Бабочки в жерновах - Людмила Астахова

В это время фундамент здания ощутимо дрогнул, и с потолка просыпалась струйка песка. Лив посмотрела на нее и нахмурилась. Перец тихонько заскулил.

— Буря, говоришь… — протянула стражница и заторопила Эвита: — Давай-давай, у нас еще много осталось! И ты, новенький, не стой как столб придорожный, помоги ему!

Список злодеяний Дины и дочери ее Лисэт занимал целый свиток, однако ложных предсказаний там не значилось. И если старшая ведьма не только чуяла беду, но всерьез на этот счет беспокоилась, к предупреждению следовало прислушаться. Накануне казни по пустякам обычно не волнуются. Впрочем, буря там или землетрясение грядет — совершенно неважно, а важно другое: чтобы все заключенные получили свою порцию эвитовой бобово-капустной похлебки в положенный срок. Да рухнет мир, но восторжествует порядок.

— Эй, вина-то пусть принесут! — все-таки крикнул вслед Хил.

Стражница махнула рукой, дескать, поняла, распоряжусь, и чуть ли не пинками погнала свою команду дальше по коридору, не забыв пометить в табличках уже посещенную камеру. На очереди был… И тут Лив запнулась и в досаде хлопнула себя по лбу:

— Эх! Чуть не забыла! Надо же в пыточную заглянуть сначала!

То есть вернуться почти к самой кухарне, а потом еще и на пару десятков ступенек вниз спуститься. А что поделать? Не побледневшему же новичку доверять такое важное дело?

Какой цивилизованный человек не содрогнется от одного только слова «пыточная»? С одной стороны, Большая война снова доказала, что человеческая жестокость сохраняется в неизменном виде со времен каменного топора, а с другой — число тех, кто в обморок валится от мысли о зарезанной в суп курице только растет. Парадокс, как ни верти. Древние, конечно, были большими искусниками по части причинения боли, тут не поспоришь. Но, скажите на милость, чем колесование принципиально хуже, в смысле попрания основ гуманизма, окопов, доверху заполненных трупами? Чем дыба уродливее пулемета?

А пытка в Калитаре была делом строго регламентированным и рутинным, требующим высокого профессионализма. И перерыв на обед полагался не только палачам, но и пытуемому.

Сполоснув руки в тазу, Исил обрадованно потер ладони в предвкушении:

— О! Капустка! Молодец, Эвит! — и повернувшись к Кат, натирающей до блеска инструменты, добавил. — И нечего кривиться, женщина. Я имел много возможностей убедиться, что бобы и капуста — наиболее полезная пища в наших условиях!

На физиономии Кат было написано крайнее отвращение, которое она питала в равной степени и к бобам, и к капусте, и к Эвиту. Под ногами у женщины вертелась трехцветная ласковая кошечка, а когда Кат присела на лавку, тут же прыгнула на колени, подставив белую шейку, мол, чеши.

В углу пыточной Ланс приметил две мисочки: одну — с молоком, а другую — с чем-то окровавленным. Мурранцу стало немного не по себе.

А Исил неодобрительно покосился на громко мурлычущую тварюшку:

— Не забудь вымыть руки после животного! Еще не хватало заразить нашего подопечного кошачьей паршой!

— Коль завтра всё для него закончится, так не без разницы ли, кошачья у него парша, аль человечья? — подивился Эвит.

— Не положено — раз, морским и подземным не по вкусу наше пренебрежение — это два, — строго молвил тюремный палач.

И аккуратно отвязал пытуемого от дыбы.

— Писец, подсоби!

Лив заинтересованно заглянула в допросные записи:

— Ну что? Так и не вспомнил всех жертв?

Вопрос, в общем-то, принципиальным не был. Убийце, прозванному Мясником, что десять умерщвленных, освежеванных и съеденных, что сто десять — уже без разницы. Умирать ему все равно придется лишь единожды. Однако ж закон требовал по возможности дознаться от злодея истины, а как добиться такого без пытки?

Исил печально вздохнул и поскреб гладко выбритый подбородок.

— Еще даже и до середины списка не добрались… А время-то не ждет! Слышишь, голубчик мой Бру? Перекусим и продолжим. Надобно поторопиться!

Бру? Мясник Бру? Вот этот кусок скулящего окровавленного мяса через много веков превратился в довольного жизнью, вальяжного и нагловатого типа? Невозможно поверить!

— Ох, Исил, Исил! — покачала головой стражница: — Ты мне его к вечеру приведи в порядок. Дознание дознанием, а последнюю ночь заключенным положено в покое проводить и в довольстве. Там уж завтра морские и подземные разберутся, что к чему.

Палач согласно кивнул и принялся заботливо кормить подопечного:

— Кушай, дружок. Бобы, они, знаешь ли, весьма полезны как для скорейшего насыщения, так и для поддержания сил… И вообще, растительная пища умеряет кровожадность.

Будь у Исила еще дней этак двадцать для проведения чистого эксперимента, возможно, бобовая диета и сказалась бы на нраве Мясника. Хотя… Сумасшедший людоед — это одна статья, а вот людоед, деловито приторговывавший останками жертв — совсем другая. Бру, может, и рад был бы прикинуться безумцем и тем избежать пытки, однако под волшебными руками Исила долго притворяться не получилось. Пара часов — и разум становится ясен и тверд, как алмаз. Вот только память подводит. Хотя Мясник же не заботливый пастух, который по именам знает всех овечек в своем стаде. Бру резал, разделывал и вкушал людей, не спрашивая даже, были ли они гражданами счастливой земли Калитар или же заезжими варварами, а то и вовсе чьим-то двуногим имуществом.

Ланс только глаза таращил и поражался человеческой живучести. Ведь Бру этот едва дышит, руки-ноги его не слушаются, суставы растянуты, и жить ему осталось меньше суток, а жрет так, словно собрался до глубокой старости дотянуть. Исил же едва успевал подносить ложку ко рту Мясника и вовремя отдергивать, когда тот жадно смыкал челюсти.

— Тебя послушать, так, грызи он морковку, не польстился бы на человечинку? — съязвила Кат.

— Ну, будет вам, будет! — призвала распалившихся палачей к порядку Лив: — Писец, зайдешь, когда я закончу обход. И свитки свои прихвати.

Писец Гар, возрожденный ныне почтмейстером, ответил злобным взглядом, но покорно кивнул. Тут Лив хозяйкой была, ничего не попишешь. Сказала: «Топайте дальше, у меня дело еще есть», значит — делай и не рассуждай.

И дальше раздавать обед заключенным они с Эвитом пошли вдвоем. И, конечно же, Ланс встретил и узнал во всех калитарских злодеях нынешних эспитцев. Впрочем, они тоже признали мурранского гостя. Хотя до возникновения республики Мурран оставалось еще три тысячи лет. Забавно, да?

Кто-то отворачивался, увидев перед собой перекошенную физиономию Ланса, кто-то радовался, не скрывая злорадства или же, напротив, облегчения. Невесло было только самому Лэйгину. Выходило, что он научился языку Калитара, чтобы читать о преступлениях эспитцев — странных и жутких, жестоких и корыстных. Некоторые из которых цивилизованному человеку даже представить себе сложно. Госпожа Матэи, скажем, выстроила коммерцию на умерщвлении ненужных родителям младенчиков, ублюдков внебрачных или же просто лишних ртов в семье. Кого подушкой придушить, кого застудить, а кому, особо живучему, алебастра в молоко подмешать. Дама, разумеется, полагала себя невиновной и оболганной неблагодарными клиентами.