(не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко

Странные времена наступали у Саши. Со Светой они встречались два года, но казалось, что были вместе всю жизнь. Говорят, что к хорошему быстро привыкаешь, но на самом деле быстро привыкаешь ко всему, а Сашу еще и называли «хамелеоном»: дескать, что бы ни случилось, она найдет выход из ситуации и приспособится (и, конечно, видели в этом повод лишний раз Сашу поэксплуатировать). Пару месяцев спустя после того, как у них со Светой наладилась «челночная» жизнь (ночь – Света у Саши, другую ночь – в общаге), Саша привыкла, что ей пеняют на вечный беспорядок и чуть прибавившийся жирок на боках – причем всегда это заворачивалось в оболочку невинной шутки, на которую вроде как и обижаться было неприлично, – чтобы потом едкое настроение Светы разворачивалось на сто восемьдесят градусов, и вот уже без Саши ей и день прожить было тяжело. Саша-Саша, Саша-Саша – в какие-то моменты Саша начинала себя чувствовать чем-то средним между другом с преимуществами и мамой, с которой чадо разлучили рано в детстве и познакомили вновь. Каждый скандал с отцом по поводу Светы заканчивался еще одним скандалом позже, когда Света требовала порвать связи с родней во имя их отношений, а Саша оставалась тем самым камнем, который точит вода – точит-точит, а сточить, конечно, не может. Но от этого не было легче. Даже наоборот: Саша, которую тягали туда-сюда, словно канат на идиотских «веселых стартах», себя ненавидела. Она могла зависнуть в ванной и подолгу смотреть на себя в зеркало, старательно высматривая только минусы. Она видела вековые круги под глазами, которые не исправишь никакими патчами, бледную кожу с жирноватым блеском, те самые бока, которые не давали покоя Свете (увы, не по причине эротического возбуждения), – и отворачивалась. Лучше бы ей было себя вообще не видеть, и Саша пользовалась зеркалом лишь в том случае, когда надо было нанести макияж – и то, предпочитала карманное зеркальце.

А вот теперь ей к зеркалу даже захотелось вернуться. Как и многие парни, Роман во время секса бубнил про себя почерпнутые из порно фразочки и штампы, но в первый раз за долгое время Саша чувствовала, что ее безусловно хотят – и делала вид, что ее слух принадлежит иному измерению, чем штампы из кино специфического жанра.

На кухне Саша налила себе фильтрованной воды из-под крана, постучала ногтями по камню кухонного гарнитура и выглянула в окно, на сходящуюся и расходящуюся цепь машин. Где-то далеко была ее комната и дремлющий в ней пушистый Тео с черными ушками-кисточками, который заснул над заполненной кормом миской и не понял, почему хозяйка не ночевала дома. А Саша тоже чувствовала себя кошкой, запертой в квартире, – только уже не со Светой, а с Романом. Разница колоссальная. Одно дело брести босиком по скошенной крапиве, другое – когда громко грохочет трактор, но скашивает перед тобой кукурузу, и скашивает сам. Мастер стратегий, Роман взялся за Сашу, словно за захваченную на первых минутах партии вражескую базу, и при этом совершенно не торопился ее обустраивать под себя.

В углу гарнитура засветился забытый на зарядке смартфон, и Саша обнаружила пять звонков бабушки, два звонка Светы (в последнее время она стала сбрасывать либо игнорировать ее звонки) и одно сообщение Олега в «телеграме».

Привет! Сорри что рано пишу, решил сразу написать, пока не забыл:) У меня случайно оказалось два билета в Шевченко на спектакль по Кафке (комбо, хаха), не хочешь сходить?

So much for давай дружить. С другой стороны, может, Олег всё понял и хотел просто пообщаться? Тем более что дело с театром куда-то развивалось, Саше поручили его отслеживать, так что – может, и правда можно было согласиться? Вот только билеты у Саши уже были, правда, не в Шевченко, а в Большой, на новый балет Цитрина, который один раз по неизвестным причинам уже переносили. Причем пойти они должны были не вдвоем, а с отцом Романа, – несмотря на его нелюбовь к современному искусству, он вдруг как-то усиленно заинтересовался постановками Цитрина.

Саша подошла к окну, глотнула еще воды и позвонила бабушке по видео. Пока говорили, на заднем плане громко зевал и стучал тапочками по кафельному полу Рома. Но бабушка, кажется, ничего такого не заметила. Да даже если бы и заметила, разве не она говорила Саше: «Тебе просто мужика надо нормального найти»?

Когда Саша отключилась, на кухне появился Рома. Заспанный – явно привык просыпаться позже, – но уже в белоснежном халате и с небрежно наброшенным на плечо банным полотенцем. Патриций вышел на балкон.

– О, Ром, вот и ты. Я…

– Роман, – зевнув, сказал Роман. – Не сокращай. Роман и есть Роман.

– Роман «Роман».

Роман вопросительно поднял бровь.

– Я хотела спросить: ты куда сегодня поедешь? Если мы…

– Потом, – Роман прервал ее жестом и опять зевнул. – Я в душ, а потом обсудим всё.

Он ленивой походкой дошел до ванной и хлопнул дверью.

Всё же чем он обычно занимается?

С Романом Саша чувствовала себя пока безопасно, но странно. Он вроде и был заботливым и нетребовательным, даже каким-то куртуазным – вспомнилось словечко с пар по литературе, – но в их разговорах всё время приходилось натыкаться на невидимую стену. Как в видеоигре, когда ты не можешь пройти в какую-то локацию, пока не прокачаешься до нужного уровня. Вот только Саше казалось, что они достигли уже того уровня в отношениях, когда источники заработка партнеров были друг другу более-менее известны. Но как раз здесь Сашу ожидал неприятный сюрприз: хотя Роман и занимался три раза в неделю тренировками со «Старскримом», время от времени – на базе (о том, что киберспортсменам может понадобиться база, Саша узнала почти случайно – когда Роман прицепил геотег к очередному посту в соцсетях), где он пропадал остальные будни, она не имела ни малейшего понятия.

– Ты недооцениваешь киберспорт, – с заминкой говорил Роман, почесывая бороду. – На последнем мировом турнире по «Доте» миллионный приз даже третьему месту достался.

– Да, но вы же не соревновались пока на мировом турнире, – с еле сдерживаемой укоризной отвечала Саша. Она не хотела показаться навязчивой и подозрительной, но теперь как-то само собой получалось, что каждый предмет одежды (наручные часы с несколькими дисплеями, запонки с камушками, «Balenciaga») вызывал в первую очередь напряженную думу: откуда это и за какие деньги Роман себе это оплачивал. Не все же деньги он брал у папы, это Саша тоже знала: