Мертвое царство - Анастасия Александровна Андрианова

– Ты не можешь сделать так, чтобы нави кинулись на степняков? – спросил я Ивель, не поворачиваясь.

– Сперва на Царство, теперь на степняков, – прошипела она. – Нет, князь, к твоему сведению, я вообще не хозяйка им. Это не охотничьи псы. И даже не твой ездовой монф. Но…

Она осеклась, словно задумалась о чём-то. Я пересёк улицу: трое степняков уводили козу с ближнего двора, за ними женщина ползла на коленях, умоляя не грабить, но иноземцы только скалились и грозили ей зажжённым факелом.

Нави мешали мне смотреть, мелькали перед глазами, снова затянули свой тягучий вой: Давай к нам, Мёртвый князь!

Совсем мёртвый, а ходит! В колени вернулась дрожь, и неимоверным усилием воли я сумел её подавить. Краем глаза я увидел, что Трегор побежал за мной, а Огарёк так и остался стоять у кабака – я не мог винить его за то, что он не хотел приближаться к степнякам.

Внутри меня всё вскипело. Вновь проснулись мои мучители-ветки, заскреблись в груди с неистовой яростью, и я до боли стиснул зубы, едва сдерживаясь, чтобы не ринуться в одиночку на чужаков.

Ещё несколько степняков на конях промчались мимо нас, и в одном из них я с удивлением узнал Алдара. Сперва я не поверил даже своим глазам, но это точно был он – крепкий, но стройный, с гладкими щеками и тонкими усами. В моей голове быстро созрела мысль, но не успел я её додумать, как Ивель кинулась прямо к степнякам.

Глава 15. Вражьи головы

Наверное, я ещё ни разу не совершала настолько безрассудного поступка, хотя тут можно было поспорить: последние месяцы слились в один сплошной безрассудный поступок.

Я сорвалась с места так, словно моя обувь вдруг раскалилась – помчалась в самую гущу, в самое пекло. Умом я совершенно не понимала, что и зачем собираюсь делать, но что-то упрямо гнало меня вперёд, к степнякам.

Мне хотелось услышать голос князя за спиной, хотелось, чтобы Лерис окликнул меня или бросился догонять, но он не сделал ни того, ни другого. Я утешила себе мыслью, что он кричал, но за общим шумом я не услышала его голоса.

Нави кинулись за мной воющим хороводом, а мне это и было нужно.

Я побежала к углу избы, которую разграбляли степняки, и прижалась спиной к покрытым инеем брёвнам. Изба начинала гореть с дальнего угла, но степняки продолжали выносить из дома всё, на что упал их взгляд. Я слышала крики и женский плач, лай собак и смех иноземцев. Мне стало страшно: я впервые задумалась о том, что может произойти, если меня тоже схватят. Тут же вспомнились выжженные раны на месте глаз Огарька, и зубы сами собой отбили дробь.

Среди навей я увидела их – фигуры мёртвых из плоти сновали среди духов: Седуш, а вместе с ним – все те, кого я успела исцелить во время моих скитаний. Мне даже показалось, будто я узнала Гавесара, но он проскочил так быстро, что в темноте я не успела как следует его разглядеть.

Я зажмурилась и стиснула зубы, вместе с ними до боли сжала кулаки. Ветер хлестал по лицу, оставляя болезненные морозные пощёчины. Я слушала навей. Постаралась открыться им, так, как верующие открывались Золотому Отцу, а после – Милосердному. Мне вспомнилось лицо Ферна: с его вечным хитрым прищуром, но мудрое и доброжелательное, его каштановые с проседью волосы и тонкий нос с резко очерченными крыльями. Ферн хотел от меня слишком многого – так мне казалось, – но не хотел ничего такого, на что я не была бы способна.

– Прогоните чужаков, – шепнула я, не раскрывая глаз. – Скачите прочь. Я… я позволяю вам.

Приказывать и позволять что-то навьим тварям было странно. Я произнесла это без особой надежды на успех.

Наверное, мне следовало бы желать, чтобы степняки вовсе растерзали Княжества – тогда царю было бы проще укрепиться в землях, разорённых войной. Но всё же моё сердце хотело иного. Я не желала для Царства, чтобы наши люди, привыкшие к покою и удобствам, познали ужас этих жестоких земель. Лагре бы не хотел зла княжеским людям.

Вокруг меня завьюжило так страшно, что я испугалась, что кожу вот-вот стащит с моего лица морозным ветром. Я изо всех сил вжалась спиной в брёвна и едва не задохнулась, но уже через миг центр вихря сместился, и нави кинулись мимо меня во двор.

Переведя дух, я выглянула за угол и тут же услышала дикие, нечеловеческие вопли.

Двор заволокло метелью, там мелькали нави – так быстро, что глаз не мог выхватить отдельные фигуры в водовороте серебристых тел.

Степняцкие кони опрокидывались навзничь, вставали на дыбы, сбрасывая своих всадников. Сахгальцы заметались по улице, бросив всё награбленное добро – навьи вихри окружили все окрестные дворы, и если местные, более-менее привыкшие к такому, быстро закрылись в своих домах, то налётчиков это застало врасплох.

Нави покинули меня, на эту ночь я перестала быть сердцем их бури. Ощущение было такое, будто я расшнуровала слишком туго затянутый корсет. Я запрокинула голову и рассмеялась, обжигая холодом горло.

– Она сумасшедшая, – фыркнул Огарёк вслед убегающей Ивель. Он сам всё-таки переборол себя и присоединился к нам с Трегором.

Я всматривался в вихрящуюся, визжащую муть, но не мог разглядеть фигуру падальщицы.

– Она может дать нам то, что мы сами не сможем, – ответил я. – Вы видите?

Нави вдруг сорвались и кинулись в сторону, словно подчиняясь какому-то приказу. К их воям примешались испуганные вопли степняков, и по лицу у меня сама собой расползлась довольная усмешка.

– Видите теперь? Полезная девка.

Когда нави отдалились, я испытал облегчение. Словно проснулся после крепкого здорового сна свежим, полным сил. Мимо нас пронеслось трое степняцких всадников, на ходу сбрасывая награбленную посуду. На лицах у всех застыл такой ужас, что я понял: им теперь надолго расхочется грабить мои деревни.

– Трегор, – окликнул я скоморошьего князя. – Вот теперь можем попытаться.

Нави были слишком заняты захватчиками и даже забыли тянуть свои мерзкие зовы для мёртвого князя.

Мне не пришлось повторять дважды. Трегор развернулся ко мне, встал плечом к плечу и вцепился в моё запястье. Я воззвал к силе, дремлющей в груди, и она отозвалась с охотой и яростью, будто бы только и ждала моего зова.

Мы с Трегором переглянулись, кивнули друг другу, и в следующую минуту воздух сотрясла мощная волна, рождённая нашей силой. Огарёк не устоял на длинных ногах и осел наземь, даже мы сами отпрянули, будто нас толкнула рука невидимого богатыря.

Нави завыли тоскливо, тонко, заливисто. В их крике мне почудилась боль – не знаю, навредили ли им нечистецкие силы, но хоровод навей заметно сузился, сжался до размеров небольшого двора. Степняки продолжали нестись прочь, некоторых сбила наша с Трегором мощь,