Трудно быть ангелом - Анна Шехова

– Не знаю… может, наивность. Может, вера в чудо.

– Ты перестала верить в чудеса?

– Нет, дело не в этом. Просто раньше у меня были ясные представления о любви, об отношениях, о семье… А теперь они рухнули, рассыпались в пыль, я уже прошлась по ним ногами. А на их месте ничего не выросло. Потому механизм и сбоит…

– Так это не представления, это – иллюзии. А в мире иллюзий нет ничего надежного. Но что поделать, Ангел, если это суть жизни.

Теперь я знала, что моя боль – зудящая трещина внутри – это след вырванных с корнем иллюзий. Моих иллюзий насчет себя, Тима, наших отношений, того, каким должен быть брак и какой должна быть жена… Все это были иллюзии – не более ценные, чем убеждение в том, что осенью неприлично носить белые туфли, а мужчине в тридцать лет нужно иметь как минимум два деловых костюма. Вера в любовь до гроба не ценнее убеждения, что нельзя сидеть с ногами на стуле.

Но мне тяжело давалась адаптация к этой новой реальности. Иногда, когда я не была занята тренировками, или йогой, или работой… я вновь чувствовала, как вздрагивает внутри меня сломанная деталь, и спрашивала – когда же я снова буду верить жизни? Когда буду снова радоваться жизни, как раньше?

– Так, как раньше, – никогда, – отрезала Стерва.

Я куталась в свое одиночество, как в одеяло, и тихо ревела в темноте. Впрочем, иногда – и потом все чаще – мне удавалось посмотреть чуть дальше, чем завтра. Посмотреть за предел того времени, в котором я все еще переживала смерть иллюзий. И там я чувствовала новую жизнь: сильную, яркую, настоящую до последней капли.

Конец, который почти начало

Тридцатого декабря мы собрались, чтобы проводить старый год и вместе шагнуть на новую ступеньку нашей жизни под номером 2009.

Мне казалось, что за этот год я прожила несколько жизней: колесо сансары провернулось полностью. Старые часы, сошедшие с ума от вечного невнимания, сначала отмотали несколько лишних кругов, а потом замедлили ход. Время растянулось и стало объемным, чтобы дать нам возможность посмаковать, прочувствовать каждый момент. Каждая из нас была благодарна уходящему году за все уроки, но мы ждали его завершения с тем же нетерпением, с каким ждут окончания сеанса у стоматолога – даже осознавая всю важность всех его манипуляций.

Мы прошлись по двенадцати месяцам как по ускользающим из-под ног льдинам: каждый день та или иная трещина неожиданно пересекала наш путь именно там, куда нужно было ставить ногу, и напоминала о хрупкости льда. Весь год – танец на цыпочках, балансирование на канате, вдох-выдох перед дверью экзаменационного кабинета.

Мы открывали себя весь год, как закупоренные кувшины, и джинны, подобные тем, что водятся в арабских сказках, вырывались наружу. Наши желания, наши спящие ипостаси – Стервы, Пофигистки, Хиппи, Королевы, Жрицы, Воительницы – они теперь окружали нас разношерстной толпой, и голова даже иногда шла кругом от хора этих голосов. Нам еще только предстояло научиться мирить их между собой.

Весь этот год мы учились жить на зыбком льду: привыкали к ощущению, что даже самое надежное может оказаться временным, а самое реальное – декорацией. А единственная наша реальность – то самое мгновение, в котором мы находится. Лед трещал по швам, угрожая неминуемым крахом. Мы говорили «ага!» в ответ на усмешку Вселенной. Молодой Бог смеялся со своей горы, а мои братья Ангелы стучались в окно ветками зимних деревьев, делая вид, что это ветер.

Но девушек-в-чулках не проведешь: мы знаем, что если за полночь раздается стук, то это Ангелы напоминают о себе неспящим. Стоит отложить сон на час-другой, чтобы поболтать с ними.

Год таял как несколько снежинок, упавших на мою ладонь. Я чувствовала, как само время плачет на моей ладони и капает сквозь пальцы на землю, исчезая навсегда.

Девочки были солидарны со мной в том, что этот год заслужил богатую тризну, но справляли мы ее без сожаления.

Инка растянулась на полу с грацией хищной кошки. Футболка слегка задралась, обнажив крепкий, чуть выпуклый живот. Она уже месяц ходила на капоэйру, и это давало о себе знать – фигура приобретала четкость и плавность. Долгие годы занятий танцами не сделали из Инки мастера, но придавали достаточно уверенности в том, что ее тело способно на все. Даже удар пяткой в ухо, полученный на первой же капоэйре, ничуть не помешал той дерзости, с которой она, еще ничего не умея, прыгала в игре на ведущего группы.

– Главное не из чего не делать правила, – мурлыкала она. – Даже если человек сегодня заехал тебе в ухо, совершенно не обязательно, что он сделает это в следующий раз. Может, в этот день у него было плохое настроение или ему не удалось провести ночь с любимой девушкой… Но удар пяткой в ухо еще не означает, что он злыдень, который ищет, как тебя покалечить. Сегодня он – один, завтра – другой. Так же, как и мы.

Инка за минувший месяц изменилась. И самое главное, что все эти изменения не были кардинальными. Это не было превращение Золушки в Принцессу, когда под слоем грязи обнаруживается свежая кожа и отличный маникюр. Инопланетянка менялась как растение, которому приходит пора цвести. Она по-прежнему пренебрегала макияжем и укладкой волос, а всем видам одежды предпочитала джинсы с футболкой. Но теперь от нее исходило ощущение силы – как от лавы, медленно зреющей под тонкой горной породой. В ней чувствовалось клокотание подземных источников.

На капоэйре у Инки появился поклонник, оценивший то, что она единственная из всех девушек в группе носит облегающие майки без лифчика. Юношу звали Лев, и он отличался длинными русыми волосами, забранными в хвост, и неисправимой склонностью к романтике. Инка не была влюблена, но ей с ним было легко и интересно.

– И на данный период времени это именно то, что мне нужно, – говорила она, рисуя что-то пальцами на ковре. – Он мечтает о долгих серьезных отношениях. А я предложила ему устроить роман до гроба длиною в час. Он, бедолага, даже не понял, как это…

Зато мы хорошо понимали.

Есть только два способа жить: пытаться найти среди вре́менных вещей постоянные – и обманываться, или же относиться к вре́менному так, словно оно будет всегда. И этим снимается большая часть всех существующих вопросов и сомнений в духе «а стоит ли», «а надо ли», «а не пожалею ли я?».

Любой роман на час может стать вечным, а любая любовь, казавшаяся вечной, иссякнуть раньше, чем вы смахнете паутину иллюзий с ресниц.

С января Инка начинала вести свой тренинг.

Вышло это совершенно неслучайным образом, как и все в жизни.

Однажды она снова решила наведаться на контактную импровизацию в старый клуб. На этот раз занятие вел Дамир – танцор с десятилетним стажем, бывший ученик, а ныне – партнер Анжелы.