«Доктор Живаго» как исторический роман - Константин Михайлович Поливанов

именно форме я о революции ближайшей сказал гораздо больше и более по существу, чем прагматико-хронистической книжкой „905-й год“ — о революции девятьсот пятого года» [Там же: VIII, 363].

17

См. подробнее в нашей работе [Поливанов 2006: 62–63].

18

Вероятно, не без оглядки на «Возмездие» А. Блока. Ср. [Лекманов, Сергеева-Клятис: 239].

19

Ср. сходный прием в позднейшем автобиографическом цикле «Северные элегии» А. А. Ахматовой.

20

См. подробнее в нашей работе [Поливанов 2006: 62–72].

21

В том же письме Пастернак возвращается к характеристике революции как «западного» начала (см. об этом выше): «Не правда ли, как фатальна эта двойственность нашего времени? Все оно пришло к нам с запада, им внушено и подсказано, а между тем никогда не бывал так взрыт до основанья наш восток, как в результате этого западного событья» [Пастернак: VIII, 270].

22

Пастернак получил ложное известие о смерти Р. М. Рильке, которого оба корреспондента очень высоко ценили. См. [Рильке, Пастернак, Цветаева].

23

См. [Раевская-Хьюз: 291–302], а также в нашей работе [Поливанов 2000].

24

См. подробно в нашей работе [Поливанов 2000].

25

Речь идет о стихах «Памяти Марины Цветаевой», написанных в 1943 году [Пастернак: II, 126], где в строках «Мне в ненастье мерещится книга / О земле и ее красоте» можно увидеть и замысел будущего «Доктора Живаго» [Поливанов 2000: 174]. На сходство Лары и Цветаевой указывал в конце 1950-х Роман Гуль [Флейшман 2013: 253].

26

Об эстетике Г. Лукача и его теории романа см. [Кларк, Тиханов].

27

В этой связи представляются малоубедительными попытки некоторых интерпретаторов увидеть в фигуре Евграфа, про которого говорится, что «у него роман с властями» [Пастернак: IV, 206], отражение фигуры И. Сталина [Иванова: 381].

28

См. об этом же [Maxwell: 64–65].

29

«Бальзак в своей критической статье о „Пармской обители“ Стендаля тоже обращает внимание читателей на те новые художественные черты, которые внесены Вальтер Скоттом в эпическую литературу: широкое изображение обычаев и реальных обстоятельств» [Лукач: 72]. Ср. [Maxwell: 21].

30

Ср. в воспоминаниях М. Л. Гаспарова об отношении к «Доктору Живаго» друга юности Пастернака С. П. Боброва: «К роману был равнодушен, считал его славу раздутой. Но выделял какие-то подробности предреволюционного быта, особенно душевного быта: „очень точно“» [Гаспаров 1993: 77].

31

См. об этом, в частности, [Witt 2000: 57–94].

32

Ср., впрочем, появляющиеся в романе (в рассуждениях Веденяпина) темы возникновения христианства и крушения Рима.

33

О традиции вальтер-скоттовского романа в «Капитанской дочке» и в русской прозе первой половины XIX века, а также важные наблюдения о поэтике исторического романа Скотта см. [Долинин].

34

В незаконченном романе о «царском арапе» дело обстояло иначе. В поздних пушкинских планах и набросках сочинений на античные и средневековые темы действуют, по большей части, персонажи условно исторические, «легендарные» — таковы Петроний в сочинении, открывающемся фразой «Цезарь путешествовал…», папесса Иоанна, Бертольд <Шварц> и Фауст в «Сценах из рыцарских времен».

35

Характерно, что замысел большого многогеройного романа о революции возник в 1936 году у студента физико-математического факультета Ростовского университета. Роман открывался описанием событий лета 1914 года (вступление России в войну), должен был основываться на семейных преданиях, сложно переплетающихся с собственно историческим повествованием, отводил важные роли рядовых участников (и/или свидетелей) великих перемен персонажам вымышленным, имеющим прототипов, но известных лишь автору, «не отмеченных» в истории. Как известно, замысел этот был много позднее воплощен А. И. Солженицыным в четырех Узлах «повествованья в отмеренных сроках» «Красное колесо».

36

В этой связи см. [Пастернак Е. В. 1990].

37

Ср. в «Охранной грамоте»: «Подробности выигрывают в яркости, проигрывая в самостоятельности значенья. Каждую можно заменить другою. Любая драгоценна. Любая на выбор годится в свидетельства ее состоянья, которым охвачена вся переместившаяся действительность» [Пастернак: III, 186]. См. об этом в классических работах о поэтике Пастернака [Якобсон; Жолковский].

38

О документальных источниках фигуры Палых было сказано выше.

39

См. о значении этого круга в биографии Пастернака [Венявкин 2011].

40

Едва ли не шутливым отзвуком такого рода дружеских разговоров может служить и реплика в разговорах о реквизициях в части «В дороге»: «…Тут по Рыньве пойдет теперь вверх к Юрятину, село к селу, пристаня, ссыпные пункты. Братья Шерстобитовы…» [Пастернак: IV, 235], где соединяется заглавие романа и фамилия его фактически главной героини — Варвары Шерстобитовой.

41

О значимости эпизода в пастернаковской идеологии см. [Masing-Delic 1981].

42

См. [Смирнов 1996: 49–50].

43

Ср. [Толстая: 150–185, 237–251].

44

Исключение — единичные (никак не отыгранные в дальнейшем) появления «карикатурных» типажей.

45

Историк Н. Верт характеризует годы 1899–1903 как время постоянных антиправительственных выступлений студентов и столкновений с полицией (в частности, студентов Санкт-Петербургского университета) [Верт: 30].

46

Ср. описание Саввы Морозова в очерке М. Горького «Леонид Красин»: «Морозов был исключительный человек по широте образования, по уму, социальной прозорливости и резко революционному настроению. <…> Его <Красина> влияние на Савву для меня несомненно, я видел, как Савва, подчиняясь обаянию личности Л. Б., растет, становится все бодрее, живей и все более беззаботно рискует своим положением. Это особенно ярко выразилось, когда Морозов, спрятав у себя на Спиридоновке Баумана, которого шпионы преследовали по пятам, возил его, наряженного в дорогую шубу, в Петровский парк на прогулку <…> Может быть лучше всего говорит о нем тот факт, что рабочие Орехова-Зуева не поверили в его смерть, а объясняли ее так: Савва бросил все свои дела, „пошел в революционеры“ и, под чужим именем, ходит по