Через розовые очки - Нина Матвеевна Соротокина

странные манеры внимания, но свежего человека этот театр на дому очень раздражал. Хорошенькая Лидочка жаловалась подругам: "Опять пережила острое платоническое чувство, а дальше — крах".

И еще у нее была привычка… В минуту задумчивости или испуга, который мог застигнуть ее в самое неподобающее время, а именно при разговоре с потенциальными женихами, она устремляла взгляд в пол и отрешенно замирала, сложив на коленях руки с открытыми ладонями. Древние мудрецы толкуют этот расслабленный жест как знак высшего доверия, но Лидочкины руки словно просили подаяние, и потенциальные женихи давали деру. "Она как плющ, — думали они, — ты ей всю жизнь будешь должен, а она тебе — ничего". Так и въехала она одинокой кукушкой в возраст, которой принято называть средним.

С Фридманом Лидия Кондратьевна познакомилась в то время, когда тот был неутешен в горе. Познакомила их Анечка из бухгалтерии: "Видишь мужик? Ты не смотри, что он на возрасте. Замечательный мужчина. Одинокий. Сейчас он неутешен в горе. Поговори с ним. Ты это умеешь".

Фридман месяц назад похоронил жену, дни на работе проводил в мертвой тоске, а вечерами, прячась от дочки, пил. Потом нашел себе занятие, которое странным образом его успокаивало — начал писать маслом портрет покойной. Для передачи сходства он увеличил фотографию жены, разбил ее на квадраты. За спиной стояла маленькая Даша и молча следила за неуверенной кистью отца.

Когда Фридман счел портрет законченным, он спросил у дочери:

— Похожа?

И Даша честно ответила:

— Не знаю.

Он и сам не знал. Изображенная на портрете дама имела вполне пропорциональные лицо и фигуру, и каждая часть тела, а если хотите, деталь, была точной копией фотографии, но вместе это "не работало".

И вот в компании, пили, кажется, по поводу 8 марта, он встретил женщину, которая странным образом была похожа на написанный им портрет. Потом слово за слово… А чем же она похожа‑то? Взглядом, который не был устремлен на собеседника, а все время как‑то юлил, убегая в сторону. Этот прячущийся взгляд показался Фридману таинственным.

На вид — ничего особенного, типовой кадр. Таких полна Россия, на "Доске почета" они висят, удои у них фантастические, а потому в каждой районной газете имеется их клишированное изображение: волосы венчиком, нос вздернут, губешки хлоп–хлоп и уже растянулись в улыбке, миловидная, пожалуй, никакая. Но Лидия Кондратьевна прятала от людей взгляд, и уже этим с точки зрения Фридмана обретала индивидуальность.

В свои тридцать с большим гаком, а проще говоря, почти сорок, она окончательно поняла, что жизнь не сложилась. Жить пришлось с крайне сварливой, глупой и больной теткой, работа, что‑то она там проектировала гидротехническое, опротивела окончательно. И вдруг — Фридман. Утешение он получил сказочно быстро, но внезапный и бурный роман оказался тем бременем, которое нести ему было не по силам. Он постыдно бежал.

Да и то сказать, русские любовные связи сами по себе трагичны. Это у них — секс, а у нас — драма. Лидия Кондратьевна не могла привести любовника домой, тетка была на страже нравственности, заниматься любовью, как говорят у нас сейчас на американский манер, у Фридмана они тоже не могли. Там жила дочь и обитал неистребимый дух высокой тоски по умершей. В гостиницу, как известно, без штампа в паспорте не пускают. И даже закрой администрация глаза на пресловутый штамп, мест все равно никогда нет. Остаются пустующие по той или иной причине квартиры друзей. А в чужих квартирах какая любовь? Здесь только сильнейшие выживают. Лидия Кондратьевна не проститутка какая‑нибудь, а обычная женщина с совковой психологией. Для нее каждый скрип чужой мебели, каждый звонок телефона и крик соседей за стеной, это призыв к тому, чтоб немедленно вскочить с кровати. Главное, успеть натянуть платье, чтоб потом, если что, успеть сделать вид, что ты просто гостья… гостья, и ничего более. А тут еще Фридман, как молодой монах, начал к месту и не к месту склонять слово "грех", тоже мне, моралист нашелся. Лидию не удивил разрыв. Она понимала заботы Фридмана, а потому сочла все происшедшее закономерным.

Дальше скажем словами рекламы: прошли годы… и все тот же чай, все тот же вкус. Словом, они опять встретились. Но прежде объясним, как эти двенадцать, которые прошли, прожила Лидия Кондратьевна.

А сделала она это вполне успешно. Перестройка стала трамплином для деловых людей, и хоть Лидия Кондратьевна не считала себя деловым человеком, ей удалось попасть в струю, а лучше сказать, в колею. А по хорошей колее и худой тарантас пройдет.

Учителем в бизнесе стала подруга Наталья К. Сейчас она со всеми своими миллионами в Америке, а тогда, в начале девяностых у нее была небольшая контора и неисчислимый запас жизненных сил. Лидия называла Наташу "мои университеты". И ведь, кажется, ничем особенно не помогла, только словом, но слова эти Лидия Кондратьевна запомнила как молитву.

Наташа К. учила: если хочешь начать бизнес, необходимо помнить — изначально не потратить на этот бизнес ни рубля из собственных денег. Начинать надо с нуля, с пустого места, а деньги тратить только с процентов, то есть с прибыли. Это раз!

Главное, это придумать, что ты будешь делать. Вариантов бесчисленное множество. Однозначно только то, что конечный продукт ты будешь продавать. Желательно, но на первых порах необязательно, найти человека за бугром, лучше в Америке. Человек, естественно, должен быть из наших. Он в чужой стране тоже мучается и понимает, что корни его дома, и подпитывать эти корни может только Родина. Этого человека надо готовить к тому, что он, хотя бы частично, будет реализовывать твою продукцию за рубежом.

Ты хочешь примеров? Пожалуйста. Я тебе советую использовать ручной труд. Машин на западе достаточно. Лучше, чтоб сделано было ручками. Скажем, вышивка. Причем вышивка не на одежде, потому что одежда должна иметь размеры и хорошо сидеть на покупателе. Тебе больше подойдут скатерти и салфетки к ним с использованием старинной русской традиции. Дальше — ищи вышивальщиц. Это работа — телефонные звонки, личные контакты, ну и так далее.

— Но ведь вышивальцищам надо платить? — робко возражала Лидия Кондратьевна.

Ответ отрезвлял:

— Ни в коем случае! Плата — это потом. На первых порах ты делаешь пробные скатерти, так сказать, эталон. Необходимо ведь понять, подходит тебе эта вышивальщица или нет. Это людям надо очень подробно и доходчиво объяснить. И каждый поймет, что ты просто так, с улицы людей не принимаешь. Претендент должен пройти конкурс. И даже если это блатной — чей‑то