июле-сентябре 1941-го из мобилизованных тюменцев, «родившихся с 1905 по 1918 год включительно» (те, кто родился в 1919–1922 годы, уже служили по призыву в армии, на флоте и в войсках НКВД).

На Оштинском рубеже

В состав 368-й стрелковой дивизии входили 1224-й, 1226-й и 1228-й стреловые, 939-й артиллерийский полки и отдельные батальоны – саперный, связи, медико-санитарный. Штаб соединения находился на улице Володарского, в доме № 20.

Дивизию возглавил полковник Федор Осташенко, ставший впоследствии Героем Советского Союза (за форсирование реки Тиса в Словакии в 1945 году) и генерал–лейтенантом.

Войну он встретил на западной границе: с остатками 6-й стрелковой дивизии 28-го стрелкового корпуса 4-й армии отступал от Бреста до города с малозвучным названием Пропойск, что на реках Сож и Проня (сейчас переименован в Славгород).

В ноябре 1941-го сформированная им в Тюмени новая дивизия отправилась на фронт, но не на Западный, а на Карельский. Задача: остановить наступление финских войск, захвативших южную Карелию и город Петрозаводск, форсировавших реку Свирь и рвавшихся на соединение с немцами. Финнам оставалось пройти всего 125 километров, и замкнулось бы второе кольцо вокруг Ленинграда, и всякая связь с ним, кроме воздушной, была бы потеряна.

Поэтому тюменцы спешили: разгрузившись на станции Нямдома Северной железной дороги, они совершили 340-километровый пеший марш с полной выкладкой через снежные заносы, в мороз и вьюгу до города Вытегра на юго-восточном побережье Онежского озера.

Здесь, на Оштинском рубеже, по левому берегу реки Ошта, между озерами Онежским и Ладожским было остановлено финское наступление.

В 1952 году главнокомандующий финской армией маршал Карл Густав Маннергейм, служивший до 1917-го в русской императорской армии и имевший там чин генерал-лейтенанта, утверждал, что он сам якобы не хотел идти на соединение с немецкими войсками, наступавшими на тихвинском направлении. Цель вступления Финляндии в войну с Советским Союзом была, мол, достигнута – Карелия стала финской. Петрозаводск переименовали в Яанислислина – «Онежская крепость» (правда, вскоре по приказу того же Маннергейма вернули прежнее название).

Зачем же тогда финнам нужно было форсировать Свирь, захватывать на южном берегу старинный русский город Вознесенье и нести при этом большие потери?

За всю Великую Отечественную войну у финской армии была единственная возможность серьезно повлиять на ход боевых действий – это замкнуть второе кольцо вокруг Ленинграда и тем самым добиться падения города, гибели Ленинградского фронта и Балтийского флота. Но финны потерпели на Свири стратегическое поражение. Этого в Финляндии не поняли ни политики, ни военные. Там упивались захватом Карелии, учредили орден, названный «крестом Маннергейма» (за всю войну его первую степень получили всего два человека – сам маршал и начальник сто штаба генерал Хейнрихс, а крестом второй степени награждено 190 человек, в том числе четверо дважды, и среди них лучший ас финской авиации Ютислайнен, сбивший 94 советских самолета).

После прибытия на Карельский фронт сибирских дивизий (кроме 368-й туда из резерва Ставки перебросили 21-ю краснознаменную стрелковую дивизию, кадровую, хорошо вооруженную, насчитывающую в своем составе свыше 15 тысяч бойцов и командиров) часы истории начали отсчет времени до поражения Финляндии.

На Оштинском рубеже 368-я стрелковая дивизия держала оборону до июня 1944 года. События на этом участке фронта неизменно характеризовались в сводках Совинформбюро как «бои местного значения». Но и в обороне сибиряки несли большие потери. В основном от болезней и недоедания. Приходилось делиться своими скудными припасами с умиравшими от голода ленинградцами. «Чтобы хоть как-то унять голодные спазмы, – рассказывали тюменцы, воевавшие в 368-й стрелковой дивизии, – сунешь за щеку камешек и так терпишь. А что еще оставалось делать: камней сколько хочешь, а хлеба, бывало, днями ни крошки».

Что же помогало нашим землякам, ставшим солдатами, выжить в тех, казалось, невыносимых условиях? Если верить изданной в 1989 году книге о боевом пути 368-й стрелковой дивизии «От Тюмени до Киркенеса», то решающую роль в обороне играли политотдел соединения, партийная и комсомольская организации.

Авторов этой книги, бывших политработников, понять можно. Громкие читки газет, боевые листки, беседы агитаторов, безусловно, имели значение. Но не главное.

В затяжной войне в Заполярье выручали природная живучесть, редкая неприхотливость и фантастическое терпение сибиряков. Да еще водка.

Выпьем за Сталина

22 августа 1941 года, чтобы хоть как-то поднять настроение отступавшим войскам Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны «О введении водки на снабжение в действующей Красной Армии».

«Установить, – отмечалось в этом документе, – начиная с 1 сентября 1941 года выдачу 40-градусной водки